себя функцию управления жизнью, сама внутренняя логика ее существования, а

вовсе не появление гуманных чувств, все более затрудняла применение

смертной казни. Для такой власти смертная казнь была одновременно пределом

и внутренним противоречием. Власть как бы расписывается в том, что она

неспособна сделать данное человеческое тело управляемым. Поэтому основанием

для смертной казни становится не чудовищность самого преступления, а

опасность личности для общества. На законных основаниях убивают того, кто

представляет для других прямую биологическую опасность. Постепенно отмирают

ритуалы и церемонии, которыми обставлялась некогда смертная казнь, они

перестают быть публичными. В то же время Фуко обращает внимание, что в XIX

в. одной из первых тем, попавших в поле социологического анализа,

оказывается самоубийство Не случайно, что именно это явление стало объектом

удивления общества, в котором политическая власть приняла на себя задачу

управления жизнью.

Власть над жизнью начала развиваться с XVII в. в двух основных формах.

образующих как бы два полюса власти, между которыми располагается целая

сеть промежуточных форм. Первый полюс - власть над телом как машиной: его

дрессировка, использование его сил и способностей, увеличение его

полезности и управляемости, включение в системы контроля. Для этого

развивается целая система различных дисциплинарных институтов - школы,

колледжи, казармы, мастерские. В связи с этой системой институтов

складываются определенные системы знаний о человеке, характеризуемые Фуко

как "политическая анатомия человеческого тела".

Второй полюс власти над живым образуют формы, складывающиеся позднее, к

середине XVIII в. Это власть над телом как особью биологического вида и

связанными с ним биологическими процессами: размножением, рождением и

смертью, выражающимися в показателях здоровья, продолжительности жизни и

пр. В этой сфере власть осуществляется в виде регулирующего контроля:

биополитика популяции. Появляется понятие "преступления против

общественного здоровья" - проявление контроля над нравственностью.

Право суверена лишить подданного жизни заменяется, по выражению Фуко,

администрацией тела и расчетливым управлением жизнью. Такая власть над

живым рассматривается им как необходимый элемент развития капитализма. Ведь

последний не мог бы утвердиться без включения тел в систему производства и

приспособления поведения популяции к экономическим процессам. Однако власть

над живым требует большего: укрепления тел и увеличения популяции

одновременно с увеличением их полезности и управляемости. Для этого и

требуется выработка новых методов и приемов власти, пригодных для

управления силами, способностями и склонностями. Такие механизмы и формы

вырабатывались в самых различных общественных институтах, будь то семья,

армия, школа, полиция, медицинские учреждения. Фуко полагает, что процессы,

происходившие в XVIII в. в некоторых западных странах и также связанные с

развитием капитализма, носят иной характер и представляют явление более

широкое, чем аскетическая мораль, которая не придавала телу никакой

ценности. Происходило не утверждение аскетизма, а вхождение жизни в историю

- т. е. вхождение явлений, связанных с жизнью людей как определенного

биологического вида, в порядок знания и власти, в область технологий

власти. Власть и знание начинают принимать в расчет эти явления и пытаются

контролировать и модифицировать их.

Становление такой системы власти имело ряд существенных последствий как

для социальной жизни, так и для изучения человека. Во-первых, оно привело к

появлению всесторонних и разветвленных технологий власти, которые

охватывают все, что касается тела: здоровье, приемы кормления и ухода за

младенцами, условия жизни и пр. Во-вторых, оно привело к постоянному

усилению роли норм за счет законов. Власть, взявшая под свой контроль

процессы жизни, нуждается в механизмах непрерывного действия, т. е.

механизмах регулирующих и корректирующих. Для этого уже не подходят

механизмы законов и наказаний (вплоть до смертной казни) за их нарушение.

Власть над живым управляет, распределяя живое в пространстве ценности и

полезности. Она уже не проводит линию, разграничивающую законопослушных и

враждебных суверену: она распределяет относительно нормы.

Поскольку власть оперирует нормой, нормой начинает оперировать и

оппозиция. Вследствие этого борьба против существующей системы ведется

теперь уже во имя права на нормальное существование, которое должна

обеспечить власть. Целью была жизнь, понимаемая как фундаментальные

потребности, как реализация конкретной сущности человека и осуществление

его возможностей. И уже не важно, говорит Фуко, является ли все это утопией

или нет. Борьба вполне реальна; жизнь как объект политики была воспринята

оппозиционными течениями буквально и обращена против системы, пытающейся

осуществлять ее регулирование. "Право" на жизнь, на тело, на здоровье, на

счастье, на удовлетворение своих потребностей стало лозунгом движений,

направленных против нового типа власти.

С этим Фуко связывает то обстоятельство, что в XIX в. медицина,

педагогика, юриспруденция уделяют отклонениям все большее и большее

внимание, а психиатрия начинает открывать все больше и больше различных

типов отклонений. Перед лицом такого множества возможных отклонений

мобилизуются различные формы власти, контролирующие индивида и сверяющие

его с нормой: власть врачей, психиатров, педагогов, родителей. Все эти

направления и типы власти поддерживают, обусловливают, подкрепляют друг

друга. Эти процессы происходят на уровне семьи и частной жизни человека. Но

они поддерживают систему власти и сами поддерживаются ею в масштабе всего

общества, потому что постоянный контроль за сексуальной нормальностью как

ничто другое приучает человека быть объектом процедур власти, быть под

неусыпным надзором, сопоставлять себя с нормой и оценивать себя по степени

соответствия ей [26].

В таком контексте становится объяснимым формирование представления о

безумии как приоткрывающем опасную тайну сущности человека, связанную с его

телом и инстинктами [28, 38]. Идея человека, свободного от всякой

органической, вещественной (природной) зависимости, долгое время оставалась

господствующим мифом, ради которого мы соглашались страдать, мы наказывали

других за то, что они выбирали другой путь. Собственное тело воспринималось

как что-то греховное, доставшееся человеку в наследство от животных. Каждое

плотское желание подвергалось цензуре, поскольку изначально считалось

порочным. Контроль над сексуальным поведением, в частности, путем

детализации нормы и более детального анализа отклонений, приобретал все

большее значение [26]. Аналогично и контроль за изменением сознания с

помощью психоактивных препаратов является проявлением характерного для

современной эпохи "власти над живым", контролем над самими мыслями. В

сущности, это проявление борьбы за власть. Недоверие к природной сущности

человека определяет маниакальное стремление нашей культуры искоренить

растения, изменяющие сознание. Этим недоверием оправдывается уклонение от

внутренней работы, от решения задач личностного роста, и, конечно, контроль

над психоактивной пищей [12, 37].

"Культура Партнерства" и "Культура Владычества". Переход к запрещению

психоделиков.

Таким образом, архаичные общества - "Культура Партнерства" - сменились

современной "Культурой Владычества".

Истоки этой борьбы двух культур лежат в тех временах, когда возникло

церковно-христианское мировоззрение. В течении многих тысячелетий

врожденный мистицизм человека облекался в самые разные мифологические

образы и системы представлений, чтобы, освобождаясь от них, создавать новые

доктрины вокруг все того же чувства сопричастности человека Божественной

Игре..

Матриархат - одна из возможных формаций культуры Партнерства, что

следует из специфики женского менталитета, более склонного к

созерцательности и самоанализу и искусно владеющего различными

психологическими приемами. Поскольку образ жизни женщин всегда был связан с

групповым общением, социальные адаптационные преимущества женщины

заключаются а тонком знании человеческих отношений, в то время как мужчина

для решения коммуникативных задач всегда стремился использовать

свойственную ему силу [31].

Есть еще некоторые соображения по поводу того, что архаичные традиции

лечебного и магического использования психоделического транса были созданы

и поддерживались женщинами. Прежде всего, они занимались сбором растений и

лучше знали воздействие трав и грибов. Кроме того, мужчины, воспитанные

охотой и тяжелым трудом, мало уделяли внимания событиям внутреннего мира;

им присуща одержимость (темперамент, склонность к аффективному поведению и

т. д.), что мешает аналитическому самоисследованию в состояниях

расширенного восприятия, провоцирует возникновение испуга, паники и т. д.

[12].

Женщин сама Природа учит терпеливо наблюдать себя долгими месяцами,

разделявшими циклы работы организма, во время беременности (все эти

физиологические процессы, кстати, сопровождаются изменениями обмена

веществ, в том числе и нейрорегуляторов, и, как следствие, необычными

состояниями сознания). Матери изучали себя, воспитывая детей... В отличие

от экзотеричного мужчины, открывающего чудеса в окружающем, суть женщины в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22