Рефераты. Этика Эммануила Канта






добавляет: “Этому вполне соответствуют приговоры той удивительной

способности в нас, которую мы называем совестью. Человек может хитрить

сколько ему угодно, чтобы свое нарушающее закон поведение, о котором он

вспоминает, представить себе как неумышленную оплошность, просто как

неосторожность, которой никогда нельзя избежать полностью, следовательно,

как нечто такое, во что он был вовлечен потоком естественной необходимости,

и чтобы признать себя в данном случае невиновным; и все же он видит, что

адвокат, который говорит в его пользу, никак не может заставить замолчать в

нем обвинителя, если он сознает, что при совершении несправедливости он был

в здравом уме, т. е. мог пользоваться своей свободой...”.[51] Угрызения

совести возникают у человека тогда, когда он отрицательно оценивает что-

либо им содеянное в прошлом. Согласно кантовской этике, они возникают у

него тогда, когда он нарушает свой долг, т. е. поступает не в соответствии

с нравственным законом, а поддавшись какой-нибудь естественной склонности:

погнавшись за удовольствием или стараясь избежать страдания. Они возникают

у человека тогда, когда его воля определяется чисто патологически, когда он

не пользуется своей свободой, забыв о своей ноуменальной сущности; они

напоминают ему о ней. Отметим еще один момент: то обстоятельство, что

человек всегда несет ответственность за свои действия, проявляется не

только на личном, но и на общественном уровне. Недаром Кант уподобляет

совесть обвинителю в суде. Не будем здесь выяснять, как мораль и право

соотносятся друг с другом. Важно то, что общественные отношения базируются

на том, что человек свободен, что он всегда мог поступить не так, как

поступил, если был в здравом уме. В противном случае были бы бессмысленны

сами понятия «преступление» и «наказание» и весь процесс судопроизводства.

Добро и зло

Более или менее выяснилось, какое место в этике Канта занимают понятия

нравственного закона, воли, свободы, долга, совести. Настало время сказать

о том, как он трактует основные этические понятия: добро и зло. Прежде

всего Кант настаивает на том, что необходимо отличать приятное от доброго и

неприятное от злого. Это значит, что он придает сравнительно узкое значение

терминам «добро» и «зло». Лейбниц, например, трактует эти термины весьма

широко. Скажем, в трактате «Оправдание бога на основании его

справедливости, согласованной с прочими его совершенствами и всеми его

действиями» он говорит о добре и зле: “Как первое, так и второе бывает

троякое: метафизическое, физическое и моральное”.[52] Далее он разъясняет:

“Добро и зло метафизическое состоят вообще в совершенстве или

несовершенстве вещей, даже неразумных”. ”Под добром и злом физическим

подразумеваются счастливые и несчастливые события, происходящие с разумными

существами”. “Под добром и злом моральным разумеются их добродетельные и

порочные поступки...”.[53] Ясно, что Кант соглашается именовать добром и

злом только третью пару : лейбницевские моральные добро и зло. При этом он

требует, чтобы “о добром и злом всегда судили разумом, стало быть

посредством понятий, которыми можно делиться со всеми”.[54]Так сказано в

«Критике практического разума». В ней же мы далее читаем: “Доброе же или

злое всегда означает отношение к воле, поскольку она определяется законом

разума - делать нечто своим объектом; впрочем, воля никогда не определяется

непосредственно объектом и представлением о нем, а есть способность делать

для себя правило разума побудительной причиной поступка (в силу чего объект

и может стать действительным). Доброе или злое, следовательно, относится

собственно к поступкам, а не к состоянию лица, и если нечто должно быть

целиком (и во всяком отношении и без последующих условий) добрым или злым

или считаться таким, то так могут называться только образ действий, максима

воли и, стало быть, само действующее лицо как добрый или злой человек, но

не может так называться вещь”.[55] Что же именно является, по Канту, добрым

и что злым? Из всего сказанного это совершенно понятно. Снова вспоминается

билатеральность человеческой воли: либо она определяется законом разума,

либо является патологической, подчиняясь способности желания. Другими

словами: либо она действует в соответствии с моральным законом, либо в

основе ее действия лежит принцип себялюбия и личного счастья. Очевидно, что

в первом случае воля является доброй, а во втором - злой. Вообще все

чувственное, связанное с явлениями, подчиняющееся природной причинности,

составляет область зла, а все разумное, ноуменальное, связанное с вещами в

себе и с причинностью свободы относится к области добра. Таким образом,

весь существующий во времени и в пространстве мир со всеми его законами и

причинно связанными друг с другом событиями лежит во зле. Вывод

радикальный, но не удивительный для нас, поскольку мы уже знаем, что, по

Канту, жить в согласии с природой аморально.

В том, что человеческая воля может свободно выбирать между добром и

злом , заключается ее уникальность. Животные неразумны и не могут подняться

над природной причинностью, которой полностью подчинены. Они лишены свободы

и не несут никакой ответственности за свои действия. Бог обладает святой

волей и добр по определению. Лишь человеческая воля билатеральна, причем,

по Канту, ее автономия абсолютна: поступки человека не зависят даже от воли

божьей. Человек и только он сам ответственен за них, даже если признать,

что он - существо тварное и сотворен богом. Кант считает, что Бог творит

человека свободным. Но как это возможно? Ведь если человек сотворен Богом,

то, казалось бы, Бог должен нести всю ответственность за свое творение, в

частности, за все деяния человека. В «Критике практического разума» Кант

так отвечает на этот вопрос: “И действительно, если бы поступки человека,

поскольку они принадлежат к его определениям во времени, были определениями

человека не как явления, а как вещи самой по себе, то свободу нельзя было

бы спасти. Человек был бы марионеткой или автоматом Вокансона, сделанным и

заведенным высшим мастером всех искусных произведений; и хотя самосознание

делало бы его мыслящим автоматом, но сознание этой спонтанности в нем, если

считать ее свободой, было бы лишь обманом, так как она может быть названа

так только относительно, ибо хотя ближайшие причины, определяющие его

движения, и длинный ряд этих причин, восходящих к своим определяющим

причинам, внутренние, но последняя и высшая причина находится целиком в

чужой власти”.[56] Однако: “Устранить указанную трудность можно быстро и

четко следующим образом. Если существование во времени есть лишь способ

чувственного представления мыслящего существа в мире, следовательно, не

касается его как вещи самой по себе, то сотворение этого существа есть

сотворение вещи самой по себе, потому что понятие сотворения принадлежит не

к способу чувственного представления о существовании и не к причинности, а

может относиться только к ноуменам. Следовательно, если о существах в

чувственно воспринимаемом мире я говорю: они сотворены, то я их

рассматриваю в этом отношении как ноумены. Так же как было бы

противоречием, если бы сказали: Бог - творец явлений, так будет

противоречием, если скажут: Он как творец есть причина поступков в

чувственно воспринимаемом мире, стало быть, как явлений, хотя он причина

существования совершающего поступки существа (как ноумена)”.[57] Как видим,

для того чтобы отстоять абсолютность человеческой свободы, Кант делает

довольно-таки сильное утверждение теологического порядка, далеко не

являющееся ортодоксальным: оказывается, Бог - творец только вещей в себе,

но не творец явлений. Т. е. он не творец природы с ее законом причинности и

не творец времени и пространства. Ясно, что такое утверждение трудно

принять ортодоксальным богословам. Кант и сам понимает, что “указанное

здесь устранение трудности... таит в себе много трудного и вряд ли может

быть ясно изложено”.[58] Однако таков единственный выход: “необыкновенно

важно это обособление времени (как и пространства) от существования вещей в

себе, сделанное в критике чистого спекулятивного разума”.[59] Ведь, “если

не признают идеальности времени и пространства, остается один только

спинозизм, в котором пространство и время суть неотъемлемые определения

самой первосущности, а зависящие от нее вещи (следовательно, и мы сами) не

субстанции, а только присущие ей акциденции. Дело в том, что если бы эти

вещи существовали только как ее действия во времени и время было бы

условием их существования самих по себе, то поступки таких существ должны

были бы быть лишь ее поступками, которые она где-то и когда-то совершала.

Поэтому спинозизм, несмотря на нелепость его основной идеи, делает гораздо

более последовательный вывод, чем тот, который можно сделать согласно

теории о сотворении мира, если существа, принимаемые за субстанции и

существующие во времени сами по себе, рассматривать как действия высшей

причины и не как нечто принадлежащее этой причине и ее деятельности, а как

субстанции сами по себе”.[60]

“Несвободная” свобода

Итак, человеческая воля абсолютно свободна. Человек абсолютно

ответственен за свои поступки. Он не подчинен с необходимостью ни природе,

ни даже божьей воле. Пусть, по Канту, бытие Бога проблематично. Однако и в

том случае, если бы он существовал в действительности, воля человека все

равно была бы свободна: Кант отвергает все концепции, согласно которым

человеческое поведение безоговорочно определяется божьей волей - от

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.