ценностей, решительно осудила обычную для конца прошлой эры жестокость,
насилие, угнетение и возвеличила "страждущих", неимущих, угнетенных. Именно
христианство центр тяжести в моральной регуляции фактически перенесло с
внешних, принудительных ее форм на внутренние, подчиняющиеся велениям
совести. Тем самым оно признало известную нравственную автономию и
ответственность личности.
Религиозное обрамление морали как ее основной признак характерно в
основном для эпохи средневековья, феодализма. Мораль буржуазной эпохи -
совсем иная. Ее отличают резко выраженная индивидуалистическая
направленность нравов, их в немалой степени эгоистический характер (эгоизм,
в отличие от индивидуализма, есть стремление человека не просто
самостоятельно реализовать себя, а сделать это непременно за счет другого).
Смысловым же стержнем моральных систем буржуазной эпохи следует признать
навязанный еще философией Просвещения культ разума, согласно которому
только разум способен преодолеть анархию зла, сковать его своей
активностью, соединить хаотичные устремления людей в некое гармоничное
целое.
XX век стал свидетелем попыток создания еще одного типа морали -
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ. Замысел его создателей в общем-то успешно вписывался в
теорию морали: если нравы людей в конечном счете определяются материальными
условиями их жизни, то, следовательно, чтобы породить новую мораль, нужно
прежде всего изменить эти условия. Что и было сделано (первоначально в
России), причем самым радикальным образом.
Были решительно пересмотрены отношения собственности, производства в
целом, политики, права и т.д. Изменились и нравы, как в силу "естественного
хода вещей", так и под воздействием массированного "нравственного" или
"коммунистического воспитания". Ценности коллективизма, интернационализма,
идеология всеобщего равенства стали на самом деле внутренними убеждениями
множества людей, реальными регуляторами их поведения.
Однако несмотря на колоссальные усилия огромного государ-ственного и
идеологического аппарата, реальная нравственность так и не смогла
дотянуться до уровня "официальной морали", системы норм, зафиксированной
хотя бы в известном "Моральном кодексе строителя коммунизма".
Для того, чтобы разобраться в сути этого своеобразного феномена,
необходимо пояснить сам механизм, способ саморазвития морали. Как же
развивается мораль?
Любые изменения в материальных отношениях порождают новую направленность
интересов людей. Существующие моральные нормы перестают соответствовать их
новым интересам и, следовательно, оптимально регулировать общественные
отношения. Их выполнение уже не дает желаемого результата.
Нарастание несоответствия между массовой моральной практикой и
официально закрепленными нормами всегда свидетельствует о НЕБЛАГОПОЛУЧИИ в
общественной жизни. Причем, неблагополучие это может быть сигналом
необходимости двоякого рода перемен:
а) либо общепринятые моральные нормы устарели и требуют замены;
б) либо развитие материальных общественных отношений, отражаемых в
моральных нормах, пошло совсем не в ту сторону, в какую ожидалось, и
порядок надо наводить именно в этой сфере.
Такая ситуация сложилась в нашем обществе в последние десятилетия.
Глубокий кризис в экономике, не работающий хозяйственный механизм, бессилие
руководства изменить положение формировали практику поведения, которая
противоречила официально провозглашенным моральным требованиям. Знаменитая
во времена социалистической экономики формула "план - закон деятельности
предприятия" действовала в весьма своеобразных условиях.
Известно, что многие отрасли народного хозяйства страны, особенно те,
что выпускали товары народного потребления, никогда не получали фондируемых
материалов под стопроцентное выполнение плана. И это не могло не толкать
хозяйственных руководителей на разного рода злоупотребления во имя
выполнения установленных свыше заданий, причем, даже без всякой личной
корысти, а лишь в интересах предприятия.
Так уже на стадии планирования в хозяйственные отношения закладывались
заведомый обман, несоответствие слова и дела. А чего стоила практика
составления фактически двух разных государственных бюджетов -
благополучного для всеобщего обозрения и дефицитного для узкого круга
посвященных!
В конечном счете моральный кризис нашего общества был лишь симптомом
кризиса более глубокого - в экономических основах нашего социалистического
бытия. Их очередной радикальный поворот к старому, основному руслу развития
европейской цивилизации затронет конечно, и мораль. Оздоровит ли он ее? В
перспективе -безусловно да, в ближайшем будущем - вряд ли. Ведь новые
экономические, политические и пр. реальности переворачивают систему
ценностей, сложившуюся в течение жизни многих поколений людей.
В новых условиях частная собственность оказывается не менее священной,
чем общественная; заклейменная преступной спекуляция часто оборачивается
честным бизнесом, а "родной" коллектив бросает человека на произвол судьбы,
советуя опираться на собственные силы и не заниматься иждивенчеством.
Столь "крутая" смена ценностных установок и ориентиров не может пройти
для морали безболезненно. Это напоминает хирургическую операцию без
анестезии: больно, конечно, но потерпите, возможно состояние улучшится.
Пока же кризис морали продолжает углубляться. Надежду на его преодоление
можно видеть, по крайней мере, в следующем:
во-первых, в простых общечеловеческих нормах нравственности (типа "не
убий", "не укради", "чти отца своего" и пр.), которых все-таки большинство
нормальных людей придерживается несмотря ни на что;
во-вторых, в механизме САМОРЕГУЛЯЦИИ морали, которая по самой сути своей
предназначена для соблюдения общего, родового интереса в хаосе
индивидуальных страстей и пороков. Реальная угроза этому общему интересу
может стабилизовать нравы, остановить их деградацию. Моральный инстинкт
редко подводит человечество.
Напомним еще раз, что никакая мораль по самой природе этого
общественного феномена не может быть внедрена, навязана "сверху", с высоты
теоретического уровня (как это возможно, например, в науке). Она должна
вырасти "снизу", сложиться и оформиться на эмпирическом уровне, который
теоретическая мораль может лишь корректировать, служить ему образцом,
идеалом.
Реальной же основой улучшения нравов, т.е. практически складывающихся
нравственных отношений и эмпирического морального сознания, может быть
только наведение ПОРЯДКА в материальной и других сферах жизни нашего
общества.
Проблемы духовности личности
Под ДУХОВНОЙ ЖИЗНЬЮ ОБЩЕСТВА обычно понимают ту область бытия, в которой
объективная, надындивидуальная реальность дана не в форме противостоящей
нам предметной деятельности, а в форме неотъемлемой части внутренней
сущности самого человека. Как видим, уже в попытке определения духовной
жизни сразу появляется противоречие: вроде бы дух, идеальное начало не
существуют сами по себе, вне человека, но в то же время они -
надындивидуальны, всеобщи, объективны, т.е. от человека вроде бы и
независимы. Этот непонятный статус таких идеальных начал, как Истина,
Добро, Красота и др., и составляет суть "проблемы духа", всегда
находившейся под пристальным вниманием философов.
Традиция философского анализа духовной жизни уходит в глубокую
древность. Одну из самых фундаментальных попыток отчетливо поставить и
разрешить проблему духа предпринял, как вам известно, древнегреческий
философ ПЛАТОН. В его философии бесплотное неопределенное идеальное начало
превратилось в достаточно четко систематизированную и иерархизированную
структуру, которая буквально "держит" мир, составляет его основу. Именно
идеальное начало оказывается первосущим, а материальный мир - лишь его
несовершенным подобием. Так мир идей у древнегреческого мыслителя приобрел
самостоятельное существование.
В средневековье "линия Платона" получила неожиданное продолжение и
своеобразное развитие в христианстве. Христианская религия весьма
существенно изменила шкалу основных жизненных ценностей. Легкое
пренебрежение Платона материальной стороной жизни сменилось ее однозначным
принижением и соответственно возвеличиванием духа, ибо сам Бог объявлялся в
конечном счете духовным началом. Средневековые философы (апологеты и
схоласты), немало потрудившись над логической стороной духа, проблему
идеального так и не решили: им с самого начала было ясно, что божественную
суть духа надо принимать как данность, а не докапываться до причин ее
проявления.
Конец средневековья и начало новой исторической эпохи, естественно,
ознаменовались и сменой философских предпочтений. Место безусловного
авторитета божественного разума занял не менее категоричный авторитет
разума человеческого. "Разум правит миром", - провозгласили революционеры
духа XVIII в., имея ввиду возможность разумного устройства прежде всего
общественных порядков. Реальные успехи человеческого разума оказались
настолько велики и очевидны (промышленность, наука, политика, право), что
каких-либо преград на его пути просто не замечали. А уж вопрос о том, каким
образом человеческий разум вдруг стал таким "всесильным", даже и не
возникал.
Это произошло позднее, после того, как немецкая классическая философия
педантично проанализировала реальные возможности человеческого разума
(Кант), показала его диалектическую противоречивость, попыталась выстроить
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83
