бытие [being] которой ему снилось. Так это происходит из-за того, что когда

ему снится то, что он бабочка, он не будет сомневаться в приведении поздних

свидетельств за то, что он представлял себя бабочкой. Но это не значит то,

что он пленён бабочкой — он пленённая бабочка, но ничем не пленённая, так

как в сновидении он просто бабочка и ни для кого. А вот когда он

пробуждается, он знает, что он для других Джуан-дзы, и пойман в их

бабочкины сети.

Вот почему бабочка может — если субъект не Джуан-дзы, а человек-волк —

возбудить в нём боязненный ужас узнавания того, что хлопанье крыльев не так

уж далеко от «прохлопывания смысла» [beating causation] , что

первоначальные полосы, отмечающие его бытие, относятся к решетке желания

[grid of desire].

В следующий раз я хотел бы представить вам сущность обзорного

удовлетворения. Взгляд может содержать в себе objet a лакановской алгебры,

в которую субъект впадает, и которая специфицирует обзорное поле и

пробуждает удовлетворение, свойственное тому факту, что в соответствии со

структурными причинами падение субъекта всегда остается вне восприятия, так

как сводится к нулю.

Что касается взгляда, qua objet a, то он может начать символизировать

эту главную нехватку, выражаемую феноменом кастрации, а так как это и есть

objet a, усеченный по своей природе, по своей точкообразности, стремящейся

к нулю функции, то субъект остается в неведении относительно того, что же

остается за внешним видом, неведении слишком характерном для развития

мысли, случающимся при разработке философского знания.

Вопросы и ответы

К. Одор: В какой степени является необходимым при анализе позволять

субъекту знать, что за ним кто-то наблюдает, то есть, что кто-то видит, что

субъект видит, что на него смотрят?

Лакан: Повторю то, что было сказано ранее, добавив, что мой дискурс

имел две цели, первая касалась аналитиков, другая тех, кто пришёл сюда,

чтобы доказать, является ли психоанализ наукой.

Психоанализ — не Weltanschauung[33], и не философия, которая заявляет,

что у нее есть ключи ко всему универсуму. У него определённые цели, которые

исторически определяются разработкой понятия субъект. Психоанализ

представляет это понятие в новом свете, ведя субъекта назад, к его значащей

зависимости.

Идти от восприятия к науке — это перспектива кажется самоочевидной,

так как у субъекта нет более устойчивой почвы для понимания бытия. Этот

путь тот же, которому следовал и Аристотель, взяв за точку отсчёта

досократиков. Но этот путь должен быть выверен аналитическим опытом, чтобы

избежать бездну кастрации. Это видно, например, в факте, в котором tuchй не

вторгается, если не включать точкообразный путь, в теогонию и генезис.

Здесь я пытаюсь ухватить, как tuchй представлено в визуальном

представлении, и покажу, что на уровне, который я назвал пятном,

обнаруживается точка tychic в обзорной функции. Это значит, что уровень

взаимодействия между взглядом и тем, на что смотрят, более открыт для

субъекта, чем любой другой в алиби. Вот почему при наших вторжениях в опыт

[session] мы должны стараться избегать того, чтобы субъект учреждал себя на

этом уровне. Наоборот, надо лишать его точки окончательного взгляда,

который иллюзорен.

Препятствие, на которое вы указываете, здесь затем, чтобы

проиллюстрировать факт нашей главной заботы. Мы не говорим пациенту каждый

раз: Ну и ну! Что за лицо у вас! или На вашей блузке верхняя пуговица

расстёгнута. Незачем, в конце концов, выдавать итоги анализа прямо в лицо.

Разрыв между взглядом и видением позволит нам, как вы увидите, добавить

обозримое влечение [drive] в перечень влечений. Если нам известно, как его

прочесть, мы сможем увидеть, что Фрейд вывел это влечение наружу в Triebe

und Triebschicksale ( Инстинкты и их чередование) и показал, что оно не

гомологично другим. В самом деле, именно это влечение наилучшим образом

ускользает от кастрации.

19 декабря 1964

7

анаморфоз

к основаниям сознания · привилегированное положение взгляда как objet

a · оптика слепого · фаллос в картине

Vainnement ton image arrive а ma rencontre

Et ne m`entre o? je suis qui seulement la montre

Toi te tournant vers moi tu ne saurais trouver

Au mur de mon regard que ton ombre rкvйe

Je suis ce malheureux comparable aux miroirs

Qui peuvent rйflйchir mais ne peuvent pas voir

Comme eux mon oeil est vide et comme eux habitй

De l`absence de toi qui fait sa cecitй.

Может быть, вы помните, что в одной из моих предыдущих лекций, я начал

с того, что процитировал Contrechant из Le fou d`Elsa Арагона. Я тогда ещё

не осознавал, что подобным образом я буду разрабатывать и тему [subject]

взгляда. Я отклонился в эту сторону после того, как изложил концепцию

повторения у Фрейда.

Нельзя отрицать, что, именно при объяснении повторения обнаруживается

это отступление к обзорной функции — это без сомнения очевидно в недавно

опубликованной работе Мориса Мерло-Понти Le Visible et l`invisible. Более

того, мне кажется, что если в ней должна быть обнаруживаема «первая

встреча», то она непременно должна быть счастливой, а настроенный на стресс

сможет, как я покажу сегодня, в перспективе бессознательного управлять

сознанием.

Вы знаете, что тень или, если использовать другой термин, в каком-то

смысле «противостояние» — в том смысле, в котором мы говорим о

«противостоянии», «сопротивлении» при износе материалов — отмечает факт

сознания в самом фрейдовском дискурсе.

Но, прежде, чем освежить положения предыдущей лекции, я должен сначала

прояснить неверное представление об одном понятии, которое, может быть,

появилось у определённых слушателей в прошлый раз. Некоторые из вас, должно

быть, были смущены словом, довольно простым, которое я комментировал, а

именно, tychic. Ведь я кажется достаточно прояснил, что это прилагательное,

образованное от tuchй, подобно тому, как psychique (психический)

прилагательное соотносится с psuchй (душа). Я использовал эту аналогию в

центре опыта повторения вполне намеренно, потому что для любой концепции

психического развития, рассматриваемой психоанализом, факт tychic является

основополагающим. Он состоит в связи с глазом, в связи с eutuchia[34] и

dustuchia, со счастливой первой встречей или же несчастливой, чему и будет

посвящена сегодня моя лекция.

I

Я вижу себя смотрящей на себя, сказала как-то юная парка. Без

сомнения, это заявление имеет богатые и сложные смыслы по отношению к теме,

разработанной в La Jeune Parque, — феминностью, но это не наш случай. Мы

имеем дело с философом, который что-то понимает, существенно коррелирующее

с сознанием в его отношении к представлению, и которому и предназначается Я

вижу себя смотрящей на себя. С какой реальностью мы в действительности

здесь имеем дело? Как же происходит корреляция в действительности с

фундаментальным положением, с которым мы встречаемся в картезианском

cogito, и в котором субъект понимает себя как мысль?

То, что изолирует это понимание мысли самой себя, есть некоторое

сомнение, которое называется методологическим сомнением, суть которого

заключается в поддержке мысли в представлении. Как же получается, что Я

вижу себя смотрящей на себя остается её оболочкой и основой, и, возможно,

более, чем можно представить, обосновывает её определённость? Я согреваю

себя тем, что согреваю себя является отсылкой к телу как телу — я чувствую,

что чувство тепла, которое из некоторой точки изнутри меня рассеивается,

определяет меня как тело. Поэтому в Я вижу себя смотрящей на себя нет

такого ощущения — быть поглощенным видением.

Более того, феноменологи преуспели в артикуляции определённости и

самым дезорганизующим образом, ведь является вполне очевидным, что я вижу

вовне, и восприятие находится не во мне, а в объектах, которые оно

понимает. Однако я схватываю [apprehend] мир восприятием, которое, кажется,

касается сути Я вижу себя смотрящей на себя. Привилегированное положение

субъекта, должно быть, устанавливается здесь через биполярные рефлексивные

отношения, с помощью которых, в той степени насколько я воспринимающ, мои

представления принадлежат мне.

Вот так мир поражается самонадеянностью идеализма, подозрения в

принятии мной лишь моих представлений. Серьёзные практики не выглядят

слишком тяжёловесными, но зато философ-идеалист здесь на месте

конфронтирует как с самим собой, так и с теми, кто его слушает, слегка

смущаясь. Как можно отрицать, что ничего из этого мира не является мне

иначе как в моих представлениях? Именно таков непреодолимый метод епископа

Беркли, о чьей субъективной позиции с достаточной степенью уверенности

можно сказать — включая что-то, что может оказаться упущенным при

рассмотрении, а именно, что мне принадлежит аспект представлений, который

так напоминает о праве собственности. Подошедший к пределу, процесс такого

размышления, такой рефлектирующей рефлексии, следует не куда иначе, как к

сведению субъекта картезианских размышлений к силе аннигиляции.

Модус моего присутствия в мире — это субъект настолько, насколько он

сам себя сократил к этой определённости бытия субъекта, так что стал

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17