Хотя после заключения Парижского мирного договора прави­тельству удалось остаться в стороне от таких проектов сотрудни­чества, участвуя в которых ему пришлось бы занять определенную позицию в отношении противоречий между великими державами, постепенно Финляндия вернулась к официальным и неофициаль­ным связям, которые она поддерживала ранее, например, к работе в МОТ и Межпарламентском союзе (МС). К тому же она вошла в различные подчиненные ООН органи­зации, кроме ЮНЕСКО. Первым крупным международным совещанием, организатора­ми которого выступали финны, стала III Всемирная лесная конфе­ренция, проведенная в Хельсинки в июле 1949 г. по предложению правительства Финляндии.[22; с.136] Отмена виз в пределах североевро­пейского региона в том же году, со своей стороны, облегчила пе­редвижение финнов за границей.

        В сентябре того же года Финляндия — единственная страна из числа потерпевших поражение во второй мировой войне — пол­ностью рассчиталась со своими долгами СССР по военным репа­рациям. После этого в Финляндии вздохнули с облегчением, ведь нарушение обязательств, связанных с выплатой репараций, могло привести к различным ответным мерам Москвы.

     Событием, важным в политическом отношении, стали прове­денные в Хельсинки Олимпийские игры 1952 г., в которых СССР участвовал впервые в истории игр. Делегация СССР также впер­вые приняла участие в организованном спустя три года в Хельсин­ки совещании Межпарламентского союза.

     1955 год, положивший начало первому периоду разрядки, во многих отношениях был поворотным с точки зрения международ­ного положения Финляндии. СССР, согласившись возвратить Фин­ляндии территорию Порккала-Удд (что, как считал президент Паасикиви, создает предпосылки для финляндского нейтралите­та), без всяких возражений отнесся к вступлению Финляндии в созданный тремя годами раньше Северный совет.[31; с.220] В рамках па­кета решений, принятых в декабре 1955 г., Финляндия  стала членом ООН.

В силу своих обязательств по Договору 1948 г. уже спустя год после его заключения Финляндия оказалась в щекотливой ситуа­ции, когда Норвегия и Дания присоединились к военной организа­ции Североатлантического договора (НАТО). Благоприятным стечением обстоятельств для Фин­ляндии стало то, что Швеция решила остаться нейтральной и укреплять свою оборону собственными силами. В кругах политологов долгое вре­мя говорили о так называемом «северном балансе», согласно ко­торому «смещение СССР на финляндском направлении» к западу вызвало бы в качестве ответной реакции присоединение Швеции к НАТО, и наоборот.[63; с.59]

     Казалось, что Финляндия в этой ситуации была заинтересова­на в возврате к соотношению сил, доминировавшему на севере Европы до 1949 г., как  было предложено Кекконеном, в ту пору премьер-министром, в его так называемой речи «из кармана пи­жамы», проект которой он набросал в январе 1952 г., находясь в больнице. В этой речи Кекконен, преследуя собственные внутри­политические цели, по сути, впервые прибег к внешнеполитиче­ским средствам (как он признавался президенту Паасикиви, «речь, касающаяся мира, могла бы отвлечь умы от цен на хлеб»).[22; с.139] Карти­ну дополняло также то, что премьер-министр не осмелился высту­пить с нею, не обсудив вначале ее содержание с представителем СССР в Хельсинки. Со своей стороны тот понял, что предложение Кекконена о выходе Норвегии и Дании из НАТО не означало того, что Финляндия расторгла бы Договор 1948 г.

     Именно то, что в Договоре 1948 г. Финляндия взяла на себя обязательство бороться против возможной агрессии со стороны своего «последнего противника времен второй мировой войны» — Германии или «любого союзного с ней государства», сделало ее положение проблематичным позднее, когда ФРГ начали перевоо­ружать и интегрировать с Западом.[37; с.122] На ситуацию в Германии ссы­лались уже в связи с кризисом 1958 г. — «ночными заморозками». Тремя годами позже в условиях «нотного кризиса» она стала объектом еще более явного внимания: в коммюнике, принятом по итогам переговоров в Новосибирске, говорится «об отражении возможной агрессии со стороны германских милитаристов в бас­сейне Балтийского моря... через Финляндию».[59; с.293]

     После того как президентом стал Кекконен, отношения между Финляндией и СССР, в отличие от периода президентства Пааси­киви, начали развиваться непосредственно на высшем уровне. Однако после визита в Финляндию Председателя Президиума Верховного Совета К.Е. Ворошилова в 1956 г. на очереди вначале был ответный визит в СССР премьер-министра К.-А. Фагерхольма. Историческое значение этого визита состоит в том, что в коммюни­ке, опубликованном 2 февраля 1957г. по его итогам, СССР впер­вые констатировал, что «проводимая Финляндией миролюбивая и нейтральная внешняя политика, стремящаяся к миру, а также дружественные отношения, поддерживаемые ею со всеми странами, в свою очередь ценным образом содействуют обеспечению международного мира».[52; с.237] Эта характеристика финляндского ней­тралитета, получившая признание во времена Хрущева, сохраня­лась в текстах коммюнике, которые принимались по итогам визи­тов в течение следующих 14 лет, пока, по предложению советской стороны, ее не заменили ссылкой на Договор 1948 г.

     Собственно, личное взаимопонимание между Кекконеном и Хрущевым впервые было достигнуто во время визита последнего вместе с тогдашним премьер-министром Николаем Булганиным в Финляндию в июне 1957 г. Президент Кекконен в качестве «подар­ка», полученного во время его первого официального визита в СССР в мае следующего года, привез в страну, в частности, из­вестие о том, что у Финляндии есть возможность получить от во­сточного соседа заем на сумму 0,5 млрд. руб. под низкие проценты и заказы на строительство.[32; с.216] Наиболее важными строительными объектами должны были стать сталеплавильный завод в городе Раахе и поставляющий туда руду из Советской Карелии горнодо­бывающий центр в городе Костамукша.

      Еще более значимым был неожиданный визит Хрущева в Фин­ляндию в связи с 60-летием президента Кекконена в сентябре 1960 г. В ходе бесед, состоявшихся во время визита, в принципе было достигнуто взаимопонимание относительно того, как Фин­ляндия могла бы обеспечить свои интересы на жизненно важных для нее рынках в границах интегрирующейся Европы. В итоге остановились на ассоциированном членстве в ЕАСТ на следую­щем условии: стабильное развитие «восточной торговли» должно быть гарантировано путем предоставления Советскому Союзу ре­жима наибольшего благоприятствования, аналогичного тому, какой Финляндия предоставила странам — членам ЕАСТ.[30; с.201] Полноправ­ным членом ЕАСТ Финляндия стала только в 1986 г.

В Финляндии надеялись, что ассоциированное членство в ЕАСТ окажет столь же благоприятное воздействие на правые кру­ги, противостоявшие Кекконену, как и его официальные визиты, в частности в Великобританию и США. В коммюнике, принятых по итогам этих визитов, подчеркивалось, что в этих странах «уясни­ли» политику нейтралитета, проводимую Финляндией. Признание на Западе политики финляндского нейтралитета вменялось в за­слугу именно Кекконену, хотя, например, Вашингтон квалифициро­вал Финляндию как нейтральное государство еще в середине 1950-х годов. Первое впечатление, которое высокий финляндский гость произвел на Джона Ф. Кеннеди, оказалось весьма благопри­ятным, по крайней мере у него не возникло сомнений относитель­но способности Кекконена удерживать Финляндию на правильном курсе.

      В ходе визита в США Кекконен выступил в Нью-Йорке 19 ок­тября 1960 ujlf на сессии Генеральной Ассамблеи ООН с речью, которая была исторической уже хотя бы потому, что глава финляндского государства никогда ранее не выступал во всемирной организации. Весомым было и само содержание речи Кекконена: «Наша полити­ка нейтралитета, как мы неоднократно заявляли, нацелена на то, чтобы вывести Финляндию за пределы внешнеполитических спе­куляций. Мы благодарны за то признание, которое везде получили наше стремление к независимости, жизненная сила нашей демо­кратии и наша любовь к миру».[22; c.164]

     В связи с расколом в стане социал-демократов также имелись явные признаки вмешательства иностранных держав во внутрен­ние дела Финляндии. Как подтвердил в своих воспоминаниях пре­зидент М. Койвисто, в то время как АС при содействии СССР ока­зывал поддержку своим сторонникам, Организация профсоюзов Финляндии (ОПФ), созданная правым крылом в СДПФ, во главе которого стоял В. Лескинен, получала финансовую помощь от Запада.[32; c/218] Вряд ли было случайностью то, что именно в 1962 г., который стал годом разрешения «нотного кризиса», впер­вые в средствах массовой информации появился термин «финляндизация». В целом под «финляндизацией» подразумевались ограничения, которые некое сильное государство устанавливает в отношении права более слабого соседнего государства на само­определение.

     Президент Кекконен в речи, с которой он выступил в парламенте в конце де­кабря 1961 г. в атмосфере, возникшей после «нотного кризиса», отметил, что финляндский нейтралитет предполагает выполнение четырех условий: 1) иностранные державы признают его; 2) они доверяют ему; 3) собственный народ поддерживает его и 4) у Финляндии имеются достаточные возможности для отражения по­пыток нарушить ее нейтралитет.[22; с.173]

Идея усиления обороноспособности Финляндии находилась в стадии разработки уже в 1950-е годы, но одним из препятствий для ее воплощения в жизнь считались установленные Парижским мирным договором ограничения, касавшиеся численности личного состава вооруженных сил и количества современного вооружения. В связи с закупками оружия, начатыми после «нотного кризиса», считали необходимым уточнить эти ограничения. После того как и западные страны, подписавшие Парижский мирный договор, со­гласились с его новым толкованием, в начале 1963 г. Финляндия впервые смогла заказать большую партию ракетного оружия, иметь которое ранее ей было запрещено. Его закупили в равных частях на Востоке и на Западе, главным образом в Великобрита­нии.

В коммюнике, принятом по итогам встречи в Новосибирске 24 ноября 1961 г., говорилось, что Хрущев высказал Кекконену по­желание относительно того, чтобы «правительство Финляндии, со своей стороны, наблюдало за политическим развитием на севере Европы и в бассейне Балтийского моря, предоставляя по мере надобности советскому правительству свои соображения о необ­ходимых мероприятиях».[36; с.211] Ссылаясь на него, во время визита Кек­конена летом 1962 г. советское руководство завело речь о созда­нии безъядерной зоны на севере Европы, о чем посол СССР в Хельсинки А. В. Захаров говорил президенту еще в марте того же года.[36; с.215]

      В соответствии с идеей о создании безъядерной зоны страны Северной Европы, включая Финляндию, должны были бы при­знать существующее положение и взять на себя обязательство и в будущем запрещать размещение и использование ядерного ору­дия на своей территории. СССР заявил бы, что готов со своей сто­роны взять на себя обязательство относиться к территории, вхо­дящей в зону, как к находящейся вне сферы воздействия ядерного оружия — при условии, что западные державы, обладающие таким оружием, возьмут на себя соответствующее обязательство. Когда Кекконен во время своего визита в Югославию в мае 1963 г. узнал, что Генеральный секретарь ООН положительно отнесся к предло­жению маршала Тито провозгласить Балканы безъядерной зоной, он решил принять предложение Москвы о том, чтобы Финляндия выступила с инициативой создания безъядерной зоны на севере Европы.[22; с.184] Эта инициатива была высказана в речи президента.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11