На Западе, включая Норвегию и Данию, входящих в НАТО, инициативу отвергли, сославшись на то, что оборона двух упомя­нутых Скандинавских стран строилась на концепции ядерного сдерживания, составлявшей стратегическую основу западного во­енного союза. Провозглашение европейского Севера безъядерной зоной означало бы, что оборону этих двух стран—членов НАТО следовало бы организовать иным образом, для чего у НАТО не было возможностей. И в Швеции предложение Кекконена встрети­ли без особого воодушевления, тем более что он выступил с ним, не проконсультировавшись с западным соседом.

Все же план создания безъядерной зоны на севере Европы остался ждать своего часа, и Кекконен вновь сделал соответ­ствующее предложение в лекции, с которой он выступил спустя 15 лет в Стокгольме. Президент «пожимал плечами» в ответ на утверждения, что он делает его, будучи «сторожевым псом» СССР.[52; с.240] Он подчеркивал, что безъядерная зона на севере Европы, равно как и аналогичные зоны, которые планировалось создать в других регионах Европы, в частности, по инициативе министра иностранных дел Польши Адама Рапацкого, отвечала бы жизнен­но важным интересам всех стран, входящих в зону, а не только Финляндии.

     Когда в следующем, 1964 г. Хрущев ушёл с политической аре­ны, Кекконен, поддерживавший с ним личные дружеские, отноше­ния, поспешил завязать соответствующие доверительные отноше­ния с новым советским руководством. Международное положение, с финляндской точки зрения, вновь начинало внушать тревогу, по­скольку план создания многосторонних ядерных сил (МЯС), к раз­работке которого приступили в западном военном блоке, казалось, открывал и для западных немцев возможность получить доступ к ядерному оружию. Президенту предоставилась возможность встретиться с новыми хозяевами Кремля, когда в феврале 1965 г. он возвращался через СССР из Индии, которую посетил с офици­альным визитом. Он удивил внешний мир заявлением о том, что его критическое отношение к МЯС-плану не противоречит линии нейтралитета, которой он на этот раз дал следующее определе­ние: «Мы можем поддерживать наш нейтралитет только при усло­вии сохранения мира в Европе».[22; с.206]

Заявление вызвало критику, поскольку было истолковано сле­дующим образом: финляндский нейтралитет действует только в мирное время. Столь же прохладно была воспринята на Западе  речь Кекконена, с которой он выступил в ноябре того же года. В ней он предложил поддерживать состоя­ние мира на границе между Финляндией и Норвегией на основании заключения двустороннего договора на случай возможного кон­фликта между сверхдержавами. Эта речь вновь была истолкована как вмешательство во внутренние дела другой североевропейской страны в ущерб ее безопасности, поскольку на Западе считали, что Кекконен выступил с нею по поручению советского руковод­ства.

Для торгово-политических решений, принятых Финляндией после отказа от помощи по «плану Маршалла», было характерно то, что они не предполагали уступок в области внешней политики. Также привлек внимание тот факт, что в начале 1969 г. президент Кекконен был готов одобрить вступление Финляндии в Организа­цию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), которая взяла на себя задачу продолжить (хотя и в делах иного рода) ра­боту Организации Европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), созданной в свое время для распределения помощи, предоставлявшейся по «плану Маршалла». В Хельсинки теперь были склонны пренебречь политическим риском, связанным с членством в ОЭСР, ради экономических выгод, которые сулило вступление в эту организацию, прежде всего ради доступа к ин­формации, предоставляемой ОЭСР.

     В Финляндии в 1960-е годы надеялись на то, что развитие со­трудничества между странами Северной Европы могло бы ком­пенсировать потери от неучастия Финляндии в западноевропей­ской интеграции. Подписанный в Хельсинки в 1962 г. договор о сотрудничестве, нацеленный на достижение целесообразного раз­деления труда между странами Северной Европы, казалось, наме­тил путь к разрешению на интеграционной основе целого ряда во­просов — помимо правовых, социальных и касающихся развития образования и транспорта, также экономических. С планом эконо­мического сотрудничества североевропейских государств — «Нордэк», к разработке которого приступили в 1968 г. по инициати­ве Дании, в Финляндии поначалу связывали надежды на то, что вместо ЕАСТ, воспринимавшейся как некое несерьезное и случайное образование, он мог бы служить противовесом Европейскому сообществу, членами которого еще не стали и датчане.

План был уже отшлифован и готов для подписания, когда в декабре 1969 г. ЕЭС предоставило как Дании, так и Норвегии воз­можность стать членами торгового союза. Учитывая этот факт, в начале следующего года премьер-министр Койвисто, руководив­ший с финляндской стороны переговорами по «Нордэку», счел за лучшее не подписывать договор, поскольку его могли посчитать мостом, ведущим к наднациональному европейскому экономи­ческому сотрудничеству. Кроме того, существовала причина опа­саться, что он поставит под удар отношения с СССР. Впоследст­вии отказ Финляндии от участия в плане «Нордэк» связывали с внутриполитическими причинами, в том числе с тем, что Койвисто боялся «получить подножку» от своих конкурентов, использо­вавших в своей игре «восточные связи».[23; с.99]

После отрицательного ответа Финляндии, вызвавшего сильное раздражение не только в Скандинавских странах, но и в самой Финляндии, ей следовало принять решение относительно своих торговых отношений непосредственно с ЕЭС. Решение было не из легких, так как экономическому сотрудничеству с ЕЭС сопротивля­лись во всех правительственных партиях, а также в левом крыле СДПФ (причем это сопротивление по большей части носило эмо­циональный характер). Уже по этой причине торговый договор, подписанный с ЕЭС в 1973 г., следовало сообразовать с реаль­ностью «восточных связей». Не только СССР, но и другим социа­листическим странам—членам СЭВ был предоставлен режим наибольшего благоприятствования, аналогичный тому, какой Фин­ляндия предоставила по договору с ЕЭС странам—членам Евро­пейского экономического сообщества.

Прагматичной политике нейтралитета, проводимой Финлянди­ей, было свойственно то, что она стремилась строить свои отно­шения с так называемыми «разделенными государствами», таки­ми, как Германия, Корея и Вьетнам, только в практической плос­кости, избегая при этом их официального признания. В наиболее «близком» и сложном случае, касавшемся отношений с Германи­ей, этому принципу следовали уже с 1949 г. Как в Восточной, так и в Западной Германии были открыты консульства, в которых консул получил себе в помощь достаточный штат сотрудников, зани­мавшихся консульскими и внешнеторговыми делами. Несмотря на давление на Хельсинки со стороны Москвы, которое временами было сильным, Финляндия ссылалась на свой статус нейтрально­го государства и не соглашалась признать тогдашние ФРГ и ГДР.

С изменением ситуации, чему способствовала разрядка меж­дународной напряженности, когда в 1972 г. обе Германии заклю­чили договор о взаимном признании, правительство Финляндии заявило, что готово к переговорам о признании обеих стран и раз­витии нормальных отношений с ними. Договор был подписан в следующем году, хотя вторая часть предложенного Финляндией пакета решений — просьба о том, чтобы оба государства со своей стороны согласились возместить ущерб, причиненный Финляндии германскими войсками в период войны в Лапландии, — была от­вергнута как в Бонне, так и в Восточном Берлине.

Углубление процесса разрядки в международных отношениях, способствовавшее разрешению германского вопроса, создало благоприятную ситуацию и для созыва Совещания по безопас­ности в Европе, чего СССР тщетно пытался достичь с 1954 г.,т.к. президент Кекконен опасался, что инициатива такого рода скомпрометирует Финлян­дию как нейтральное государство.

Однако, когда в апреле 1969 г. СССР предложил всем евро­пейским государствам вновь приступить к активной подготовке к созыву Совещания по безопасности, правительство Финляндии неожиданно предложило начать подготовку без предварительных условий. Отношения между Западом и Востоком в результате раз­рядки решающим образом изменились, поэтому можно было ожи­дать, что инициативу удастся воплотить в жизнь. В Хельсинки при­ступили к подготовительным мероприятиям, будучи уверенными в том, что уже сам факт созыва совещания, не говоря уже о его дол­говременном влиянии на ситуацию в Европе, послужил бы и на­циональным интересам Финляндии.

В своем обращении от 5 мая 1969 г., которое было разослано не только правительствам всех европейских государств, но также правительствам США и Канады, влиятельным членам НАТО, Фин­ляндия вызвалась взять на себя организацию подготовительных межправительственных консультаций и даже, если бы это сочли целесообразным, проведение как организационного совещания, так и собственно Совещания по безопасности.

Инициатива Финляндии была встречена с одобрением, и пред­ложенные ею консультации были проведены в течение 1969 г. Финляндия получила моральную поддержку в результате принято­го США и СССР решения провести в Хельсинки первый раунд

американо-советских переговоров по ограничению стратегических вооружений (ОСВ). Было условлено, что встреча состоится в но­ябре — декабре 1969 г. Подготовкой предложений о проведении в Финляндии как Совещания по безопасности, так и переговоров по ОСВ занимался представитель Финляндии в ООН Макс Якобсон, который был выдвинут кандидатом на пост Генерального секрета­ря ООН и мог бы стать им в случае поддержки финляндской инициативы и со стороны обеих супердержав.

Хотя из-за сопротивления СССР кандидатура Якобсона не прошла, инициатива, касавшаяся проведения в Хельсинки Сове­щания по безопасности в Европе, была одобрена. В итоге и за­падная группировка, НАТО, одобрила идею, но с условием, что в повестке Совещания помимо принципов, на которых должны стро­иться отношения между государствами, в том числе запрещающих применение силы, должен фигурировать пункт о развитии между­народных отношений, нацеленных на более свободное перемеще­ние между странами людей, обмен идеями и знаниями. Кроме того, предлагалось развивать сотрудничество в области образова­ния, экономики, науки и техники, равно как и в области охраны окружающей среды. Так выкристаллизовалось название заплани­рованного процесса, начало которому положило Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, — процесс СБСЕ.

Когда подготовительные обсуждения проходившие в течение полугода с ноября 1972 г. в «Диполи» в Эспо, городе-спутнике Хельсинки, были закончены, первый этап СБСЕ формально на­чался в Хельсинки 3 июля 1973 г. По причинам практического характера (ограниченные возможности по обеспечению информа­ционных и коммуникационных связей, а также по размещению де­легаций) он был продолжен с сентября того же года по июль 1975 г. в Женеве. Право провести у себя заключительное торже­ственное заседание Совещания было предоставлено Финляндии. Высшие политические руководители стран-участниц, собравшиеся в Хельсинки 31 июля — 3 августа 1975 г., в присутствии Генераль­ного секретаря ООН подписали Заключительный акт, который позднее стал основой общеевропейского процесса, внесшего свою лепту в окончание «холодной войны».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11