- общее ослабление России как великой державы через сеть вооружен­ных локальных конфликтов с последующим отторжением части российской территории;[38]

- дестабилизация Каспийского региона как богатого источника нефти и газа через экспорт чеченского конфликта на соседние территории;

- отстранение России от распределения и транзита каспийских энергоресурсов на мировые рынки.

Не секрет, что еще в восьмидесятые годы XX в. в спецслужбах Великобритании разрабатывалась программа по подрыву положения России в Кавказском регионе посредством объединения на основе ислама и общих экономических интересов центробежных тенденций кавказских народов. Сегодня для этого проекта появилась конкретная база — реальный интерес мирового нефтяного бизнеса (компании "Amoco", "British Petroleum", "Texaco" и др.) к запасам Каспия. Чечня в данной ситуации рассматривает­ся исключительно как необходимый очаг военно-политической нестабильности, замыкающий на себе Россию.

Иную позицию занимают страны-экспортеры нефти Персидского залива, опасающиеся введения в эксплуатацию каспийского нефтедобывающего комплекса, как конкурирующей политико-экономичес­кой структуры. Но эта противоположность интересам Запада заключена лишь в целях, но не в средствах их реализации. Здесь мятежная Ичкерия призвана выполнить задачу по дестабилизации всей каспийской геоэкономической системы. Таким образом, очевидно, что вокруг Ичкерии образовывается довольно опасная и крайне деструктивная общность интересов сил заинте­ресованных в поддержании напряженности в регионе и распространении "управляемого конфликта".

Отдельным корпусом проблем стоит гуманитарный аспект чеченского кризиса, а именно: проблема прав человека. В принципе среди стран Запада никто не подвергает сомнению законность и необходимость борьбы России с терроризмом и сепаратизмом (по крайней мере пока), но характер антитеррористической операции вызывает настороженность и озабоченность. Действия в Чечне российских вооруженных сил противоречат комплексу до­кументов Европы и ООН о правах человека.[39] На основании обвинений в нарушении российской стороной взятых на себя обязательств в соблюдении прав человека была предпринята попытка приостановить членство после­дней в Парламентской Ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Это серьезнейшим образом осложняет отношения Москвы с международными финансовыми институтами. Более того, в обязательные для исполнения комиссией ЕС ре­комендации включены положения о корректировках в сфере сотрудничества Европы и России, а именно: сокращение бюджетных ассигнований, отказ расширить преференции в торговле и т.д.

Все эти факторы говорят о том, что проблема Чечни получила отны­не международный статус и является уже не только внутренней проблемой России. С одной стороны, это упрощает урегулирование чеченского конфликта, можно рассчитывать на поддержку и содействие реальному переговорному процессу, на финансово-экономическое наполнение "мирной программы". С другой - большое количество заинтересованных сторон рез­ко сужает пространство для политических и дипломатических маневров Москвы в деле разрешения чеченского кризиса на государственном и международном уровне.[40]

2.3. Тактика физического подавления конфликта (анализ эффективности 1-ой  и 2-ой чеченских компаний)

     В целях противодействия тенденции повышения обществен­ной опасности политического экстремизма на Юге России феде­ральные органы власти избрали стратегию его подавления. Глав­ным политическим средством подавления стала военная и ан­титеррористическая операция в Чечне. Дополнительными сред­ствами подавления политического экстремизма на Юге России были усиление уголовно-правового контроля и контрпропаганды.

     Главной экстремистской структурой в Чечне был антиконсти­туционный режим, который возник в 1992 году в результате воору­женного мятежа и насильственного захвата власти сепаратистами под руководством В. Дудаева. Вооруженный сепаратизм был про­дуктом противостояния между националэкстремистскои элитой Чечни и федеральными властями, пытавшимися до 1994 г. и в пе­риод 1997—1999 гг. восстановить конституционный порядок в Чечне судебными и переговорными средствами. Чеченский ан­тиконституционный режим дважды оказал вооруженное сопро­тивление федеральной армии в 1994—1996 гг. и 1999—2000 гг., пока не был разгромлен. Сегодня его остатки ведут борьбу бандоповстанческими и террористическими методами.[41]

     Антитеррористическая операция в Чечне проводилась с использованием тактики физического подавления. Эта такти­ка имеет несколько разновидностей. Крайняя тактика — это ис­пользование федеральных вооруженных сил против политичес­кого экстремизма в регионе. Военная операция 1994—1996 гг., проводимая по решению российского руководства в целях вос­становления конституционного порядка в Чечне, не достигла политических и военных целей. Она завершилась хасавюртовс­ким соглашением, не препятствующим распространению политического ваххабизма и терроризма на Юге и в других регионах России. О неэффективности тактики физического подавления политического экстремизма в первую чеченскую войну свиде­тельствует падение доверия населения России к своим воору­женным силам. Если в 1993 г. 53% населения видели в военных вооруженных защитников Отечества, мира и жизни граждан, то в 1998 г. — 24%.[42]

     Исследователи отмечают две главные причины неэффек­тивности примененной военной тактики 1994—1996 гг. Во-первых, политическая недальновидность российского руковод­ства. Вначале 90-х гг. из Чечни были выведены федеральные войска, которые оставили большие запасы оружия и боевой тех­ники, используемые впоследствии против мирного населения преступными структурами и формированиями.[43] В Южном ре­гионе была утрачена федеральная монополия на легитимное применение силы для сохранения конституционного порядка. Во-вторых, неподготовленность российской армии к военным действиям для урегулирования этнополитического конфликта.[44] Наряду с отсутствием позитивных последствий первой воен­ной операции против политического экстремизма сохранялись негативные последствия. Кроме падения престижа армии и ру­ководства Федерации война унесла десятки тысяч жизней мир­ных жителей, российских военных, разрушила экономическую и социальную инфраструктуру Чечни, но не военный потен­циал экстремизма.

     Вторичное применение тактики военного подавления глав­ного очага экстремизма на Юге России было более эффектив­ным. Незаконные вооруженные формирования в Чечне были разгромлены в 1999—2000 гг. за счет укрепления мощи, манев­ренности и дальнодействия федеральной армии. В 2000 г. в во­енных делах России наметилась позитивная тенденция. Усили­лось внимание власти к армии и флоту, увеличились ассигнова­ния на вооруженные силы, появились надежды на обновление техники и оружия, совершенствование управления армией.

     Успеху второй военной операции в Чечне способствовала так­тика контрпропаганды, направленная против идеологии полити­ческого экстремизма. За короткий период идеология политическо­го экстремизма в Чечне эволюционировала. До середины 90-х гг. чеченской идеологией был националэкстремизм, обосновываю­щий допустимость вооруженной сецессии. В.А. Тишков отмеча­ет, что националэкстремизм использовал травму сталинской де­портации кавказских народов для пропаганды псевдонаучной мифологии «о свободолюбии и невозможности жизни горца без оружия».[45] В отличие от этнонационализма, целью которого ос­тается моноэтническое государство, националэкстремизм исклю­чает правовые пути достижения интересов этноорганизации.

     Во второй половине 90-х гг. прошлого века идеология на-ционалэкстремизма трансформировалась в религиозный экстре­мизм ваххабистского образца. Ваххабизм внутри собственно религиозных отношений проявляет нетерпимость к традицион­ному исламу, а также к другим конфессиям. Он становится сред­ством вовлечения в террористическую деятельность обеднев­шей части мусульманского населения.[46] В 1997—1999 гг. в Чеч­не существовал режим соперничающих вооруженных банд, ко­торые пытались обрести легитимность через обращение к вах­хабизму, а материальные средства получить за счет торговли людьми, наркотиками и внешних заказов на террористическую деятельность. Вторжение чеченских бандформирований в Дагестан в 1999 г. было актом агрессии и, одновременно, знаком для националистических групп Северного Кавказа новой фор­мы объединения на основе наднациональной идеологии рели­гиозного экстремизма.

     В отличие от самопровозглашенной Ичкерии, федеральный центр не имел информационного органа накануне первой воен­ной операции в Чечне. Чеченская пропаганда распространяла стереотип, что «милитаризованный центр погубит ростки де­мократии в республиках».[47] Часть крупных российских СМИ оказалась под влиянием этой пропаганды и заняла прочеченскую позицию.[48] В 1994—1996 гг. военные меры борьбы с неза­конными вооруженными формированиями были непопулярны­ми в общественном мнении России. Число сторонников страте­гии подавления не превышало 10% не только среди титульных этносов, но и русских.[49]

     Важной особенностью в освещении ситуации в Чечне ста­ла трансформация позиций различных российских СМИ. Если в первую чеченскую компанию (1994—1996 гг.) большинство СМИ оправдывало вооруженную сецессию и часто вело репор­тажи со стороны сепаратистов, то в ходе антитеррористической компании 1999—2000 гг. практически все СМИ оправдывали необходимость защиты России от агрессии и угрозы, исходящей от режима Чечни как очага терроризма.

     Чрезмерная длительность второй военной операции в Чеч­не снизила ее эффективность. Аналитик В. Серебрянников ви­дит главную причину этой длительности в низкой оснащеннос­ти (25%) новейшими образцами оружия и боевой техники Воо­руженных Сил РФ в сравнении с 70—80% оснащенности западных армий.[50] Эту точку зрения разделял ранее командую­щий СКВО генерал-полковник Г. Трошев: «Техника, которой ос­нащены части СКВО, имеет, к сожалению, двадцатилетний воз­раст. Статистика такова, что последнее десятилетие войска ок­руга не получали ни одной единицы новых образцов боевой тех­ники, как бронетанковой, так и авиационной».[51] Армия нужда­ется в реформе и новой технике. Без этого не будет успешным сдерживание повторных попыток антифедеральных сил к созда­нию незаконных вооруженных формирований на Юге России.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9