Социальная результативность элиты, характеризующая эффективность выполнения ею функций руководства обществом, складывается из многих показателей. К числу важнейших из них относятся оптимальное сочетание горизонтальной и вертикальной интеграции и эффективная система рекрутирования, обеспечивающая высокую профессиональную компетентность и необходимые для руководящих кадров ценностные ориентации: честность, уважение законов и прав человека, заботу об общем благе и т.п.
Горизонтальная интеграция – это кооперация различных представителей элиты, ее групповая сплоченность. Удерживаемая в определенных пределах, она выступает необходимым условием принятия коллективных решений, предохранения общества от политической поляризации и радикализации, повышения способности руководителей находить компромиссные решения и достигать консенсуса, предотвращать и разрешать конфликты. Однако внутригрупповая интеграция способствует социальной результативности элиты лишь тогда, когда она происходит не за счет ослабления ее социальной представительности, характеризующей выражение элитой интересов всего общества.
Большое влияние на социальную представительность, качественный состав, профессиональную компетентность и результативность элиты в целом оказывают системы ее рекрутирования (отбора). Такие системы определяют: кто, как и из кого осуществляет отбор, каковы его порядок и критерии, круг селектората (лиц, осуществляющих отбор) и побудительные мотивы его действий.
Существуют две основные системы рекрутирования элит: гильдии и антрепренерская (предпринимательская). В чистом виде они встречаются довольно редко. Антрепренерская система преобладает в демократических государствах, система гильдий – в странах с авторитарными режимами и в «переходных» обществах постсоциалистических стран, хотя элементы последней системы встречаются и на Западе.
В крупных и территориально несплоченных странах элита имеет обособленные уровни строения: общегосударственный и региональный. Региональная политическая элита – социальная группа, являющаяся субъектом подготовки и принятия важнейших стратегических решений в сфере политики. Она обладает необходимыми для этого преобладающими ресурсами: экономическими, политическими, административными. Элиты создают нормы, по которым вынуждены жить все слои общества. Поскольку региональные элиты не могут обладать суверенной властью, они соподчинены элитам общегосударственным и согласуют с ними свой курс.[22]
Политическая элита региона представляет собой социальную страту, которая достигла самого высокого политического статуса, оказывает определяющее влияние на процессы принятия политических решений в регионе. Элита обеспечивает согласование интересов субъектов политического процесса на уровне региона, между регионом и федеральными элитами, между различными регионами.
Региональная политическая элита, разумеется, неоднородна. В ней выделяются сегменты (специализированные группы): идеологические, административные, военные, экономические, интеллектуальные и т.д. – по видам деятельности. Элита также состоит из властвующей и контрэлиты (системной оппозиции).[23]
Исследователи региональных политических элит обычно применяют 3 основных подхода анализа:
1) позиционный подход (Р. Милибанд, Р. Миллс, Р. Патнэм) выявляет и изучает формальные статусные позиции индивидов в иерархии власти, их функции;
2) репутационный подход (Ф. Хантер) выявляет степень влияния и авторитет властвующих лиц в общественном мнении;
3) «решенческий» (деятельностный) подход (Р. Даль) раскрывает реальные влияния на принятие решений на основе анализа политической динамики и итогов политических процессов, в т.ч. на уровне внутриэлитных взаимодействий.[24]
Каждый из подходов требует применить своеобразный набор методов и процедур, каждый имеет свои преимущества и погрешности. Позиционный подход чаще всего реализуется в методе анализа документов официального происхождения – законов, подзаконных актов, биографических справок, сообщений о назначениях и отставках.
Репутационный подход в основном означает проведение экспертного опроса или (реже) массового анкетного опроса, интервью.
«Решенческий» (десизионный) подход предполагает доступ аналитика к процессу принятия решений внутри элиты либо доступ к текущему архиву политической структуры. Применяется наблюдение, эксперимент, анализ документов (чаще – неофициальных).
Роль региональных элит в общероссийской системе высокостатусных групп определяется в постсоветский период целым комплексом объективных и субъективных факторов. Прежде всего, региональные элиты получили благодаря приватизации и децентрализации самостоятельные ресурсы влияния. Во-вторых, региональные элиты стали формировать вертикально-организованные «команды», автономные от общероссийских политических элит. Исходной формой данного институционального строительства явились традиционные для России патрон-клиентарные отношения. В-третьих, региональные элиты начали формулировать свои корпоративные интересы, используя местные особенности идентичности для легитимации собственной власти. Наконец, мощную поддержку процессу элитогенеза оказала избранная в 1990-х гг. модель децентрализованного федерализма.
Региональные элиты в федеративном государстве получают важные преимущества в области защиты своих интересов. Их возможности обеспечены в Конституции Российской Федерации, в ряде конституционных законов, договоров о разграничении полномочий и предметов ведения.[25]
Взаимодействия региональных и федеральных элит в постсоветской России строились по принципу «торга» на административном рынке и прошли ряд стадий развития.
В начале 1990-х гг. федеральные элиты, будучи несплоченными и политически расколотыми, вынуждены передать региональным элитам значительный объем ресурсов. К ним относились: договорной порядок легитимации отношений «центр-регион»; практика двусторонних «асимметричных» соглашений; одобрение, присвоения региональными элитами ресурсов явочным порядком; признание контроля глав субъектов РФ за назначением руководителей территориальных структур ведомств: прокуроров, судей, глав избирательных комиссий, налоговых и таможенных служб. Как справедливо отмечает М.Х. Фарукшин, федеральный центр «не только существенным образом ослабляет свою власть и во многом теряет контроль за ситуацией в субъектах федерации, но и в определенной степени попадает в зависимость от регионального руководства». Следовательно, процесс децентрализации вышел из-под контроля федеральных элит и приобрел черты неуправляемости. К 1999 г. в регионах сложились устойчивые правящие элиты, воспринимавшие себя в роли автономных равноправных «игроков» на политической арене. Крайнее выражение данная тенденция получила в сепаратистских настроениях элит ряда республик и высокоресурсных либо окраинных областей.[26]
Вместе с тем стратегии региональных элит во взаимоотношениях с общероссийской элитой многообразны, что зависит о степени ресурсной обеспеченности каждого региона, социальных особенностей элит и лидеров; их идеологических ориентации. Можно выделить следующие типы региональных элит по признаку стратегии взаимоотношений с федеральными партнерами.
1. Элиты, проявляющие лояльность к «центру верховной власти» и играющие роль исполнителей инициатив федерального центра. Чаще всего таковы элиты дотационных, слаборесурсных регионов (Курганская и Пензенская области, Алтай, Кабардино-Балкарская Республика и т.д.).
2. Элиты, избравшие стратегию «борьбы за суверенитет и законные права». Чаще всего существуют в республиках с высоким уровнем этнической мобилизации и ресурсной обеспеченностью элит (Татарстан, Башкортостан), реже – в областях с такими же свойствами, но на внеэтнической основе (Свердловская и Калининградская области, Приморский край).
3. Элиты, применяющие стратегию «локомотивов реформ». Они уменьшают финансовые обязательства перед «центром», поддерживают вовлеченность региона в мировой рынок и элементы гражданского общества. Таковы обычно элиты в областях с низким уровнем этнополитической напряженности, имеющих развитую многоотраслевую промышленность и сферу услуг (Ярославская, Пермская, Самарская области, Москва и Санкт-Петербург).
4. Элиты, использующие стратегию «прагматического партнерства». Её смысл – противоречивое балансирование между выполнением воли федеральных элит и моделью изолированного роста при опоре на собственные силы. Баланс противоположных тенденций зависит от текущих интересов элит. Например, подобный курс проводили элиты русских агропромышленных регионов во второй половине 1990-х гг. (Краснодарского и Ставропольского краёв, Волгоградской области, регионов Центрального Черноземья и Ульяновской области).[27]
Система политических элит России постсоветского периода не исчерпывается федеральным и региональным уровнями. Значительную роль играют также элитные группы городов – административных центров субъектов РФ, а также иных крупных городов со значительными экономическими и политическими ресурсами (например, Сочи, Пятигорска, Череповца, Норильска, Находки и т.п.). Между тремя уровнями политических элит («страна-регион-местность») сложились отношения острой конкуренции по вертикали. Они стимулируются слабостью и противоречивостью нормативно-правовой базы местного самоуправления. Федеральные элиты стремятся использовать муниципалитеты для подрыва автономии региональных элит. В свою очередь, региональные элиты заинтересованы в полной лояльности и подчинении городов на своей территории. При этом конфликты в 1990-х гг. разворачивались не только «по вертикали»: центр – регионы, субъект РФ – муниципалитет, но и «по горизонтали»: между ветвями власти, между административными правящими и неформальными элитами.
Противоположная тенденция централизации межэлитных взаимоотношений, превращения федеральной элиты в доминирующего актора политического процесса на уровнях регионов и местностей возобладала с 2000 г. до настоящего времени. Преобразования политической системы, начатые по инициативе Президента РФ В.В. Путина, имеют следствием консолидацию элит. Вертикальная интеграция элитных группировок происходит вследствие институциональных реформ федерализма, системы законодательной и исполнительной власти, избирательной системы России. Как отмечает ряд исследователей (Н.В. Зубаревич, Н.Ю. Лапина и А.Е. Чирикова), интеграция элит России наметилась уже с 1999 г. благодаря экспансии общероссийских финансово-промышленных групп на региональные рынки. Можно сказать, разрушение замкнутости региональных политических систем и их растущее «поглощение» общероссийской системой пересматривает сами основы межэлитных отношений. При изменении состава элит идет переход от многостороннего конфликта, к консенсусу элит. Усиливаются вертикальные и горизонтальные взаимосвязи регионального уровня элит с общероссийским. Признание осенью 1999 г. «единой вертикали» исполнительной власти в РФ создало предпосылки преодоления сепаратистских намерений элит ряда республик и областей. В том же направлении действуют право Президента РФ отстранять от должности главу администрации субъекта федерации и распускать законодательный орган региона, переход от смешанной к пропорциональной избирательной системе. Ресурсы региональных элит значительно были ограничены и благодаря налоговой реформе, усилившей зависимость субъектов РФ от федерального бюджета. Создание федеральных округов во главе с полномочными представителями Президента России вывело из подчинения глав регионов территориальную сеть федеральных ведомств, усилило контроль общероссийских элит над регионами. Надо учесть и психологический фактор. Многовековые традиции персонализации и централизации власти, преобладание неформальных политических практик над правовыми формализованными нормами жизни также способствуют преодолению автономии региональных элит.[28]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
