отождествления с Богом, а учили об "обожении" на манер византийских

мистиков: единение с Богом происходит в акте мистической любви, когда Бог

как бы созерцает или свидетельствует самого себя в сердце мистика. Личность

в результате этого не уничтожается, а преображается, становясь как бы

земной ипостасью Бога, его выражением в материальном мире. Суфии также

проповедовали идею страдания во имя Бога: любящий должен пострадать во имя

любимого, принести ему в жертву свою личность, дабы исчезли последние

преграды между ними.

Один из суфиев, ал-Джунайд, учил, что поскольку Бог один и у него ”нет

сотоварищей”, значит, Бог есть единственная реальность. Все сущее имеет

призрачное бытие и существует лишь постольку, поскольку имеет свое начало в

Боге. а следовательно, должно вернуться к Богу, чтобы соединиться с ним и

быть в первоначальном состоянии- Созерцая единство Бога, суфий утрачивает

свою личность и растворяется в Боге. Это уничтожение индивидуальности

(фана), однако она не цель суфия. Цель — это вновь вернуть утраченные

качества, но уже преображенными, одухотворенными и затем обновленной

личностью вернуться в мир для его просвещения и усовершенствования.

Интересно, что уничижение и смирение ал-Джунайда, столь нравившееся

ортодоксам, в пределе своем вполне тождественно самовозвеличению ал-

Халладжа. Действительно, можно настолько самоуничижиться в смирении, что

заявить о собственном небытии: "Меня вовсе нет, есть только Бог". А можно

возвеличить себя: "Я — Истина, Я — Бог, Нет ничего, кроме Я". Результат

(финальное переживание) будет одним и тем же.

Единственной реальностью, в таком случае, оказывается неописывае-мый и

непостижимый Абсолют, который, существуя в себе, еще не есть Бог. Движимый

стремлением к самопознанию, Абсолют самоограничивается и конкретизируется,

созерцая в себе самого себя, и становится Богом для себя., после чего

Абсолют проявляется в атрибутах, именах и архетипах, далее происходит

воплощение этих архетипов в образах материальной вселенной и человеческом

сознании. Вся вселенная на всех своих уровнях — самообнаружение Абсолюта,

который остается единственной реальностью.

Шиитский философ XIV в. Хайдзр Амули сравнил Абсолют и его проявления с

пламенем свечи (Абсолют), по-разному отражающимся в разных зеркалах (формы

божественной саморефлексии). Реальна только свеча, все остальное иллюзорно.

Через человека Абсолют обретает самопознание, ибо совершенный суфий

постигает самого себя и Бога в акте мистической сверхчувственной интуиции.

Но акт познания суфием Абсолюта тождественен акту самопознания Абсолюта,

познанию им самого себя в акте познания суфия, ибо суфий (как и любое

существо, и даже вещь) есть своего рода явление или самообнаружение

Абсолюта. Суфий, постигая Бога, становится как бы его действующим органом,

орудием божественного самоопределения, в результате чего сам суфий-

богочеловек становится творцом и проводником божественной воли. Есть только

Абсолют, и ничего, кроме него; все сущее есть лишь различные формы и уровни

его проявления.

Высший гносис суфиев выражался в световой символике. Правда, слово

“символика” здесь не совсем уместно, так как речь шла прежде всего о

созерцании света, вполне сопоставимом с опытом видения Фаворского света в

исихазме. Процитируем мусульманского автора ас-Сарраджа (ум. 988 г.):

“Некоторые суфии думают, что они видят свет, они говорят о том, что в

сердцах их живет свет. считая, что это один из видов света, которые Бог сам

упомянул в числе своих символов. Более того, они считают этот свет

сравнимым со светом солнца и луны и верят, что он принадлежит свету

познания, признания единственности и величия, а эти виды света, по их

мнению, не сотворенные” (можно проследить параллель между этим учением о

несотворенности созерцаемого света с паламитской доктриной нетварных

энергий).

В суфизме трудно выделить столь характерные и для индуистской, и для

восточнохристианской традиции гностическое (ориентированное на гносис,

познание) и эмоциональное (ориентированное на любовный экстаз, ведущий к

трансперсональному переживанию) направления. Суфизм по преимуществу связан

с идеей любви к Богу, которая может принимать характер исступления,

“опьянения” Богом (метафоры вина и опьянения постоянно встречаются в

суфийских текстах). Суфий — влюбленный, он весь во власти своей

"Возлюбленной". Но эта влюбленность, любовная одержимость Богом ведет к

познанию, гноснсу, который и остается целью суфия, называющегося

“познавший” (возможно, это связано ли это с семитской метафорой любовного

соития как “познания”?). Таким образом, суфизм предполагает гносис через

эрос. познание Бога через любовь к нему, причем богопознание реализуется

через единение или слияние с Богом, уничтожение в Боге, достигаемое в любви

(хотя. конечно, были суфии и с более выраженной гностической установкой,

например, Ибн Араби), и с доминированием эмоциональной — ал-Бнстамн, Джалал

ад-дин Руми) [25].

Но самый интересный момент заключается в том, что если большинство

традиций, ориентированных на эмоциональность и эрос, привержены идее

личного Бога и акцентируют различие между душой и Абсолютом — Божественной

Личностью (любовь несовместима с имперсонализмом, любящий должен отличаться

от возлюбленного), то суфизм как раз подчеркивает надличностный характер

Бога, единственной реальности, которая, будучи Истиной, является и

предметом самых интенсивных любовных томлений и переживаний: любовь к

Возлюбленной как любовь к Истине и наоборот.

Среди методов и способов суфийской экстатической практики следует

отметить созерцание, молитву, повторение имен Бога, дыхательные упражнения,

особые позы для созерцания, экстатические танцы и т. п. [25, 33]. Имеются

также сведения о применении суфиями в религиозных целях конопли и гашиша

[39, 40].

Для суфиев были характерны и коллективные формы психотехники — "зикр" и

"сама". Зикр (памятование) — очень важный суфийский метод, первоначально

предполагавший постоянное повторение имен Бога, способствующее, по мнению

ал-Халладжа и других суфиев, приближению к Богу и погружению (истиграх) в

него. В суфийских орденах с XII—XIV вв. зикр превращается в сложный обряд,

причем каждый орден имеет свой особый чин зикра. Для участия в зикре суфий

должен был овладеть специфическими ритмизованными движениями,

регламентированной в ордене позой, умением контролировать дыхание с целью

достижения сосредоточения сознания и соотносить движения тела с мысленным

или речевым повторением формулы зикра (аналог мантр индийских традиций),

при этом надо было при задержке дыхания усилием воли как бы направлять

формулу в определенные участки тела. Зикр мог отправляться или громким, или

тихим голосом, а также мысленно. Наряду с коллективными зикрами бывали и

индивидуальные зикры. Коллективные зикры отправлялись только громким

голосом в ночь на пятницу (священный день у мусульман) или во время радений

(сама). Зикр обычно приводил суфиев к переживанию различных

трансперсональных состояний, которые могли в некоторых орденах

стимулироваться кофе, алкоголем (обычно запрещенным в исламе) и

наркотиками. Для повторения имен Бога, включенных в формулу зикра, и

выдерживания правильного числа повторений суфии использовали четки. Чтобы

достичь максимального психотехнического эффекта при длительном повторении

имен Бога и для максимального сосредоточения на них, использовались такие

приемы, как различные модуляции голоса, музыка, танец, смена ритма и

частоты дыхания и определенные положения тела. При вступлении в орден

нового члена шайх (глава общины) тайно разъяснял ему принятую в ордене

формулу и методику зикра [33].

Другой формой коллективной психотехники были радения (сама), "блаженные

слушания", то есть молитвенные собрания, предполагавшие распевание

мистических стихов (например, Джалал ад-дина Руми). "Сама" практиковались в

суфизме с IX в.. вначале в форме маджлисов (“соборов”), то есть общих

духовных бесед. Некоторые суфийские ордена отрицали “сама” как

противоречащие нормам ислама, солидаризируясь с критиками-

фундаменталистами, однако большинство орденов принимали этот тип радений.

При психоделической функции музыки, широкое распространение практики "сама"

в суфизме отнюдь не удивительно. На “сама” часто допускались и миряне (а

певцы и музыканты обычно были мирянами), и даже иноверцы. С XVIII—XIX вв.

духовная значимость “сама”, постепенно превращавшихся в нечто среднее между

концертами и литургическими действами, постепенно снизилась [25].

Суфии пренебрегают ограничивающей привязанностью к догме, предпочитая ей

свободный поиск истины (особенно так было в ранний период истории суфизма).

Для суфизма характерно понимание приоритета психотехнического опыта по

отношению к его вербальному н понятийному выражению и описанию. А ведь

именно не на уровне опыта, а на уровне его выражения часто и пролегают

непреодолимые расхождения между религиями [7].

Даосизм

Даосизм возникает в Китае в IV-III вв. до н.э. на основе ряда

архаических культов. Первым даосским мыслителем (а иногда и основателем

даосизма) традиционно считается Лао-Цзы, живший, по преданию, на рубеже VI-

V вв. до н.э. и перед тем, как уйти навсегда из Китая на Запад, оставивший

у начальника пограничной заставы (Гуань Инь-Цзы) изложение своего учения

под названием "Дао Дэ Цзин" (Канон Пути и Благодати). Однако, уже в

древности Лао-Цзы казался фигурой полумифической, а его прозвище (Лао-Цзы

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22