Рефераты. Стратегии идентичности






труд, жизнь, язык скрывают свою истину от тех, кто говорит, существует и

трудиться.

Первоначальное в человеке не способно ни достичь некоей предельной

точки тождества, реальной или потенциальной, ни даже указать на нее. Оно с

самого начала сочленяет человека с чем-то отличным, чем он есть сам.

«Человек в отличие от вещей , позволяющих заметить искру их рождения в

толще времени, есть существо, лишенное первоначала, существо, рождение

которого недоступно навсегда, поскольку оно некогда и не имело «места» в

собственном смысле слова»[14] .

За ответ на вопрос, что есть человек, берется ответить метафизика

Dasein. Это проблема связи между вопросом о возможности онтологического

синтеза и раскрытием конечности в человеке. Проект фундаментальной

онтологии, задача которого - раскрытие экзистенциальной аналитики Dasein,

которое «в человеке определяет его как то сущее, которое, существуя среди

сущего, относится к нему как к таковому и в этом отношении к сущему

определено в своем собственном бытии сущностно по-иному, нежели прочее

выявляющееся для Dasein сущее»[15].

Через область первоначального, которая сочленяет человеческий опыт с

временем природы и жизни, с напластованиями культурного прошлого,

современная мысль в форме идентичности человека самого себе или тому чем

он должен быть, стремиться воссоздать человека во всей его

самотождественности. Воссоздать в той полноте или пустоте каковой он сам

является и воссоздать бытие в том, что оно есть. Стремясь к своей

недостижимой цели – помыслить первоначало в максимальном приближение или

максимальном удаление человек обнаруживает, что он не одновременен с тем,

что его побуждает к существованию и на основе чего он существует. Он

оказывается захваченным силой, которая расщепляет его, отторгает его от

своего собственного первоначала и одновременно навязывает ему это

первоначало как неизбежность, которая, тем не менее, никогда не

осуществиться.

Аналитика конечного человеческого бытия показывает, что само

содержание опыта уже является собственными своими условиями, что то

первоначало, которое никогда не одновременно с человеком, разом и

отрывается от него и властно дается ему: «короче, речь всегда идет о том,

чтобы показать, как Иное, Далекое есть в то же самое время Близкое,

Тождественное»[16].

Классическое мышление саму возможность пространственного

расположения вещей в таблице соотносило с присущей ей способностью

постигать себя на своей собственной основе, самоудваиваясь и, выстраивая

одновременность: время обосновывало пространство. В современном мышлении,

наоборот, в основе историчности вещей и человека обнаруживается разрыв,

который рассеивает и вновь сосредотачивает его в двух полярных точках.

Именно в пространстве этого рассеивания современное мышление получает

возможность мыслить время, «предвещая его самому себе как свершение»,

первоначало или возврат.

Критика «историко-трансцендентальной традиции», трансцендентального

субъекта предпринимаемая Фуко, разворачивается по двум основным линиям, со

стороны оппозиции «внутреннего/внешнего», в историческом анализе «сказанных

вещей» и связанная с нею тема «выражения», а также со стороны

проблематизации «основополагающего субъекта». Традиционному историческому

описанию, пронизанному оппозицией внутреннего и внешнего, где за сказанным

скрывается «тайное и глубинное» Фуко противопоставляет иного рода историю –

археологию, где отыскиваются скорее установления и трансформации, нежели

основания того или иного феномена человеческой культуры. Фуко ставит задачу

построения «антропологии конкретного человека», которая реализуется как

особого рода исторический анализ и критика самих мыслительных и культурных

предпосылок.

Речь уже больше не идет об изначальной сущности человека, но

рассматриваются относительные исторические условия его конституирования,

порождения различными дискурсами и практиками. Лишь в пространстве

свободном от человека (так возникает тема «конца человека», «смерти

человека») философия сможет снова начать мыслить.

Темой тезиса о «смерти человека» является критика

трансцендентального субъекта. Пересматривая привилегии субъекта, Фуко

ставит под вопрос абсолютный и основополагающий характер этого субъекта,

для того чтобы ухватить те точки прикрепления и способы функционирования

их, которые конституируют его. «Короче говоря, речь идет о том, чтобы

отнять у субъекта (или его заместителя) роль некоего изначального и

проанализировать его как переменную и сложную функцию дискурса»[17]. Фуко

говорит о том, что человек должен стереться в пользу форм, свойственных

дискурсам. Это утверждение об «исчезновении человека» позволяет обнаружить

действие функции-субъект. «Смерть человека – это тема, которая позволяет

прояснить тот способ, которым понятие человека функционировало в

знании»[18]. Это утверждение препровождает к анализу функционирования,

чтобы отправляясь от этого, понять каким образом, по каким правилам

сформировалось и функционировало понятие человек.

Анализ функции-субъект, есть анализ условий, при которых возможно

выполнение неким индивидом функции субъекта, внутри которой нечто такое как

человек может существовать, появляться в порядке дискурсов. Функция

«человек», таким образом характерна для способа существования и обращения

вполне определенных дискурсов внутри того или иного общества. Для разных

дискурсов, в разные времена и для разных форм цивилизаций отправления ее

приобретают различный вид и осуществляются различными образами. Функция эта

определяется сериями сложных и специфических операций, вернее сериями

технологий.

Субъект всего лишь определенный функциональный принцип, посредством

которого в культуре осуществляется процесс ограничения, исключения и

выбора. Субъект – идеологическая фигура, маркирующая способ

распространения смысла, который есть лишь своего рода поверхностный эффект.

Глава 2. «Техники себя»

От темы «смерти человека» как некоего археологического и

эпистемологического факта Фуко переходит к разработке темы «технологии

себя», практик идентичности.

Производство субъективности осуществляется двумя видами техник. С

одной стороны, это техники подчинения, реализующиеся в институтах

рассматривающих человека в качестве объекта знания и подчинения. Другой вид

техник Фуко называет техниками себя, которые определяются историей

взаимоотношений истины и субъекта, историей отношений, которые мысль

связывают с истиной. Техники себя – это ансамбль практик, реализуя которые

субъект конституирует себя в качестве такового.

Фуко анализирует «игры истины», через которые бытие исторически

конституирует себя как опыт. Мысль – это действенное отношение,

обнаруживающее внутри различных возможных форм опыта игру истинного и

ложного и, следовательно, конституирующее человеческое бытие в качестве

субъекта познания; дающее основание для принятия правила или отказа от него

и, таким образом, обусловливающее человеческие бытие в качестве социального

и юридического субъекта; то, что устанавливает отношение с самим собой и

другими, определяя человеческое бытие в качестве этического субъекта.

История проблемы субъективности – это «изучение тех форм, через которые

человек обнаруживает себя, себя изобретает, забывает или отрицает в своей

участи живого и смертного существа».

История субъективности в западной традиции начинается с философского

принципа «заботы о себе». Забота о себе, как специфическая практика, не

только обеспечивает доступ к философской жизни в полном и точном значении

этого слова. Фуко говорит, «что принцип, согласно которому необходимо

проявлять заботу о самом себе, вообще является основой рационального

поведения в любой форме активной жизни, стремящейся отвечать принципу

духовной рациональности»[19]. В своей книги «Забота о себе» и в части

лекций, опубликованных под названием «Герменевтика субъекта», Фуко

выстраивает некий концепт античной заботы о себе, некую идеальную историю

создаваемую генеалогической машиной.

Во-первых, epimeleia это некое фундаментальное отношение. Отношение к

самому себе, к другим, ко всему на свете. Во-вторых, это своего рода форма

внимания, взгляда. Это переключения взгляда на самого себя, наблюдение за

тем, что происходит внутри твоей мысли. В-третьих, это определенный образ

действий, осуществляемый субъектом по отношению к самому себе, а именно,

действии, которым он проявляет заботу о самом себе, изменят, очищает,

преобразует и преображает себя. Для достижения этого результата овладеть

большим количеством специфических техник себя. И, в-четвертых, понятие

epimeleia содержит свод законов, определяющих способ существования

субъекта, его отношение к окружающему, определенные формы рефлексии.

«Забота о себе – это и уход за телом, и режим, помогающий поддерживать

здоровье, и постоянные физические упражнения, и по возможности умеренное

удовлетворение своих потребностей. Здесь и размышления, и чтение, и

составление выписок из книг или записей бесед, к которым стоит

возвращаться, и припоминание истин, хорошо известных, но требующих

глубокого осмысления».[20] Вплоть до того момента, когда познание, и лишь

оно одно, стало единственным способом постижением истины, философский

вопрос «Как постичь истину?» соотносился с практикой духовности, когда

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.