на страха; наконец, вполне негодный человек не должен впадать из счастья в
несчастье, так как подобное стечение [событий] возбуждало бы чувство
справедливости, но не сострадания и страха; ведь сострадание возникает к
безвинно-несчастному, а страх – перед несчастьем нам подобного;
следовательно, [в последнем случае] происшествия не возбудят в нас ни
жалости, ни страха. Итак, остается [герой], находящийся в средине между
этими. Таков тот, кто не отличается [особенной] добродетелью и
справедливостью и впадает в несчастье не по своей негодности и порочности,
но по какой-нибудь ошибке, тогда как прежде был в большей чести и счастьи,
каковы, например, Эдип, Фиест и выдающиеся лица подобных родов»[23].
Итак, из определения трагического мифа с его моментами страха и
сострадания он дедуцирует формальную структуру самого сюжета трагедии.
Последним же этапом в развитии понятия трагического мифа является очищение,
исследованием которого занимались и мыслители прошлого, и наши
современники. В следующей главе сделан анализ этого феномена на основе
работ Аристотеля, античных мыслителей, исследователей катарсиса пост-
аристотелевского периода, а также дано представление феномена в
интерпретации А.Ф. Лосева.
2. Катарсис: понятие, сущность и функции.
А). Античное понимание катарсиса как эстетической категории.
Аристотелев трагический катарсис породил огромное число гипотез, так
как Аристотель, хоть и обещал пояснить, что это такое, но так и не успел
этого сделать. Наиболее вероятно, как считает А.Н. Чанышев в своей книге
«Аристотель», автор думал, что трагическое действие посредством страха и
сострадания встряхивает душу зрителей и мощным потоком эмоций смывает то,
что пряталось в подсознании, при помощи этого внешнего раздражителя «мусор»
на дне души пережигается. Но существуют и другие истолкования катарсиса.
Тем более что и до Аристотеля, катарсис связывали с эстетическими
переживаниями человека. Например, музыкальное очищение (Пифагор) или
очищение красотой и добродетелью (Платон).
Еще Гераклит, по свидетельству стоиков, настаивал на очищении огнем.
Эмпедокл говорил о возникновении безумия из душевной «нечистоты». В
противоположность этому материалистическому учению о катарсисе Платон
выдвинул свое понимание очищения души как освобождения от тела, от страстей
или от наслаждений. Правда, он употреблял термин «катарсис» и в широком
смысле слова, как очищение тела.
Так, согласно Платону, «все лучшие качества человеческого характера:
красота, благородство, мужество и даже знание являются результатом
очищения». «Истина заключается, в сущности, в очищении себя от всего
подобного, и не нужно ли назвать и благоразумие, и справедливость, и
мужество, и само разумение очищением?»[24]. «В соответствии с этим все
недостатки и пороки могут быть изжиты одним путем – посредством очищения:
от физического безобразия очищает гимнастика, от болезней – медицина, от
«незнания» - научение, от нравственных недостатков очищает искусство»[25].
Учение Платона достигало своего завершения в создании возвышенного типа
личности. Обращение его к музыкальному катарсису мыслилось как «морально-
жизненная тренировка человека», соединенная с любовью «высокого
эстетического характера» - все это «имело здесь также и вполне жизненный
смысл, настраивая человеческую психику на то или иное реальное поведение».
Поэтому у Платона «воспитанный человек очень остро чувствует всякое
упущение, плохое качество работы и то, что нехорошо по самой своей
природе…»[26].
У Аристотеля же в основе подхода к личности лежит взаимодействие души и
тела. Как и Платон, он видит в мусическом искусстве, музыкальном катарсисе
служение этическим целям. Тип личности по Аристотелю объединяет в себе
прекрасное с «подобающим» благородством, и с целевой направленностью
добродетели».
Вместе с тем важно подчеркнуть соединение подходов к проблемам личности
с подходами к проблемам преобразования действительности, внешнего
мироздания, когда совершенствование внутреннего мира гармонически
соотносится с совершенствованием внешнего мира. Это одушевленная, живая
структура научной позиции синтезирует в себе внутреннее и внешнее и
пронизано идеей о том, что внутреннее во многом порождает изменения во
внешнем. В этом смысле речь идет о космологически-эстетическом подходе
Платона и космологически-этическом подходе Аристотеля, в позициях которых
отводится колоссальная роль духовным возможностям и способностям личности,
а также космологической ответственности человека за сохранение этических
ценностей.
Аристотель высказал и такое свое суждение: «Ведь даже и без слова
мелодия все равно имеет этическое свойство, но его не имеет ни окраска, ни
запах, ни вкус. А потому, что только она содержит движение…Движения эти
деятельны, а действия суть знаки этических свойств»[27]. Следовательно,
«изменяя характер движения, содержащегося в музыкальных звуках, используя
различные мелодии, инструменты, ритмы и лады, можно создавать различную
настроенность человеческой психики и таким образом влиять на воспитание
характера»[28]. Вторя словам Аристотеля, «мы принимаем то подразделение
мелодий, которое установлено некоторыми философами, различающими мелодии:
этические, практические и энтузиастические (т.е. мелодии, действующие на
наши моральные свойства; мелодии, возбуждающие нашу деятельность, и
мелодии, приводящие нас в восторг)[29].
У Пифагора существовали те или иные мелодии, созданные против уныния и
внутренних язв, против раздражения, против гнева, против всякой душевной
перемены. По свидетельству философа Ямвлиха (IV в. до н.э.), «Пифагор
установил в качестве первого – воспитание при помощи музыки, тех или иных
мелодий и ритмов, откуда происходит врачевание человеческих нравов и
страстей и восстанавливается гармония душевных способностей.…И когда его
ученики отходили вечером ко сну, он освобождал их от дневной смуты и гула в
ушах, очищал взволнованное умственное состояние и приуготовлял в них
безмолвие, хороший сон.…Когда же они опять вставали с постели, он отвращал
их от ночной сонливости, расслабления и лености тем или другим специальным
пением и мелодическими приемами, получаемыми от лиры и голоса. … Он еще
полагал, что музыка многому способствует в смысле здоровья, если кто
пользуется ею надлежащим образом. И, действительно, у него было обыкновение
пользоваться подобным очищением не мимоходом. Этим наименованием он,
очевидно, и называл музыкальное врачевание. … Пользовался он и танцами. …
Пользовался он и стихами Гомера и Гесиода, произносимыми для исправления
души»[30].
Катартические особенности выразительных средств мусического искусства,
отдельных приемов ораторского искусства имели вполне определенное
теоретическое основание, главные положения которого были изложены в учениях
античных мыслителей. Свидетельство тому – многочисленные отрывки из их
учений. Вот некоторые из них, актуальность которых не утратила своей
значимости и сегодня.
Так, согласно Платону («Государство»), «ритм и гармония больше всего
проникают в глубину души и сильнее всего захватывают ее, доставляя
благообразие и делая ее благообразной». «И разве не интересно, что древние
предпочитали большие интервалы, а малые интервалы презирали, полагая, что
они отражают душевную мелочность и ничтожество…»[31]. «Благородство же
речи, ее гармоничность, благопристойность и мерность соответствуют
простодушию… действительно благородно и прекрасно сложившемуся образу
мыслей в отношении нравственном»[32].
Ритм, музыка и их воздействие на человека были тесно связаны с
красноречием. Глава риторической школы в Риме Марк Фабий Квинтилиан («О
подготовке оратора». «Ораторские наставления. О пользе музыки») специально
рассматривал вопрос о значении музыки в воспитании и в ораторском
искусстве. Он считал, что и в «речи, так же как и в музыке, порядок и звуки
располагаются, смотря по предметам. Предметы величественные поются
возвышеннее, приятные – нежнее, средние – плавнее; для сего потребно
приличие и голоса, и речей: музыка во всем сообразуется со страстями, какие
выразить хотим. Равно и оратора напряжение, понижение и другие различные
изменения голоса должны быть направлены к возбуждению страстей в
слушателях»[33].
Обобщив свой 20-летний риторический опыт, Квинтилиан, к примеру,
советовал: «… при теме серьезной голос и модуляция становятся
торжественными, при теме приятной – нежными, при обычной – спокойными: так
музыка всем своим строем соответствует тем состояниям души, которые она
выражает. Так и оратор должен пользоваться повышениями, понижениями,
движениями своего голоса, чтобы вызывать у слушателей нужные состояния
души… Телодвижения также должны быть уместными и изящными»[34].
В). Катарсис Аристотеля в интерпретации А.Ф. Лосева.
Одной фразы из «Поэтики» о том, что трагедия через возбуждение страха
и сострадания доставляет очищение страстей мало для того, чтобы понять
Аристотеля. Именно поэтому существует столько много толкований катарсиса.
Одни видят катарсис в превращении порочных наклонностей в добродетельные
установки, сводя «очищение» на моральное удовлетворение и торжество; другие
видят очищение в непосредственном чувстве, сводя его на чисто
гедонистические переживания; третьи сравнивают трагическое очищение с
очищением желудка и серьезно утверждают, что сущность очищения сводится к
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
