Рефераты. Философия любви






делать добро ненавидящим свойственно только совершенной духовной любви».

Человек, любящий поносящего его и делающий ему добро, идет «путем

христианской философии», проложенным самим Христом, то есть путем истины.

Внимательно изучая отношения людей друг к другу, Максим различает пять

видов любви: 1) «ради Бога»— так добродетельный любит всех людей; 2) «по

естеству» — любовь между детьми и родителями; 3) «из тщеславия» —

прославляемый любит прославляющего; 4) «из корыстолюбия» — так любят

богатого за раздаваемые им дары; 5) «из сластолюбия» — плотская любовь, не

имеющая целью рождение детей. Только первый вид любви, в глазах христиан,

достоин похвалы; второй — естествен и как бы нейтрален, а остальные три

вида относятся к «страстным» и порицаются христианскими теоретиками.

Любовь к людям, к каждому конкретному человеку как бескорыстное

служение, как постоянную заботу об обездоленных и помощь им, как

беспрестанную молитву за всех перед Богом византийские отцы резко отличали

от «любви к миру», то есть к мирской суете и наслаждениям (к погоне за

славой, богатством, роскошью, плотскими утехами). Если любовь к ближнему —

это путь к единению с Богом, то «любовь к миру» отвращает человека от

божественной любви, ибо они, как писал Палама, противоположны друг другу.

«Любовь к Богу является корнем и началом всякой добродетели, а любовь к

миру — причиной всякого зла». Каждый из этих видов любви уничтожает другой,

а начала их заключены в двойственной природе человека. Душа его вожделеет

духовной любви и духовных наслаждений, а тело стремится к сиюминутным

плотским утехам. Поэтому душа обуреваема любовью к Богу, а тело — к миру, и

борьба между этими видами любви происходит почти в каждом человеке.

Преемник Паламы по епископской кафедре в Салониках Николай Кавасила в

какой-то мере подвел итог многовековой святоотеческой традиции понимания

любви в византийско-православном регионе. Бог есть любовь, и божественный

эрос неиссякаемо источается в мир и оплодотворяет его. Особую любовь питает

Бог к главному своему творению — человеку, так что «неизреченное

человеколюбие и любовь Божия к роду нашему превосходит разум человеческий»

и таинственное «Его единение с возлюбленными выше всякого единения, так что

этого никто не в состоянии понять или изобразить каким-либо образом»,—

пишет Кавасила. Бог вложил изначально в души людей ответную любовь к себе,

но вследствие дарованной им также свободы воли эта любовь была заглушена в

них не без помощи сатанинских сил порочной любовью к миру, тем не менее в

душах человеческих всегда сохраняется «удивительное предрасположение» к

высокой любви.

Приняв человеческую плоть, претерпев в ней страдания и самую смерть

ради людей, Бог наглядно напомнил им о своей любви к ним, показал пример

бескорыстной любви и призвал их следовать этому примеру в их повседневной

жизни. При этом, подчеркивает Кавасила, Бог удостоил своей высокой любви не

просто человеческую природу, но каждого человека в отдельности, открыв ему

индивидуальный путь к Богу.

Возбуждение в людях духовной любви, ведущей, в конечном счете, к

познанию Первопричины в акте мистического слияния с ней, осуществляется в

христианстве путем включения их в систему, главные моменты которой

определяются взаимосвязанными понятиями: Благо — Красота — Любовь —

познание — наслаждение.

Уже в самом таинстве крещения, полагает Кавасила, Христос являет

принимающим его свою красоту, которая возбуждает в сердцах такую любовь к

нему, что увлекает человека далеко от земных пределов. Явленная гонителям

христиан, она превращала их в ревностных последователей Христа и мучеников

за веру.

Итак, византийская культура, продолжая и развивая многие античные

традиции понимания любви, сделала новый и значительный шаг на пути изучения

этого сложнейшего феномена человеческого бытия. Раннехристианские, а затем

византийские мыслители и писатели усмотрели в любви важнейший и

универсальный творческий принцип вселенной, на котором основывается ее

духовное и жизненное бытие. Византийцы хорошо ощутили двойственное

(негативное и позитивное) значение чувственной любви и безоговорочно

выдвинули на первый план любовь духовную во всех ее аспектах. Особое

внимание они уделили социально-нравственному пониманию любви как главного

принципа общественных взаимоотношений. Все это выдвигает христианско-

византийскую теорию любви на одно из видных мест в истории культуры.

Тема любви в философской культуре нового времени

В эпоху Возрождения тема любви расцвела в обстановке общего острого

интереса ко всему земному и человеческому, освобождающемуся из-под контроля

церкви. «Любовь» возвратила себе статус жизненной философской категории,

который она имела в античности у Эмпедокла и Платона и который был в

средние века заменен на статус религиозно-христианский. Но религиозный

оттенок любовного чувства не исчез совсем, и в этом сыграло свою роль то,

что возрожденный во Флорентийской академии XV в. неоплатонизм изначально

был проникнут настроением благочестия. Но ренессансное миросозерцание

упорно стремилось освободиться от гнета церкви, и в давнем

противопоставлении любви «земной» и любви «небесной» земная громко заявила

о своих правах, отстаивая их со все большей решительностью.

В философских построениях флорентийского неоплатоника XV в. Марсилио

Фичино, не отличавшегося ни отменным здоровьем, ни буйством темперамента,

все-таки поставлены в центр мировоззрения не божественные сюжеты, но

человек, который полон сил и в гармоничном мироустройстве соединен со всеми

прочими частями космоса могучими связями любви. М. Фичино указывает на три

основных вида любви, которым присуще значительное внутреннее различие:

любовь равных существ к равным, низших к высшим и высших к низшим. В

третьем случае любовь выражается в умиленном опекунстве, во втором — в

благодарном почитании, а в первом составляет основу всепроникающего

гуманизма.

Но наивысшего пафоса ренессансное представление о сущности и значении

любви достигло, пожалуй, в философском учении Джордано Бруно (1548— 1600).

В диалоге Бруно «О героическом энтузиазме» любовь предстает как отличная в

принципе от «нерационального порыва, стремления к чему-то звериному и

неразумному», героическая, огненная страсть, окрыляющая человека в его

борьбе и стремлении к познанию великих тайн природы, укрепляющая его в

презрении к страданиям и страху смерти, зовущая на подвиги и сулящая

восторг единения с могучей, неисчерпаемой и бесконечной Природой. «Любовь —

это все, и она воздействует на все, и о ней можно говорить все, ей можно и

все приписывать». Под пером Джордано Бруно любовь превращается во

всепроникающую космическую силу, которая делает человека непобедимым.

Человеком овладевает горячее желание быть причастным к божественной, в

смысле ее величия, Природе, то есть пребывать в интеллектуальной «любви к

Богу (amor dei intellectualis)».

Космической силой стала любовь и в творчестве немецкого мистика-

пантеиста эпохи Возрождения Якоба Бёме (1575—1624). Он объявляет любовь и

гнев существенными свойствами божества и движущей пружиной человеческой

истории, где они превращаются соответственно в добро и зло. Принимая учение

о творении мира богом, Бёме придал ему в высшей степени своеобразный

характер: бог изначально имел в себе и любовь и раздор и «саморазделился»

на существующие в природе вещи. Таким путем возник и Адам — первый человек,

который, однако, наоборот, представлял собой будто бы нераздельность

мужского и женского начал, он был «девическим мужчиной» и «мужской девой»

одновременно, андрогином. Охваченный любовной тоской, андрогин Адам

совершил акт двойного грехопадения. В результате этого любовь утратила

единство с мудростью, то есть потеряла то совершенство любви, которым она

обладала в божественном лоне. Начало новому соединению любви с мудростью

положил акт искупления Христом грехов человеческого рода. Будущее любви — в

ее соединении с разумом, в распространении среди людей разумной любви.

Схема эта, конечно, фантастическая, но она воодушевлялась мыслью о

достижимости людьми совершенства как в познании тайн мира, так и в любви,

которая есть «все». Идея человека-андрогина была известна еще с эпохи

античности, она была и у Платона, а потом появлялась в философии любви не

раз, например у Н. А. Бердяева.

В XVII в. подули новые ветра... В антитезе к унаследованному от времен

Реформации и Контрреформации и на заре Нового времени далеко еще не

исчезнувшему мистическому пониманию любви как религиозного или религией

окрашенного чувства складываются совсем иные концепции. Рене Декарт в

трактате «Страсти души» (1649) утверждает, что «любовь есть волнение души,

вызванное движением «духов», которое побуждает душу добровольно соединиться

с предметами, которые кажутся ей близкими, а ненависть есть волнение,

вызванное «духами» и побуждающее душу к отделению от предметов,

представляющихся ей вредными».

В трактате о страстях души Декарт все же общей дефиницией не

ограничивается и проводит различия между видами любви. Первый из них — это

любовь — желание добра тому, кого любят, и она способна на

самопожертвование. Наиболее яркий пример такой любви — отношение родителей

к своим детям. Второй вид — «любовь-вожделение», связанная с желанием

обладания, как в случае отношения к любимой женщине. Декарт признает, что

эта любовь может иметь в себе и черты первого вида, хотя тот (в случае

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.