«Менона» ступенью в развитии вопроса о знании, как это прекрасно показал

профессор А. Ф. Лосев, в том, что единство знания и чувственности дано в

«Пире» не как «застывшее» и «фиксированное», а как единство в становлении:

бессмертное и смертное, вечное и временное, идеальное богатство и реальная

скудость, знание и чувственность, красота и 6езобразие - соединились здесь

в одну цельную жизнь, в одно совокупное порождение, в один самостоятельный

результат, одно становящееся тождество [см. 28]. Эрос «Пира» — «Эрос»

познавательного и созерцательного восхождения; поучение Диотимы - поучение

о том, какой путь познания необходим для того, чтобы достичь интуиции

прекрасного, а сама интуиция в значительной мере характеризуется как

интуиция ума, интеллектуальная. Воспитание чувств, которым сопровождается

познавательное восхождение, образует, если так можно выразиться, лишь

сопутствующий «обертон». Становление, изображенное в «Пире», — становление

знания.

Сказанным анализ знания у Платона не ограничивается. Связь и единство

знания и чувственности, данные в «Меноне» и в «Пире», Платон представляет с

еще более высокой точки зрения – с точки зрения диалектики. Диалектические

исследования Платона отнюдь не совпадают с тем, что он сам назвал

«диалектикой»,- с уже рассмотренным сведением видов к родам и делением

родов на виды. Это лишь формально-логический аспект диалектики Платона. Но

у Платона имеется гораздо более широкое и существенное понятие о

диалектике, связанное с его учением о знании, о бытии и об отношении между

бытием и знанием.

Понятие это раскрывается в ряде диалогов; введением в это понимание

может служить конец в шестой книги Платонова «Государства». Здесь

излагается учение Платона об идее «блага», но речь идет не только о

«благе». Мы уже коснулись выше этого учения, когда характеризовали

объективный идеализм Платона как телеологический. Пришло время

охарактеризовать его и как учение об отношении бытия к знанию. А именно: по

Платону, идея «блага» не есть ни бытие, ни знание, а начало, которым

порождалось бы и бытие, и знание. Платон поясняет свою мысль аналогией со

зрением. Создатель чувств породил и силу видеть (чувство зрения), и

силу 6ыть видимым. Но чтобы увидеть, например, цвета, необходимо, чтобы к

этим двум силам, или «родам», присоединился третий род — свет, Но свет

исходит от Солнца. Хотя Солнце - не само зрение, оно есть его причина.

Теперь применим сказанное о зрении к познанию. То самое значение, которое

принадлежит благу «в мыслимом месте» по отношению к уму и по отношению к

созерцаемому умом, принадлежит и Солнцу «в видимом месте» - по отношению к

зрению и зримому. Душа познает, когда она направляется к тому, что

озаряется истиной и сущим. Но если она находится в том, что покрыто мраком,

она рождается и, погибает, руководится мнением и тупеет. Именно это,

доставляющее истинность познаваемому и сообщающее силу познающему, следует,

по Платону, называть идеей блага и причиной знания и истины, поскольку она

постигается умом. Считать свет и зрение солнцеподобным справедливо, но

считать их самим Солнцем несправедливо. И точно так же признавать

знание и истину благовидными справедливо, но считать какое-либо из них

благом несправедливо. Ибо природу блага надлежит ставить и выше знания

и выше истины. Рассматривая «идеи», философ может или рассматривать их

реализацию в мире вещей, или, напротив, подниматься в мысли до их начала,

пребывающего выше всякого знания. В первом случае душа использует

«идеи» в качестве «гипотез», или «предположений»: разделяя род на виды,

душа «принуждена искать... на основании предположений, пользуясь

разделенными частями как образцами и идя не к началу, а к концу» [там же,

510 В]. Это как бы путь вниз – от «идей» к «вещам». Так поступают, когда

ваяют или рисуют: все это — тени и образы в воде. Пользуясь ими как

образами, люди стараются усмотреть те, которые можно видеть не иначе, как

мыслью [там же, 511 А]. Род познаваемого, постигаемый только мыслью,

Платон называет «мыслимым». В «мыслимом» имеются две «части». Для отыскания

первой из них душа вынуждена основываться на предположениях и не доходит до

начала, так как не может подняться выше предположений, но пользуется самими

образами или подобиями, запечатлевающимися на земных предметах. И есть

вторая часть мыслимого, второй случай рассмотрения «идей». В этом случае

душа идет не к «концу», а, напротив, к «началу»: она сводит все «гипотезы»

(«предположения») к идее «блага», как к тому, что пребывает выше всякого

знания и выше всех предположений. «Узнай же теперь,—говорит Платон,— и

другую часть мыслимого... ее касается ум силою диалектики, делая

предположения, — не начала, а в существенном смысле предположения, как бы

ступени и усилия, пока не дойдет до непредположительного, до начала всего.

Коснувшись же его и держась того, что с им соприкасается, он, таким

образом, опять нисходит к концу и уже не трогает ничего чувственного, но

имеет дело с идеями через идеи, для идей и оканчивает на идеях» [Госуд.,

VI, 511]. Это понимание «блага» выводит мысль за пределы одного лишь

познания в область диалектики. Платоновское «благо» — и знание, и бытие. По

отношению к знанию и к бытию «благо» мыслится как совмещающее в себе

противоположные определения. Оно имманентно по отношению к бытию и знанию,

так как оно — их источник и основная их сила. В то же время оно запредельно

по отношению к бытию и знанию.

Так решается вопрос об отношении знания и бытия к «благу». Но в

«Государстве» Платон развивает и детальную классификацию видов знания.

Основное деление этой классификации— разделение на знание интеллектуальное

и на чувственное. Каждая из этих сфер знания в свою очередь делится на два

вида. Интеллектуальное знание делится, на «мышление» и на «рассудок».

Под «мышлением» Платон понимает деятельность одного лишь ума,

свободную от примеси чувственности, непосредственно созерцающую

интеллектуальные предметы. Это та деятельность, которую Аристотель назовет

впоследствии «мышлением о мышлении». Находясь в этой сфере, познающий

пользуется умом ради него же.

Под «рассудком» Платон понимает вид интеллектуального знания, при

котором познающий также пользуется умом, но уже не ради самого ума и не

ради его созерцаний, а для того чтобы с помощью ума понимать или

чувственные вещи, или образы. Этот «рассудок» Платона не интуитивный, а

дискурсивный вид знания. В сфере «рассудка» познающий применяет

интеллектуальные эйдосы только в качестве «гипотез», или «предположений».

Рассудок, по Платону, действует между сферами мнения и. ума и есть,

собственно, не ум, а способность, отличающаяся от ума и от ощущений — ниже

ума и выше ощущений. Это познавательная деятельность людей, которые

созерцают мыслимое и сущее, но созерцают его рассудком, а не ощущениями; в

исследовании они не восходят к началу, остаются в пре– делах предположений

и не постигают их умом, хотя их по началу бывают «умными»,

интеллектуальными.

Чувственное знание Платон также делит на две области: на «веру» и

подобие». Посредством «веры» мы воспринимаем вещи в качестве существующих и

утверждаем их в этом качестве. «Подобие - вид уж не восприятия, а

представления вещей, или, иначе, интеллектуальное действование с

чувственными образами вещей. От «мышления» оно отличается тем, что в

«подобии» нет действия с чистыми эйдосами. Но «подобие» отличается и от

«веры», удостоверяющей существование. Подобие — некое мыслительное

построение, основывающееся на «вере». С этими различиями у Платона тесно

связывается различие знания и мнения. Знает тот, кто любит созерцать

истину. Так, знает прекрасное тот, кто мыслит о самых прекрасных вещах, кто

может созерцать как само прекрасное, так и причастное ему, кто не принимает

причастное за самое прекрасное, а само прекрасное принимает за всего лишь

причастное к нему. Мысль такого человека надо назвать «знанием». В отличие

от знающего, имеющий мнение любит прекрасные звуки, образы, но его ум

бессилен любить и видеть природу самого прекрасного. Мнение не есть ни

незнание, ни знание, оно темнее знания и яснее незнания, находясь между

ними обоими. Так, о тех, которые усматривают многое справедливое, но самого

справедливого не видят, правильно будет сказать, что они обо всем лишь

мнят, но не знают того, о чем имеют мнение. И, напротив: о тех, которые

созерцают само неделимое, всегда тождественное и всегда себе равное,

справедливо сказать, что они всегда знают все это, но не мнят. В отличие от

мнения, знание есть потенция, особый род существующего, характеризующий на

направленность; знание направляется к своему предмету, и всякая потенция,

направляющаяся к одному к тому же и делающая одно и то же, называется той

же самой в отличие от всякой, направленной на иное и делающие иное.

В особый вид бытия и соответственно в особый предмет знания. Платон

выделяет математические предметы и математические отношения. В системе

предметов и видов знания математическим предметам принадлежит место между

областью «идей» и областью чувственно воспринимающих вещей, а также

областью их отображений или изображений.

«Идеи» постигаются посредством знания, и знание можно только

относительно «идей». Это развитие учения элейцев, которые утверждали, что

истинно сущее бытие, и только оно одно постигается разумом.

Диалектика, как ее понимал Платон, является познанием вещей на основе

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7