Генерал Сихво отказался от своего уже согласованного участия в Московских переговорах о заключении Договора о друж­бе, сотрудничестве и взаимной помощи и остался в Хельсинки для осуществления контроля за предписанными вооруженным силам мероприятиями по переходу в состояние боевой готовности. Как отмечал и президент после окончания Московских переговоров, имелись опасения, что законному порядку угрожали, скорее всего, коммунисты. Страх усиливали Пражские события. Хертта Куусинен обратилась к этим событиям в своей речи 24 марта в Мессухалли , а редактор газеты «Вапаа сана» самочинно озаглавил по­священную ее выступлению публикацию — «Путь Чехословакии — наш путь». В атмосфере напряженности, созданной Московскими переговорами, угроза была воспринята всерьез и вызвала неадек­ватную реакцию.[36; с.191]

Сихво, в числе первых предупредительных мер, должен был усилить охрану арсеналов вооруженных сил, на что обращал вни­мание и министр внутренних дел. В духе предписаний Соглашения о перемирии, о принятых мерах было также сообщено военному атташе СССР, у которого не нашлось на этот счет никаких замеча­ний. Позднее, в апреле, командующий организовал в Хюрюля, в окрестностях столицы, усиленную танками и пушками «экспери­ментальную группу», отрабатывавшую, в частности, тактику бое­вых действий в условиях крупных населенных пунктов. В момент, когда кризис достиг своей кульминации, к президентскому дворцу были направлены канонерские лодки «Уусимаа» и «Хямеенлинна», которые оставались там до тех пор, пока ситуация с ратифи­кацией в парламенте не прояснилась.[14; с.160] Со своей стороны, полиция Хельсинки в ночь с 26 на 27 апреля была переведена на режим повышенной готовности, а склад оружия мобильной полиции, счи­тавшейся неблагонадежной, был перемещен в бомбоубежище под Кафедральным собором.

Как рассказал Жданову генеральный секретарь КПФ Вилле Песси, неожиданно объявившийся в Москве 12 апреля, руковод­ство Государственной полиции сообщило руководству партии, что правые вместе с иностранными пособниками планировали захват власти, чтобы не допустить ратификации Договора. В ЦК КПФ уже пришли к мысли о необходимости задержать кого-либо из наибо­лее видных участников заговора, за которыми, по мнению началь­ника Государственной полиции, стоял сам Паасикиви. От плана, однако, пришлось отказаться, как полагал Песси, потому, что «заговорщики узнали, что за ними следят».[31; с.96]

Генеральный секретарь сообщил, что центральный комитет его партии предложил предотвратить угрозу захвата власти путем ор­ганизации митингов и проведения арестов «заговорщиков», но он (ЦК) не был уверен в успехе и просил СССР прибегнуть к «возмож­ным мерам давления».[14; с.177] Жданов передал эту просьбу Сталину, про­комментировав ее в весьма беспощадных выражениях: «ЦК КПФ, как и прежде, занимает во всех важных вопросах неуверенную, оборонительную позицию, недооценивает силы своей партии и массового демократического движения, переоценивает реакцион­ные силы, не стремится использовать по-настоящему имеющиеся внутренние возможности и чрезмерно уповает на внешнюю по­мощь со стороны СССР».[36; с.198] Песси пришлось вернуться домой ни с чем, поскольку Москва, по сути дела, не вмешалась в ситуацию. Авторы многочисленных публикаций, рассматривающие проек­ты захвата власти, которые, как утверждают, имели место весной 1948 г., не смогли представить ничего конкретного ни о планах крайне левых, ни о планах правых. Если дымовая завеса слухов о планах захвата власти и скрывала за собой огонь, то можно ска­зать, что речь шла скорее о небольших очагах сопротивления, чем о действительных попытках. Осуществление подобной попытки коммунистами делало невозможным то, что остававшийся лояль­ным по отношению к СССР министр внутренних дел Лейно, кото­рый стал объектом клеветы со стороны своих соперников в КПФ и нашел утешение в алкоголе, явно не желал помогать революцион­но настроенным членам своей партии в ниспровержении су­ществующей общественной системы.

Кульминацией событий стало то, что на основании вотума недоверия, вынесенного парламентом 19 мая, Лейно был снят с поста министра внутренних дел из-за передачи СССР в 1945 г. за­ключенных.[14; с.180] Впрочем, коммунисты, которым Лейно по­рядком надоел, стали требовать заменить его другим представи­телем от КПФ. По всей стране были организованы демонстрации и забастовки. Опасались, что они даже приведут к переносу или от­мене назначенных на июль парламентских выборов. Забастовоч­ному движению, к удивлению организаторов, пришлось положить конец по совету из Москвы. Спустя два дня СССР заявил, что со­кращает остававшуюся к выплате по военным репарациям сумму (147 млн. ам. долл.) наполовину.[14; с.185]

Это послабление следует рассматривать как уступку потер­певшим неудачу народным демократам, которые при подготовке к выборам выступили с предложением о сокращении военных репа­раций. Таким образом, СССР внес свой вклад в предвыборную борьбу, которая велась в атмосфере слухов о захвате власти, в большей степени, чем когда-либо, при содействии иностранных представительств и печати. Например, посланник Великобритании в Хельсинки признался своему министерству, что персонал по­сольства распространял среди рабочего населения пропагандист­ские материалы, но добавил при этом следующее: «Разбиратель­ство, происходящее между коммунизмом и социал-демократией, нельзя считать сугубо внутриполитическим делом».[60; с.58]

     Правительство К.А. Фагерхольма, сформированное 29 июля после трех недель переговоров, было воспринято как сенсация прежде всего потому, что в нем не было ни одного представителя от крайне левых. На Западе это сочли гарантией того, что Фин­ляндия ушла с пути, ведущего к «народной демократии». Запад­ные державы стали с большей лояльностью относиться к идее развития с Финляндией торговых отношений и предоставления ей кредитов. Как в Вашингтоне, так и в Лондоне впредь проводили четкое различие между ней и «странами-сателлитами».[61; с.49] Особое внимание было обращено на то, чтобы Финляндия смогла полнос­тью погасить свои долги по военным репарациям, не испытывая при этом более никаких трудностей. Как уверял президента по­сланник США в Хельсинки: «Нам сейчас кажется, что особенно важно постоянно обращать внимание на благосостояние Фин­ляндии».[60; с.72]

Глава 2.   Формирование и развитие внешней политики  Финляндии в 1950-1990-е гг.

2.1 Внешняя политика Финляндии в 1950 – 1970-е гг.

Полномочия, которыми была наделена Союзная Контрольная Комиссия, различными способами ограничивали суверенитет Фин­ляндии. Присутствие СКК сказывалось и на связях Финляндии с заграницей. В конце 1944 г. в Хельсинки находились только три иностранные миссии; в 1945 г. число представительств Финляндии за границей было наименьшим — пять. Однако после окончания войны дипломатические отношения быстро восстана­вливались, и в конце 1945 г. Финляндия обменялась миссиями с шестью странами, в частности с СССР, Францией и США.[52; с.241] Вновь было открыто и представительство в Лондоне, но Великобритания четко следовала принципу, согласно которому возврат к нормаль­ным дипломатическим отношениям стал возможен только после подписания в 1947 г. окончательного мирного договора.

Уже при подготовке Парижского мирного договора Финляндии пришлось столкнуться с послевоенной реальностью, — «холодной войной». Отказываясь от помощи, предусмотренной программой послевоенного восстановления Европы, «планом Маршалла», инициатором которой выступили США, но которой противился СССР, правительство сослалось на стремления Финляндии оста­ваться вне противоречий между великими державами. Это реше­ние было тем более понятным, если иметь в виду то, что мирный договор еще не был ратифицирован и СКК по-прежнему работала в Финляндии.

О стремлении Финляндии к нейтралитету удалось упомянуть в преамбуле к Договору о дружбе, сотрудничестве и взаимной по­мощи, подписанному с СССР в 1948 г. (Договор 1948 г.). Значение этого Договора как отправной точки для установления новых от­ношений между соседними государствами определялось, прежде всего, тем, что СССР получил гарантии безопасности своей севе­ро-западной границы, каких до второй мировой войны Финляндия была не способна дать. По Договору Финляндия взяла на себя обязательства всеми силами, в случае необходимости при под­держке СССР, защищать свою территорию, чтобы через нее нель­зя было осуществить нападение на Советский Союз (ст. 1).[36; с.204] Фин­ляндия также обязалась, если бы того потребовала ситуация, проводить военные консультации со своим партнером по Договору с тем, чтобы предотвратить нападение (ст. 2).[36; с.204] Зато ее войска не могли быть использованы для поддержки СССР за пределами го­сударства, и Финляндия не должна была ориентироваться на СССР в своей внешней политике.

Договор 1948 г. вместе с Парижским мирным договором четко определил принципы, в соответствии с которыми следовало развивать отношения между Финляндией и СССР. На преемствен­ность этих отношений указывает то, что Договор был трижды за­благовременно возобновлен — в 1955, 1970 и 1983 гг. и после развала СССР он еще некоторое время оставался в силе в неиз­менном виде.

     С наступлением мира правительство Финляндии в течение долгого времени не было осведомлено относительно своих воз­можностей в сфере внешнеполитических отношений. На первых порах у него отсутствовали и средства для поддержания междуна­родных контактов. Финляндии пришлось наблюдать со стороны не только за развитием сотрудничества между Скандинавскими стра­нами, но и за работой совещаний многих международных органи­заций, право на участие в которых давало Финляндии ее членство в них. Так, например, она не участвовала, в работе Ассамблеи Международной организации труда (МОТ), созванной осенью 1945 г., и в проходившей вскоре после нее в Женеве Европейской экономической конференции. Казалось, Финляндия проявляет чрезмерную осторожность, опасаясь негативной реакции со сторо­ны СССР.

       Сразу после ратификации Парижского мирного договора фин­ны полагали, что Финляндия, как и другие бывшие союзники Гер­мании, добившиеся нормализации своих отношений с союзными державами, была вправе незамедлительно стать членом ООН. Для прояснения этого вопроса МИД Финляндии вошел в непо­средственный контакт с Генеральным секретарем ООН, который дал ход заявлению Финляндии с просьбой принять ее в эту орга­низацию.[61; с.64] Однако Восток и Запад в то время уже находились в состоянии «холодной войны», в связи с чем в ООН опасались, что появление новых членов может поставить под угрозу существую­щий баланс сил. Прошло целых восемь лет, прежде чем благода­ря компромиссу, достигнутому между СССР и его противниками, Финляндия смогла стать членом этой всемирной организации.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11