ни в силу аннексии (принудительного присоединения) всей или части
оккупированной территории (ст. 47). К числу мер, запрещенных особо,
относятся насильственные перемещения как отдельных покровительствуемых лиц,
так и групп населения, а также депортация (принудительная высылка)
населения с оккупированных территорий в любую другую страну. В то же время
разрешается эвакуация данного оккупированного района, “если этого требует
безопасность населения или особо веские соображения военного характера”
(ст. 49). Защита основных прав гражданского населения и отдельных
гражданских лиц от произвола властей оккупирующей державы обеспечивается в
IV Женевской конвенции 1949 года путем нормативного закрепления
соответствующих обязательств государств как субъектов международного
права1. Наконец, хочется отметить, что военная оккупация по своей сути
является формой иностранного господства. Но и в этом случае международное
гуманитарное право, касающееся покровительствуемых лиц на оккупированной
территории, обладает одним несравненным достоинством: оно ограничивает
беспредельную власть оккупирующей державы, действия которой оказываются под
международным контролем. IV Женевская конвенция является как бы
конституцией или “билем о правах”, хотя и ограниченным, который вступает в
действие в момент, когда иностранная армия захватывает и оккупирует
территорию,- и притом без каких-либо усилий со стороны оккупанта или
оккупируемой стороны. Эта “конституция” защищает население от неправомерных
действий оккупирующей державы. Тем самым международное гуманитарное право
вносит существенный вклад в дело защиты достоинства человека в чрезвычайных
обстоятельствах2 .
Подводя итог рассмотрению очерченного мной круга вопросов, связанных
с защитой жертв вооруженных конфликтов, следует кратко остановиться на
одном важном моменте. Даже самый совершенный свод правил не мог бы
предвидеть всех возможных ситуаций. Чем детальнее перечень, тем больше
опасность что-либо в нем упустить. В совершенно непредсказуемых
обстоятельствах, когда нельзя привести ни одного, пусть даже самого общего
правила Конвенции, все же существует положение, на которое можно сослаться.
Появившееся еще в 1899 году в Гаагской Конвенции о законах и обычаях
сухопутной войны оно широко известно как “Оговорка Мартенса” (по имени ее
основного автора). Текст этой оговорки является своего рода заключением
обзора правил, посвященных защите жертв вооруженных конфликтов:
“В случаях, не предусмотренных настоящим Протоколом или другими
международными соглашениями, гражданские лица и комбатанты остаются под
защитой и действием принципов международного права, проистекающих из
установившихся обычаев, из принципов гуманности и из требований
общественного сознания” (п. 2 ст. 1 Дополнительного протокола I).
2. Защита прав человека в условиях вооруженных конфликтов
немеждународного характера.
Международное гуманитарное право признает две категории вооруженных
конфликтов. В самом общем виде различительным признаком служит здесь
государственная граница: война между двумя и большим числом государств
считается международным вооруженным конфликтом, а вооруженные столкновения,
происходящие в пределах территории одного государства, - немеждународными
(внутренними) вооруженными конфликтами (обычно их называют гражданскими
войнами). Исключением является ситуация, когда народ восстает против
колониального господства, осуществляя свое право на самоопределение - с
принятием Дополнительного протокола I национально-освободительные войны
стали считаться международными вооруженными конфликтами. Изучая нормы
гуманитарного права, относящиеся к конфликтам этих двух типов, невольно
обращаешь внимание на несопоставимость числа статей: Женевские конвенции
1949 года вместе с Дополнительными протоколами к ним 1977 года содержат
только 30 положений по вооруженным конфликтам немеждународного характера и
почти 500 статей по международным войнам. Однако не подлежит сомнению, что
с гуманитарной точки зрения проблемы одни и те же, стреляют ли через
границы или в пределах государственных границ. А объяснение громадной
разницы в количестве положений кроется в понятии “государственный
суверенитет”. Опыт показывает, что государства, как правило, всегда готовы
составлять подробнейшие нормы, регулирующие отношения между ними даже во
время войн. Фактически в их интересах иметь точные правила, если они хотят
улучшить защиту своих граждан от произвола других государств. Но как только
речь заходит о гражданских войнах, сразу же говорят: “Нет, это наши
внутренние дела!” Международное сообщество не должно вмешиваться, а
международное право должно молчать. Именно поэтому принятие общей статьи 3
Женевских конвенций было поистине революционным событием, означавшим первый
прорыв позиций государственного суверенитета1 . Примерно в это же время
международное право в области прав человека стало приобретать все большее
значение, так как защита прав человека есть не что иное, как
систематическое вмешательство во внутренние дела государств посредством
соглашений международного права. Концепция защиты прав человека,
применяемой во время вооруженных конфликтов немеждународного характера,
получила благодаря этому дальнейшую поддержку. Но даже после принятия в
1977 году Протокола II сдерживающие факторы гуманного порядка во время
гражданских войн играют весьма скромную роль по сравнению с ролью права,
применяемого в период войн между государствами. Эти значительные
расхождения заставляют подробнее остановиться на проблемах защиты прав
человека в условиях вооруженных конфликтов немеждународного характера.
Понятие вооруженного конфликта немеждународного характера, а также
характеризующие его критерии закреплены в Дополнительном протоколе II (ст.
1)1 , согласно которому под таким конфликтом понимаются все вооруженные
конфликты, не подпадающие под действие статьи 1 Протокола I, происходящие
на территории одного государства “между его вооруженными силами или другими
организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным
командованием, осуществляют такой контроль над частью его территории,
который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные
действия и применять настоящий Протокол”2 . Следовательно, вооруженному
конфликту немеждународного характера присущи:
- наличие организованных военных действий между противоборствующими силами
(этот критерий вытекает из общей для всех Женевских конвенций 1949 года
статьи 3);
- участие во враждебных действиях “вооруженных сил” (в это понятие
включаются и полицейские части); повстанческие силы должны отвечать
требованиям понятия “вооруженные силы”;
- достаточно массовый и устойчивый характер вооруженных выступлений;
отдельные случаи нарушения внутреннего порядка, возникновение обстановки
внутренней напряженности (например, беспорядки, отдельные акты насилия) не
относятся к категории вооруженного конфликта немеждународного характера;
- определенный уровень организованности повстанцев, которые должны иметь
органы, ответственные за их поведение;
- повстанцы должны контролировать часть территории государства, что
позволяло бы им организовывать и вести военные действия3 . Наряду с
вышеуказанными, в международно-правовой литературе называются и другие
критерии (временной, пространственный и т.д.), характеризующие внутренний
вооруженный конфликт, главным из которых является наличие “политической
цели борьбы”4.
Проще говоря, вооруженным конфликтом немеждународного характера
является вооруженное противостояние, имеющее место в пределах территории
государства, между правительством, с одной стороны, и вооруженными
повстанческими группами - с другой1. Лица, входящие в состав таких групп -
назовем ли мы их повстанцами, мятежниками, революционерами, сепаратистами,
террористами или как-нибудь другим именем, - сражаются с целью захвата
власти, или за достижение большей автономии в пределах государства, или за
отделение и создание собственного государства. Причины возникновения
подобных конфликтов разнообразны, однако часто нарушение мира в стране
является следствием несоблюдения прав меньшинств или других прав человека
со стороны диктаторских режимов. Другим случаем может быть полный распад
правительственной власти в стране, в результате которого различные
группировки начинают между собой борьбу за власть. В таком контексте обычно
говорят о силовой конфронтации внутри государства, которая тем не менее
может быть отражением международных конфликтов и напряженности. Здесь же
необходимо подчеркнуть следующую важную особенность. Международное
гуманитарное право, действующее в период внутренних вооруженных конфликтов,
устанавливает, что для его соблюдения оно должно быть принято обеими
сторонами, т.е. правительством и повстанцами. Однако международное право
имеет обязательную силу только для его субъектов, которыми являются главным
образом государства. Поэтому повстанцы, хотя и могут иметь правовой статус
с правами и обязанностями согласно международному праву, но только в том
случае, если они признаны таковыми (что не имело места уже в течение многих
лет). Вместе с тем не подлежит сомнению как с теоретической, так и с
практической точки зрения, что международное гуманитарное право налагает
обязательства на повстанцев2. Вот почему в ст. 3 Женевских конвенций четко
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
