вертикальная синхронность коренятся в общей для них инстанции как центре

различия между ними. То, что символически организует баланс, симулирует их

равенство, реально вносит различие, на деле осуществляет их «принципиальное

неравенство» и сущностную асимметрию. Центр различия, символически

опосредуя их тождество, реально центрирует их различие.

Формируемая в сфере вертикали «имманентная форма», будучи

принципиально незамыкаемой, но лишь символически, непрерывно стремится к

точке как «внутреннему» идеальному пределу. Формируемое сферой горизонта

«единство», также непрерывно стремится к прямой как «внешнему» идеальному

пределу. Точка и прямая как математические идеалы центростремления и

центробега, сущностно соотнесены – они относятся друг к другу как проекции:

точка – это вертикальная проекция прямой, а прямая – это горизонтальная

проекция точки. Очевидно, обе тенденции продолжаются ad infinitum. Игра

центростремления и центробега, опосредованная таинственным центром, - это

игра зеркальных отражений; их роль только в том, чтобы своим спором

поддерживать то, что их различает как центральное событие времени. Это

событие времени означивается за счет двух проекций – внешней горизонтальной

проекции и внутренней вертикальной интроекции; и, если в первом модусе он

«воображает», предвосхищает вперед, то во втором модусе он «вспоминает»

назад; способ такого проецирования есть поочередность, попеременность.

Горизонтальное полагание образует серию, ряд событий «прошлого-в-

настоящем», проецируя «прошлое» в «прошлое-как-теперь». Вертикаль формирует

«настоящее как возможное прошлое», или «прошлое-как-всегда». Реальное

различие между «теперь» и «всегда» замещается фантазмом их единства:

«объективирующее воображение далеко не безобидно с точки зрения

феноменологической онтологии сознания. Оно способно производить настоящую

трансцендентальную иллюзию, суть которой состоит в фантастическом

отождествлении имманентного временного объекта второго порядка – «прошлое-в-

настоящем» – и имманентного временного объекта первого порядка – «настоящее

как возможное прошлое … Поскольку описанная иллюзия является необходимым

условием устойчивой непрерывности процессов памяти, используя выражение

Ницше, ее можно назвать «иллюзией, необходимой для жизни»[173].

Необходимо признать тот факт, что инстанцией дестабилизации обоих

модусов «внутреннего сознания времени» выступает «абсолютная временная

позиция». Именно она реально провоцирует раскол между дискретностью и

непрерывностью, осуществляясь только как центр различия, поскольку она

реализуется, только пока различает, и существует непрерывно, только пока

прерывает.

Анализ темпоральности Гуссерля «очищает» форму субъективности от

«трансцендентности», «выносит ее за скобки», получая все ту же

трансцендентальную структуру, только теперь бинарные оппозиции типа

«субъект - объект», «имманентное - трансцендентное» превращаются, переходят

в оппозиции «синхронное - диахроническое», «непрерывное - дискретное».

Динамика структуры темпоральности определяется взаимоотношением двух

темпоральных полюсов, чья топика обусловлена центрально-переферийной

дистанцией.

Отношение между синхронизирующим вектором централистской тенденции или

вектором, направленным к центру, и диахронизирующим вектором, направленным

по касательной (вектором периферийной тенденции) опосредовано «изначальным

событием синхронности» (этаким событием «трансцендентной» вечности),

благодаря которому постоянно сохраняется весьма подвижное «единство

внешнего и внутреннего восприятия во времени». Понятно, что

центростремительный вектор стремится занять, интерноризировать этот момент

воображаемого единства «внешнего и внутреннего восприятия». Но проблема в

том, что «событие изначальной синхронности» реально недостижимо, к нему

можно приближаться лишь асимптотически, ибо оно воображаемо, оно есть в

математическом смысле точка нуля. Структура темпоральность суть палка о

двух концах; одной стороной которой она совершает «синхронизирующее

усилие», синтезируя вертикальную ось как ось непрерывности, другой стороной

порождая новый дискретный объект, прерывая им периферийную линию горизонта

как линию дискретности. Структура темпоральности, осуществляясь в двух

направлениях - вдоль прямой вертикальной оси непрерывности и вдоль кривой

горизонтальной линии дискретности - совершает два совершенно противоречащих

действия: с одной стороны она синтезирует, а с другой - анализирует. В акте

синтеза она осуществляет непрерывную идентичность, в акте анализа -

дискретное отрицание. Структура темпоральности идентична себе самой, пока

производит отрицающее раз-личие. Дело времени, существенно, есть

непрерывность прерывания, идентичность негации. Структура темпоральности

есть центр различия. Существовать для нее значит быть идентичной.

Идентифицируется она за счет того, что различает.

Темпоральная философия Гуссерля наследует по форме метафизику воли и

власти Ницше, где воля «вечно» и непрерывно «возвращается [в себя]» или

идентифицируется за счет осуществления «одного и того же» различия или

дискреции как акта полагания объекта воли к власти. Центр как суть различия

и различие как выражение взаимопренадлежны друг другу. Этой

взаимопринадлежности аналогична математическая неотъемлемость нуля и

бесконечности, которая выражается соотношением [pic]. Единица в данной

формуле представляет воображаемое тождество субъекта и объекта, которое

есть cаusa finalis воображения. Обратимся еще раз к словам А.Н. Исакова-

«Объективирующее воображение далеко не безобидно с точки зрения

феноменологической антологии сознания. Оно способно производить настоящую

трансцендентальную иллюзию, суть которой состоит в фантастическом

отождествлении имманентного временного объекта 2-го порядка - «прошлое - в

- настоящем» - и имманентного временного объекта 1-го порядка - «настоящее

как возможное прошлое». Центр, который различает вертикальную ось

«возможного прошлого» и горизонтальную линию «прошлого - в - настоящем»,

смещен относительно самого себя, поэтому складывается парадоксальная

ситуация: не центр уравновешивает крайности как центр тяжести

уравновешивает чаши весов, а наоборот, игра крайностей обусловлена задачей

найти центр между ними. И если центральный временной объект рассматривать

как субъективность, а периферийный временной объект как объективность, то

становится ясным, что одно не предшествует другому, но их одновременное

возникновение обусловлено событием возникновения третьего - событием их

различия как «имманентным событием синхронности». Имеет место крайне

парадоксальная ситуация - центр в тот момент когда даст равновесие, в тот

же момент его отнимает.

Равным образом невозможна ни субъективная мотивация, на которой

основывается «идеализм», ни объективная мотивация, ставшая опорой для

«эмпиризма» - ни «субъект», ни «объект» не предшествует друг другу по

времени, ибо до их различия времени как такового не существует, а оба они в

один момент срываются с места в направлении к чему-то третьему, чтобы

бесконечно кружить вокруг да около «одного и того же» и вечно «его» не

достигать.

Обратимся к анализу важного для теории субъективности феномену

интерсубъективности. В аналитике ноэмо-ноэтической структуры

интенционального акта сознания, и в анализе «внутреннего сознания времени»,

Гуссерль конструирует тройственную структуру сознания. Сознание

биполяризуется на объектный и субъектный полюса как, соответственно,

периферийный и центральный края структуры. Вертикаль центростремления

субъективного полюса формирует сферу чистого Я. Горизонт центробега

объективного полюса создают сферу интенциального объекта. Но их

интенциональная корреляция была бы невозможна без третьей инстанции как

условия и источника их синтеза. Это то, что непосредственно центрирует их

связь в режиме непрерывного самоконституирования. И здесь не может не

возникнуть серьезное возражение Гуссерлю: как одновременно в одной

структуре совмещаются чистое Я и корреляция Я и другого, как основа

трансцендентальной интерсубъективности? Такое совмещение возможно только

при допущении изначальной априорной расщепленности трансцендентального Эго.

Именно априорная расщепленность чистого Я является основанием

конституирования интенциональности и ее экспликации в интерсубъективности.

Аналогично тому, как сознание направленно на объект, находясь с ним в

«сущностной сопряженности», так же «мое сознание» интендировано в «другое

сознание», образуя наряду с ним интерсубъективную пару как матрицу любого

социального сообщества, от семьи до государства, ибо «ego и alter ego

всегда с необходимостью даны в изначальном удвоении»[174]. Изначальность

такого удвоения дана в интенциональности сознания.

Интерсубъективность может быть дана только как экспликация как бы

«внутренней» интерсубъективности в качестве корреляции Я и интенционального

объекта. И первым таким объектом выступает собственное тело Я. «Первым

alter ego для ego является его собственное «тело», только потому «другой»

дан прежде всего как тело, как «лицевая сторона», отсылающая к «теневой

стороне». И если «конфигурирование в виде пары … есть универсальный

феномен», а «удвоение есть изначальная форма того пассивного синтеза,

который мы, в противоположность пассивному синтезу идентификации называем

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37