международных конфликтов, с его привилегированным статусом комбатантов и
военнопленных, объясняется отказом государств рассматривать мятежников или
повстанцев иначе как “обычных” нарушителей закона1. Наконец, пункт 5
обращается к весьма деликатной проблеме, которая может возникнуть
вследствие внутреннего вооруженного конфликта, и на которой хочется особо
заострить внимание. Завершение военных действий обычно означает, что
вчерашние противники должны вернуться к нормальной совместной жизни, как
более или менее миролюбивые граждане государства, которое до недавнего
времени являлось ареной их насильственных действий. В этом случае важно
создать условия, способствующие, насколько это возможно, такому мирному
сосуществованию. В качестве одной из мер для достижения этой цели п. 5 ст.
6 Протокола II содержит призыв к властям, “предоставить как можно более
широкую амнистию лицам, участвовавшим в вооруженном конфликте, и лицам,
лишенным свободы по причинам, связанным с вооруженным конфликтом,
независимо от того, были ли они интернированы или задержаны”. Примером в
этой связи могут служить принятые российскими властями амнистии лицам,
совершившим противоправные деяния в 1991-94 г.г. на Северном Кавказе1 и в
1994-96 г.г. в Чеченской Республике2.
Протокол II подтверждает и развивает положение ст. 3 Женевских конвенций о
защите раненых и больных (ограничившейся оговоркой условия, что раненых и
больных будут подбирать, и им будет оказана помощь): в ст. 7 в отношении
“защиты и ухода” и в ст. 8 относительно “розыска”, в том числе и мертвых.
Согласно п. 1 ст. 7 Протокола II право на защиту и уход имеют “все раненые,
больные и лица, потерпевшие кораблекрушение, независимо от того, принимали
они участие в вооруженном конфликте”. В пункте 2 сформулирован принцип
предоставления медицинской помощи без какой-либо дискриминации:
“При всех обстоятельствах с ними обращаются гуманно и предоставляют им в
максимально возможной мере и в кратчайшие сроки медицинскую помощь и уход,
которых требует их состояние. Между ними не проводится никакого различия по
каким бы то ни было соображениям, кроме медицинских”. Равно как и
соответствующие нормы Протокола I ст. 8 Дополнительного протокола II
закрепляет, что во всех случаях, и в особенности после боя необходимо
разыскивать и подбирать раненых, больных и лиц, потерпевших
кораблекрушение, безотлагательно принять все возможные меры для того, чтобы
оградить их от ограбления и дурного обращения, обеспечить им необходимый
уход, а также принять меры к тому, чтобы “разыскать мертвых и
воспрепятствовать их ограблению и должным образом захоронить”.
Поскольку Протокол II не признает существования комбатантов он не дает
определения гражданскому населению и гражданским лицам. В результате
отсутствия этих ключевых определений положения, касающиеся защиты
гражданского населения, которые составляют содержание части IV Протокола,
“повисают в воздухе”. Кроме того, они значительно короче, нежели
аналогичные положения Протокола I. Пункт 1 ст. 13 Протокола II зафиксировал
принцип, согласно которому гражданское население и отдельные гражданские
лица “пользуются общей защитой от опасностей, возникающих в связи с
военными операциями”. Соответственно запрещается делать их объектом
нападения, а также запрещаются “акты насилия или угрозы насилием, имеющие
основной целью терроризировать гражданское население” (пункт 2). Как было
отмечено выше, гражданские лица пользуются этой защитой, “если и до тех
пор, пока они не принимают непосредственное участие в военных действиях”
(п. 3 ст. 13 Протокола II). Согласно ст. 17 не допускается отдавать
распоряжения о перемещении гражданского населения по причинам, связанным с
вооруженным конфликтом немеждународного характера, “если необходимость в
этом не вызывается требованиями обеспечения безопасности упомянутых
гражданских лиц или настоятельными причинами военного характера”. Пункт 2
той же статьи запрещает при любых обстоятельствах принуждать гражданских
лиц “покидать свою собственную территорию” по причинам, связанным с
конфликтом. П. 2 ст. 18 предусматривает проведение операций по оказанию
гуманитарной помощи гражданскому населению, если оно “испытывает чрезмерные
лишения”. Подобные операции должны носит исключительно “гуманитарный и
беспристрастный характер” и осуществляться “без какого-либо
неблагоприятного различия”. Кроме того, они требуют согласия официально
признанного правительства данного государства на то, чтобы гуманитарная
помощь была доставлена гражданскому населению, проживающему как на
территории, находящейся под контролем правительства, так и на территории,
которая фактически находится под контролем (формально не существующей)
противной стороны. Наконец, ст. 18 устанавливает, что общества помощи,
“находящиеся на территории” государства, страдающего от вооруженного
конфликта немеждународного характера, такие, как организации Красного
Креста или Красного Полумесяца, “могут предлагать услуги с целью выполнения
своих традиционных функций в отношении жертв вооруженного конфликта”. В то
же время негативным моментом является то, что в отличие от ст. 81 Протокола
I, п. 1 ст. 18 Дополнительного протокола II не содержит конкретной ссылки
на МККК или на Лигу обществ Красного Креста или Красного Полумесяца.
К сожалению, в Протоколе II не нашли отражения такие вопросы, как
коллективная или индивидуальная ответственность за нарушения прав человека
в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера.
Самым существенным отличием защиты прав человека в условиях
вооруженных конфликтов немеждународного характера от аналогичных действий,
совершаемых в период международных вооруженных конфликтов, является то, что
на международном уровне, по существу, полностью отсутствуют организации и
процедуры для обеспечения выполнения этого права сторонами, участвующими в
конфликте. Это является верным показателем того, что гражданские войны
рассматриваются как внутренние события, угрожающие национальному
суверенитету. Но даже несмотря на категорическое запрещение вмешательства,
содержащееся в статье 3 Протокола II, у международного сообщества, начиная
с Организации Объединенных Наций и заканчивая средствами массовой
информации и общественным мнением, остается возможность призвать все
стороны, участвующие в том или ином внутреннем вооруженном конфликте,
соблюдать свои обязательства, предусмотренные Протоколом II. Наконец,
второй абзац статьи 3 Женевских конвенций содержит простое положение:
“Беспристрастная гуманитарная организация, такая, как Международный Комитет
Красного Креста может предложить свои услуги сторонам, находящимся в
конфликте”. В Протоколе II ничего к этому не добавлено и не изменено.
Повсеместно понимается это так, что правительства и повстанцы должны по
меньшей мере рассмотреть предложение услуг со стороны МККК, а принимать их
или нет - это их дело. Практика показывает, что в большинстве случаев такие
предложения принимаются, поскольку очевидно, что гуманитарная помощь (в
широком смысле) жертвам вооруженного конфликта - в интересах участвующих в
конфликте сторон.
Национальное законодательство.
В Советском Союзе особо важные международные договоры подлежали
ратификации Президиумом Верховного Совета СССР. Так, Женевские конвенции
1949 года были ратифицированы Президиумом Верховного Совета СССР 17 апреля
1954 г., и их положения стали обязательными для всех органов власти. В
настоящее время в России в соответствии с принципами правового государства,
закрепленными Конституцией, органы власти в своей деятельности связаны как
внутренним, так и международным правом. Общепризнанные принципы и нормы
международного права и международные договоры являются согласно части 4
статьи 15 Конституции Российской Федерации составной частью ее правовой
системы и должны добросовестно соблюдаться, в том числе путем их учета
внутренним законодательством. 4 августа 1989 года Верховный Совет СССР
ратифицировал оба Дополнительных протокола к Женевским конвенциям от 12
августа 1949 года. Ратифицировав Протокол II, касающийся защиты жертв
вооруженных конфликтов немеждународного характера, Верховный Совет поручил
Совету Министров СССР подготовить и представить предложение о внесении
соответствующих изменений в законодательство. Однако это поручение не было
исполнено. Вместе с тем, Конституционный Суд РФ установил, что “положения
данного Дополнительного протокола о гуманном обращении со всеми лицами, не
принимавшими непосредственного участия или прекратившими принимать участие
в военных действиях, о раненых, больных, о защите гражданского населения
... подлежат применению обеими сторонами вооруженного конфликта”1 . В то же
время Конституционный Суд указал, что ненадлежащий учет данных положений во
внутреннем законодательстве послужил одной из причин нддесоблюения правил
названного Дополнительного протокола, согласно которым применение силы
должно быть соизмеримо с целями, и должны прилагаться все усилия к тому,
чтобы избежать ущерба гражданским лицам.
Важным шагом на пути устранения вышеуказанного недостатка явилось
принятие Государственной Думой России двух постановлений (см. выше),
законодательно закрепляющих понятие внутреннего вооруженного конфликта.
Например, постановление Государственной Думы Федерального Собрания
Российской Федерации от 12 марта 1997 года № 1200-ГД (усовершенствованная
редакция) под вооруженным конфликтом понимает “противоборство между:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
