218]. В этом «мире достоверности» высший статус получает не
«реальность», но сконструированность сознанием, «иная реальность», не
фактическая: «Факты укрывают реальность, и, пока мы в пылу их
бесчисленных полчищ; в нашем сознании путаница и хаос. Чтобы раскрыть
реальность, нужно на какое-то время вытеснить факты из нашего
восприятия, чтобы остаться наедине с нашим рассудком. Затем, на свой
страх и риск, нам следует вообразить реальность, сконструировать
воображаемую реальность как чистый вымысел. И тогда в тишине и
уединенности нашего внутреннего воображения мы сможем уяснить, какой
аспект, какие видимые фигуры, - одним словом, какие факты могли
породить эту воображаемую реальность» [40, 236]. Логика Ортеги-и-
Гассета ведет к тому, что реальность (очевидно, понимаемая как
целостность мира) всегда является порождением воображения, то есть
существует на границе человеческой активности: «Мир – это прежде всего
орудие, изготовленное человеком, а процесс изготовления и есть
человеческая жизнь, бытие. Человек рожден создавать миры» [40, 255].
Ясно, что здесь раскрыт механизм представления, то есть создания
воображаемого мира, на основе соответствующим образом препарированных
впечатлений мира реального. Человек отталкивается от реального, его
соприкосновение с ним поверхностно, ограничено поверхностью физического
тела: «Физическим телом называется такое явление, которое полностью
пространственно выражено в своем содержании, то есть все, что мы можем
сказать о структуре этого явления, о его составе, строении такого, что
оно полностью развернуто для внешнего пространственного наблюдения»
[28, 6]. Здесь возникает выход на понятие «пространство», которое
должно задавать интерсубъективную значимость наблюдения: «… В этом
смысле термины «объективное» и «пространственное» совпадают, … как и
понятие «внешнее наблюдение» [28, 6]. Однако этим содержание наблюдения
не исчерпывается; происходит: «… отождествление «материальности» с
пространственностью, лишь в зависимости от которой действия мира на нас
или на возможного наблюдателя могут (и будут) рассматриваться как
материальные, опытно данные (и поддаваться наглядному представлению
(разрядка моя – Н.Н.) в образах «контакта», «соприкосновения», «удара»,
«взаимного расположения» и так далее» [28, 6]. Из этого перечисления
свойств и признаков внешнего, объективного, материального,
пространственного выводится непространственность, вненаходимость
внутреннего, психического, субъективного; то есть наблюдателя-ученого:
«Точка зрения вселенной» предполагает возможность мысленного
перенесения наблюдателя в любую точку вселенной или же – точку зрения
вообще вне вселенной, над вселенной. Такую точку зрения можно занять
только в мысли, как бы противостоящей вселенной в целом. Легко узнать в
этом внемирном существе «весь мыслящую» Декарта, непротяженное Я
познающего субъекта, «носящегося» над протяженностью объективного мира»
[4, 233]. Иначе – сознание противостоит пространству, и поэтому
«представляет» его себе целиком во всех элементах: «… в рамках
процедуры «когито» вводится принцип непрерывности воспроизводимого
опыта, без которого нет физического знания. А раз в рамках рефлексивной
процедуры введена непрерывность опыта, то это предполагает или
одновременно задает и некоторую самотождественность субъекта
наблюдения. Предполагается, что есть некоторое «одно сознание» –
непрерывный носитель осознаваемых событий или наблюдений событий» [28,
9]. Эта непрерывность обеспечивается за счет некоей предвосхищенной
«исполненности» абсолютного сознания, независимо от того, как эта
предвосхищенность сформулирована: как «истины рефлексии» эмпиризма или
как «врожденные идеи» рационализма. Суть в том, что это потенциально
существующие посредники между индивидуальным сознанием и данностью
мира, точки пересечения, где эта данность превращается в предметность:
«Речь идет о вмешательстве в индивидуальный познавательный опыт такой
силы, которая выходит за рамки этой единичной деятельности и в то же
время не тождественна воздействию на него материального, предметного
мира» [35, 159]. Иначе говоря, существует область непространственной
нематериальной реальности, воздействующей на нас, тем не менее
объективным образом: «Между познающим человеком, ученым и познаваемыми
им предметами как бы вклинилась межсубъективная, общезначимая духовная
«реальность» [35, 135]. Эту реальность, собственно, и наполняют
идеализированные предметы, полученные, обнаруженные в ходе
экспериментальной деятельности, то есть образован «второй мир», в
качестве объективного сохраняющий «объективные» характеристики
«первого»: внешнюю наблюдаемость, пространственность, материальность,
но не через непосредственность восприятия, а через его (восприятия)
символическую интерпретацию. Предметы сопровождены интеллектуальным,
духовным (значит, внутренним) аспектом, который можно уяснить через
определение Н.В. Мотрошиловой «врожденных идей»: «Врожденная идея» –
это понятие – символ, обозначающее некий еще неизвестный «мудрый»
механизм человеческого познания, особый род, особую форму
познавательной деятельности, ее скрытую, но постоянно актуализирующуюся
потенцию; это деятельная, свободная духовная форма, чудесным,
неизвестным способом синтезирующая в данном познавательном опыте «мое»
и «не мое», «человеческое» и «божественное» [35, 167]. Тем самым уже
сам человек оказывается на границе двух миров: индивидуализирующего,
хаотического мира сил и обобщающего мира предметов, где идеальное
восприятие вторых должно быть столь же объективным как материальное
восприятие первых: «Возможность объективации предполагает, что события
в мире, наблюдаемые субъектом происходят в мире как бы дважды – один
раз стихийно и спонтанно, наблюдаясь в своих воздействиях на
человеческое или какое-либо иное чувствующее и сознающее устройство, а
затем повторяясь в качестве сознательно контролируемых, воспроизводимых
и конструктивных» [28, 9]. Естественно, что возможны адаптации и
ориентации человека во «втором» мире и выше и предпочтительнее, но это
не реальный мир, хотя ему определенным фокусом приданы все эти
характеристики реальности: пространственность и объективность. Фокус в
том, что приняв за точку отсчета познания непосредственную
наблюдаемость, сознание обнаруживает эту непосредственность не во
внешнем пространстве, а внутри себя: «Это внешнее наблюдение, которое
способно раскрывать объективным образом сущность предмета, его
строение, его законы, по определению рефлексивно, то есть оно далее
задается классическим правилом – декартовским правилом «когито». Термин
или понятие «когито», правило «когито» среди всей совокупности явлений
выделяет одну категорию явлений, которые характеризуются или обладают
свойством непосредственной достоверности, такой, что явление понятно
само через себя и не нуждается для своего понимания ни в каких
дополнительных предположениях; мы можем его понимать само через него
самого. И самое главное – оно не имеет референта вне себя
(самореферентно). Таковым и является феномен сознания» [28, 7]. Таким
образом сознание как бы замкнулось в себе породив мир собственных
восприятий, по аналогии с миром восприятий внешних, но в принципе от
него независимых: «Когитальное сознание есть ухватывание сознанием в
любом осознаваемом содержании самого факта, что «я его сознаю», чем и
исчерпывается это содержание как сознательное явление. Скажем,
содержание осознаваемой физической боли есть сознание этой боли; и
сознание этой боли – в своем тождестве знанию происшествия события – не
зависит от того, что мы могли бы доказать, что в действительности
причины этой боли не существует, что нам она только кажется. Это не
имеет значения, - кажется ли это или не кажется, - потому что
содержание сознаваемого явления как феномена осознавания полностью
задано сознанием» [28, 7]. Сознание, в этом смысле оказывается
независимым, но его построения могут быть иллюзорными, точнее оно
строит именно иллюзорности, видимости: «Мышление обладает таинственным
преимуществом (по отношению к предметам существующим в себе – Н.Н.),
его существование, то чем оно стремится быть, сводится к тому, что мне
кажется, к существованию для меня. И поскольку я пока что состою лишь
из своих мыслей, скажем, что мышление – то единственное, в чем его
собственная сущность, то, что оно представляет собой реально, состоит
лишь в том, чем оно является для себя. Оно то, чем кажется, и ничего
больше; кажется же оно тем, что есть. Оно исчерпывает свою сущность в
собственной видимости» [38, 128]. Сознание фиксирует видимости, но
переживает их именно как реальности, в том смысле, что наполняет их
особой энергией, стабилизирующей их кажимость, создающей пространство
их порождения и фиксации. Сознание оказывается заинтересованным
«присутствием при …», способом постоянной актуализации исследуемого
объекта или поддержанием его в состоянии постоянной актуализации,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28
