борьбе с холодным оружием и без оружия.
Популярность «у шу» — наглядный пример того, как входят в современный
быт страны старые традиции китайской культуры, как получают они право на
жизнь в современном китайском обществе с его бурными темпами экономического
развития, компьютерами, электроникой и ультрасовременными дискотеками.
Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это
определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился и среди
некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых,
даосы не только не проповедовали свою религию в обществе, но, напротив,
тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже не позволяли
мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм
всегда был разделен на множество самостоятельных сект, где «искусство Дао»
передавалось от учителя к ученику в тайне от посторонних.
Образованные верхи обращались чаще всего к философии даосизма, и его
древнему культу простоты и естественности, слияния с природой и свободы
самовыражения. Специалисты не раз отмечали, что каждый китайский
интеллигент, будучи в социальном плане конфуцианцем, в душе,
подсознательно, всегда был немного даосом. Особенно это касалось тех, чья
индивидуальность была выражена более ярко и чьи духовные потребности
выходили за рамки официальных норм. Открывавшиеся даосизмом возможности в
сфере самовыражения мысли и чувств привлекали многих китайских поэтов,
художников, мыслителей. Но это не было оттоком от конфуцианства – просто
даосские идеи и принципы наслаивались на конфуцианскую основу и тем
обогащали ее, открывая новые возможности для творчества.
Необразованные низы искали в даосизме иное. Их прельщали социальные
утопии с уравнительным распределением имуществ при жесточайшей
регламентации жизненного порядка. Эти теории играли свою роль в качестве
знамени в ходе средневековых крестьянских восстаний проходивших под даосско-
буддийскими лозунгами. Кроме того с народными массами даосизм был связан
обрядами, практикой гадания и врачевания, суеверий и оберегов, верой в
духов, культом божеств и патронов, магией и лубочно-мифологической
иконографией.
Даосизм без преувеличения можно назвать подлинным фокусом китайской
культуры, ведь он обеспечивал преемственность между элитарной мудростью Дао
и верованиями простонародья, принципами внутреннего совершенствования и
всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия была лишь чем-то
вроде «полезной иллюзии», ведь образы богов, как и весь видимый мир,
представляли собой, по их понятиям, только «отблески» сокровенного Дао.
Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а,
скорее, вовлекали их в беспредельную гармонию Великой Пустоты. Вместе с тем
самое существование божеств, как и всего мира форм, являющего собой
«превращенное тело» Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым.
Довольно велика роль даосизма в формировании новой «китайско-
варварской» культурной общности. Претендуя на чисто китайское
происхождение, даосизм всегда был в оппозиции к «высокой культуре» Китая.
Святыми местами даосизма были дикие горы, а утопии свои даосы помещали не в
родной Поднебесной, а где-нибудь на далекой окраине мира. Судьба даосизма
как религиозного учения и идеологической системы на протяжении
средневековой истории складывалась по-разному. Соперничество с буддизмом и
конфуцианством в 1 тыс. приводило то к успехам даосизма, то к гонениям на
него. В VI в. даосизм был поставлен на второе место среди трех учений и
занял его после конфуцианства, но перед буддизмом.
Появление буддизма в Китае
Перенесение буддизма с родной индийской почвы в культуру и
повседневную жизнь Китая может считаться одним из наиболее значительных
событий в истории религии. Оно означало, что страна с собственной древней
культурой приняла более развитую религию, обладающую своим письменным
каноном, учением, моралью и культом.
Буддизм проник в Китай из Индии преимущественно в своей северной форме
Махаяны во II в. Процесс его укрепления и развития в Китае был сложен и
длителен. Потребовались многие века и огромные усилия поколений
проповедников и переводчиков, чтобы выработались и вошли в обиход китайские
эквиваленты индо-буддийских понятий и терминов. Кроме того, многое в
буддизме с его восприятием жизни как страдания и зла противоречило
распространенным в Китае конфуцианским нормам этики и принципам поведения;
только содействие параллельно формировавшегося религиозного даосизма, в
свою очередь щедро черпавшего из сокровищницы индо-буддийской мудрости,
помогло буддистам укрепиться на китайской земле. Неудивительно, что первые
буддийские общины воспринимались в Китае лишь как одна из сект даосизма.
Постепенно буддизм усиливал свои позиции, чему немало способствовала и
общая историческая ситуация эпохи Южный и Северных династий (II-IV) с ее
кризисами, междоусобицами и неустойчивостью бытия. В такой обстановке
призывы буддистов отрешиться от земной суеты и укрыться за высокими стенами
монастыря не могли не оказаться привлекательными.
В III-IV вв. вокруг столичных центров действовало около 180 буддийских
монастырей, храмов и кумирен, а к концу V в. в государстве Восточная Цзинь
их было уже 1800 с 24 тысячами монастырей.
Свободные от налогов и притеснений покровительствовавших им властей,
буддийские монастыри притягивали к себе и крестьян, и беглых странников,
изгнанных со своей земли кочевниками, и богатых аристократов, искавших
покоя и уединения. Буддизм становился силой и многие императоры как южных
(китайских), так и северных («варварских») династий искали его поддержки, а
некоторые признавали его официальной государственной идеологией.
Китаизация буддизма
Распространяясь и укрепляясь буддизм подвергался значительной
китаизации. Вообще китайская конфуцианская цивилизация уникальна по степени
устойчивости, приспособляемости, способности к регенерации и
сопротивляемости внешним воздействиям. Всякая иноземная идеология, сколь бы
мощной и всеохватывающей она ни была, проникая в Китай, неизбежно
подвергалась такой сильной трансформации и китаизации, что в конце концов
возникала достаточно оригинальная система идей и институтов,
приспособившихся к привычным принципам, понятиям и нормам и лишь в самых
общих чертах напоминавшая первоначальную идеологию. Это свойство китайской
цивилизации проявилось и на примере буддизма.
Стремительное распространение буддизма говорит о явном превосходстве
буддизма над китайской народной религией, отягощенной магией и
предрассудками. Но еще более значительным было устойчивое влияние буддизма
на все слои китайского населения, и в особенности — его проникновение в
китайскую культуру в целом, что возможно объяснить только внутренней
близостью с древней китайской философией. Взаимосвязь китайского буддизма с
его индийским аналогом истолковывалась по-разному. В отличие от современных
европейских ученых, которые подходят к данному вопросу с позиций индологии
и признают за китайским буддизмом только относительную оригинальность,
образованные китайцы уже в первые века ощущали такое внутреннее родство с
буддизмом, что, наряду с даосизмом и конфуцианством, начали воспринимать
его как подлинное выражение китайской религиозности.
На основании доступных нам исторических источников мы не можем точно
узнать, как весьма разнородное учение Будды распространялось в Китае.
Однако современное исследование о «буддийском завоевании Китая» открывает
для нас ряд ценных перспектив. Ниже мы пойдем по пути, который подведет нас
непосредственно к школе Чань, которую называют китайской реакцией на
буддизм.
Медитация всегда и повсюду занимала особо важное место в буддизме.
Первые буддийские монахи, которые прибыли в Китай из Центральной Азии,
принесли с собой не только священные изображения и книги, но и практику
буддийской медитации. Подчеркивание значимости медитации впервые
встречается в китайском буддизме в связи с прибытием, вероятно, в 148 г. н.
э. монаха Ань Ши-гао. Этот первый «крупный переводчик буддийских текстов в
Китае» обучал известным методам медитации, встречающимся в палийском
каноне. Они, в свою очередь, могли наложиться на даосские медитативные
практики. В большинстве из многочисленных переводов, приписываемых Ань Ши-
гао, говорится о медитации (дхьяна) и сосредоточении (самадхи). Его перевод
«Сутры о сосредоточении при помощи дыхательных упражнений» предлагает
объяснение древних йогических и раннебуддийских практик регулирования
дыхания при помощи подсчитывания вдохов и выдохов (анапэ-пасмрти).
Даосизм также проповедовал практику контроля за дыханием в качестве
средства духовного сосредоточения и продления жизни. В буддийских текстах о
медитации, при описании уровней сосредоточения на пути к совершенству и
освобождающему знанию, предлагались более совершенные методы. Нам
неизвестно, насколько серьезно первые китайские буддисты следовали этим
индийским предписаниям. Единственное, в чем можно быть уверенным —
буддийскую медитацию они ценили очень высоко. Санскритское слово дхьяна
транслитерировалось китайским иероглифом, который произносился как чань
(«архаичное произношение — дянь), или дзэн по-японски, обозначая им
отстранение или избавление. Та форма медитации, которая известна нам по
палийскому канону, получила известность как «Чань малой колесницы», а
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
