медитацией, рассчитывая таким образом обрести отблеск сияния Амитабхи и

потусторонней Чистой Земли во время видений и экстатических состояний.

Кроме того, Хуэй-юань занимался медитацией, чтобы достичь единства с

Абсолютом или источником всего сущего — независимо от того, называть ли его

природой, мировой душой или Буддой. «Без проникновения медитация не

позволяет достичь полного успокоения, но проникновение без медитации не

отражает всей глубины опыта». В медитационной практике Хуэй-юаня, когда он

всматривался в пустотность всех вещей, переплетались буддийские и даосские

элементы. В даосизме глубина реальности обозначается понятием «изначальное

ничто»: та же самая реальность постигается через праджню. Многие мистики

китайского буддизма вслед за Хуэй-юанем придерживались практики

произнесения имени Будды на каждой стадии их духовного становления, не

усматривая при этом никакого противоречия между метафизическим погружением

в абсолютную пустоту и предельно зримым, радостным видением рая Амитабхи.

Буддизм для низов (народный) быстро стал своего рода разновидностью

китайского даосизма. Буддизм впитал местную обрядность, признала культ

предков и другие народные культы, включив в свой пантеон, как святых

древних китайских мудрецов, так и мифических героев. Буддийский монах бок о

бок с даосским отправлял несложные обряды, принимал участие в ритуалах и

праздниках, охранял буддийские храмы и кумирни, служил культу

многочисленных будд и бодхисаттв, все больше превращавшихся в обычных богов

и святых.

Кроме Майтрейи и Амитабхи, особой популярностью в Китае пользовалась

бодхисаттва Авалокитешвара, знаменитая китайская Гуань-инь – богиня

милосердия и добродетели, покровительница страждущих и несчастных. Примерно

с VIII в., приобретя женское обличье (ранее в Китае, как и в Индии

бодхисаттва Авалокитешвара считался мужчиной), Гуань-инь превратилась в

богиню покровительницу женщин и детей, материнства, богиню-подательницу

детей.

Зачислив в свой пантеон многочисленных будд, бодхисаттв и буддийских

святых, простой народ в Китае принял в буддизме главное для себя – то, что

было связано с облегчением страданий в этой жизни и спасением в жизни

будущей.

Верхи же китайского общества, и прежде всего его интеллектуальная

элита, черпали из буддизма значительно больше. Изучая сутры и занимаясь

буддийской практикой, они стремились проникнуть в сущность буддизма,

постичь его дух, очистить его основы, изрядно замутненные тысячами

последователей со времен Будды. На основе синтеза идей и представлений,

извлеченных из глубин буддизма, с традиционной китайской мыслью, с

конфуцианским прагматизмом и возникло в Китае одно из самых интересных и

глубоких, интеллектуально и духовно насыщенных течений мировой религиозной

мысли – чань-буддизм (яп. дзэн).

Чань-буддизм: возникновение и основные идеи

На протяжении этого периода ассимиляции буддийское учение постоянно

приспосабливалось к китайским формам мысли, или же китайская ментальность

включалась в буддийскую религию. Такие буддийские понятия, как праджня,

татхата (таковость) и бодхи (просветление) были переделаны на китайский

лад, а Махаяна восприняла чисто китайское понятие у-вэй (не-деяние). Но

самые глубокие корни, обнаруживающие удивительную внутреннюю близость

основных идей буддизма и даосизма, предполагали натуралистический взгляд на

мир и человеческую жизнь, которым, в равной степени, вдохновлялись

махаянистские сутры, Чжуан-цзы, Лао-Цзы и другие китайские мыслители. В

духовной атмосфере Китая имелись более благоприятные условия для

дальнейшего развития натуралистических элементов буддизма Махаяны, чем это

было даже на родине — в Индии.

Там, где индийцев сковывала мучительная борьба за спасение, китайцев,

которым просто хотелось постичь тайны природы, привлекал даосско-буддийский

натурализм.

Как уже отмечалось, даосизм сыграл центральную роль в принятии

китайцами буддизма. Признание близкого родства между этими двумя религиями

на ранней стадии становления китайского буддизма, помогает нам лучше

понять, как впоследствии даосское влияние на буддизм привело к

возникновению чань-буддизма. Легенды, в которых появление буддизма в Китае

связывается с символической фигурой Лао-Цзы, имеют лишь второстепенное

значение. Более значительными представляются связи между все возраставшим

буддийским движением и даосизмом, которые сложились в конце эпохи Хань.

Медитация в самых разных формах проникла в религиозные практики на всех

уровнях общества, но сильнее всего оказалась связь между буддизмом

махаянистских сутр и даосским учением о мудрости. «Даосское обличие»,

которое принял буддизм, не оставалось чисто внешним, а оказало решающее

воздействие на буддийскую мысль. Эта встреча с духовным наследием древнего

Китая явилась источником, питавшим разные школы китайского буддизма,

которые при всех доктринальных различиях были тесно связаны друг с другом.

По мере развития чань-буддизма этот источник превратился в могучий поток.

Это вовсе не означает, что возникновение школы Чань можно объяснить просто

как более или менее плодотворное соединение элементов буддизма и даосизма.

Правильней будет сказать, что сформировавшееся при династии Тан движение

явилось новым проявлением творческой энергии, присущей китайскому буддизму,

которая достигла такого уровня, что позволила сформироваться уникальной

медитативной школе Махаяны, каковой и является чань-буддизм.

Чань-буддизм возник в форме эзотерической секты. Название «чань»

является сокращением от «чань-на» – санскр. «дхиана» (сосредоточение,

медитация, глубокое созерцание).

Древнее буддийское направление – школа дхиана – призывала своих

последователей чаще отрешаться от внешнего мира и следуя древнеиндийским

традициям погружаться в себя, концентрировать свои мысли и чувства на чем-

либо одном, сосредотачиваться и уходить в бескрайние глубины сущего. Целью

дхианы было достижение «транса» в процессе медитации, т.к. именно в

состоянии «транса» человек может дойти до затаенных глубин и найти

прозрение, истину, как это случилось с самим Гаутамой Шакьямуни под деревом

Бо.

Легенда повествует, что чань-буддизм возник в Китае после того, как

туда переселился из Индии в начале века знаменитый Двадцать восьмой

патриарх индийского буддизма Бодхидхарма, положивший начало новой секте -

чань.

Учению чань были присущи трезвость и рационализм китайцев, которые

оказались напластованы на глубочайшую мистику индо-буддизма.

Особенностью чаньской традиции стало учение о «внезапном просветлении»

(дунь у). Некоторые исследователи расценивают это положение, как

возможность достичь просветления и освобождения без длительного восхождения

по пути самосовершенствования. Это было бы слишком просто. Лучше всего было

бы сравнить «внезапное просветление» с прорывом плотины, в которую в

течение долгого времени собиралась вода. «Внезапное озарение» представляет

собой качественный скачок – результат длительных духовных усилий и

стремлений адепта. При этом нужно помнить: «На пути нет хоженых троп. Тот,

кто идет им, одинок и в опасности».

Ежедневная медитация (в том числе и при выполнении хозяйственных

работ) - основа религиозной практики чань. Основоположники чань, развивая

тезис махаяны о тождестве сансары и нирваны, отказывались противопоставлять

медитативное состояние прочим формам человеческой деятельности.

«Обыкновенное сознание – это и есть истина», - гласит один из главных

постулатов чань.

В связи с положением чань-буддизма о тождестве сансары и нирваны можно

привести следующий диалог учителя и ученика из рассказа Х.Л.Борхеса «Роза

Парацельса»:

«Парацельс взял розу и, разговаривая, играл ею.

- Ты доверчив, – повторил он. – Ты утверждаешь, что я могу уничтожить

ее?

- Каждый может ее уничтожить, – сказал ученик.

- Ты заблуждаешься. Неужели ты думаешь. Что возможен возврат к небытию?

Неужели ты думаешь, что Адам в Раю мог уничтожить хотя бы один цветок,

хотя бы одну былинку?

- Мы не в Раю, – настойчиво повторил юноша, – здесь, под луной, все

смертно.

Парацельс встал.

- А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний мог создать что-

то, помимо Рая? Понимаешь ли ты, что Грехопадение – это неспособность

осознать, что мы в Раю?»

Различают четыре основных принципа чань: «Не твори письменных

поучений», «Передавай традицию вне наставлений», «Прямо указывай на

человеческое сердце», «Прозревай природу и становись Буддой».

В отличие от прочих школ буддизма в монастырях чань большое значение

придавалось совместному физическому труду (не прекращая внутренней

практики).

Чань – это образ жизни, открытый озарению; стиль жизни, ведущий к

измененному сознанию, к экстатическом приятию цельности мира.

С VI и по XX в. чань сохраняет неизменное ядро: упор на

непосредственном опыте. Никаких обещаний будущей жизни; то, что может быть

достигнуто, должно быть достигнуто сегодня, сейчас.

Никаких метафизических идей: пустое зеркало, отражающее события

такими, какими они были. Каждое суждение, жест, поступок имеет смысл только

в единичной неповторимой обстановке. Слово – только намек на истину,

лежащую по ту сторону слов. Поэтому учение можно передать только «от сердца

к сердцу».

Когда Бодхидхарма пришел в царство южного императора У, тот спросил

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11