В качестве средства воздействия государства на круп­ные фирмы, остающиеся в частном секторе, Холланд предлагает создание системы “плановых соглашений”, в рамках которых должны определяться параметры их деятельности, координироваться их собственные планы с планами и программами правительства. Полномочным органом, призванным заключать от имени государства подобные соглашения и осуществлять контроль за их выполнением, должно выступать Национальное управле­ние предприятиями. Этому органу вменяется также госу­дарственное субсидирование частного сектора, помощь фирмам, переживающим экономические трудности, и т. д.

Тот факт, что изложенные предложения, касающиеся экономической сферы, равно как и идеи  Бенна о “по­литическом участии”, “экономической демократии”[40], были почти целиком включены в основополагающие документы лейбористской партии, безусловно, свидетельствовал о серьезном успехе левого крыла, о “перехвате” им инициативы в одной из важнейших сфер внутрипартийной жизни.

Перейдя в “контрнаступление” на идейно-политическом фронте, левые лейбористы с начала 70-х годов за­няли более четкую линию и в плане борьбы за влияние внутри партии. При этом главная ставка делалась ими ни вытеснение с ключевых позиций представителей край­не правого крыла партии, ведущим деятелем которого выступал в тот период бывший министр финансов Рой Дженкинс. Воспользовавшись тем, что Дженкинс и его сторонники в парламенте (около 70 человек) оказались в явном меньшинстве в вопросе присоединения Велико­британии к “Общему рынку”, левое крыло заметно потес­нило эту группировку с занимаемых ею позиций в партийном руководство, а самому Дженкинсу даже пришлось подать в отставку со своего поста заместителя лидера партии.

Но лишь в первые два года пребывания у власти лейбо­ристского правительства (1974—1975 гг.) оно предпри­няло ряд мер, шедших навстречу требованиям левого крыла: через парла­мент были проведены законы, восстановившие права профсоюзов и уравнявшие права женщин и мужчин на производстве, внесены законопроекты о национализации судостроения и авиастроения, повышены пенсии, осуще­ствлены некоторые другие меры в области социального обслуживания отдельных групп населения. Все последую­щие годы внутренняя политика правительства практиче­ски целиком развивалась под знаком борьбы против инф­ляции, главным образом путем ограничения роста зара­ботной платы, снижения запланированных ранее расхо­дов на социальные нужды, а также введения определенных ограничений на рост цен.

Уход в отставку с поста лидера и премьер-министра Г. Вильсона весной 1970 г. еще более обнажил слабость позиций левого крыла. Новый лидер партии Дж. Каллагэн стал открыто игнорировать его требования.

Левое крыло требовало сделать обязательной проце­дуру отбора и утверждения партийными организациями всех избирательных округов кандидатов лейбористов в канун парламентских выборов (что должно покончить с практикой фактического закрепления мест в парламен­те за однажды избранными лейбористскими парламента­риями)[41]. Оно также добивалось, чтобы в выборах лидера партии принимал участие широкий круг представителен “массовой партии” (а не только члены парламентской фракции), а также чтобы основную ответственность за составление предвыборного манифеста партии несли не руководство парламентской фракции и не лидер партии (как это было до сих пор), а набранный конференцией партии и подотчетный ей Национальный исполнительный комитет.  Рост активности левых сил проявлялся и в заметном усилении леволейбористских группировок типа “Кампа­нии за демократию” в лейбористской партии. В резуль­тате ряда поражений, понесенных представителями пра­вого крыла на выборах в Национальный исполнительный комитет, баланс сил в нем в 1977—1978 гг. еще более сместился в сторону левого крыла, и это, естественно, сразу же сказалось на занимаемых им позициях. Никогда еще разрыв между линией и политикой “массовой партии” и парламентской фракции не был так глубок.

Все это по-новому ставило вопрос о так называемом политическом центре, о месте и роли “третьих” партий в политической жизни страны. Вплоть до 70-х годов роль этих партий была незначи­тельной. Либеральная партия, несмотря на отдельные успехи на дополнительных выборах в конце 50-х и на­чале 60-х годов[42], мало кем воспринималась как серьез­ная сила, способная вернуть хотя бы часть того полити­ческого влияния, которым она некогда располагала. Не больше надежд обрести реальный вес имели, казалось, и национальные партии Шотландии и Уэльса. Созданные еще в 20-х годах, они никогда в прошлом не обладали широкой массовой поддержкой, и их влияние распростра­нялось в основном на определенные круги местной мел­кой и средней буржуазии и части интеллигенции, недо­вольных “засильем” англичан в экономике и культуре. Что касается партий Северной Ирландии, то они, как правило, выступали в фарватере либо консервативной (ольстерские юнионисты), либо лейбористской (Лейбо­ристская социал-демократическая партия Северной Ир­ландии) партий.

Однако в начале 70-х годов на ряде дополнительных парламентских и местных выборов либералы и национа­листы стали получать намного большую поддержку, чем прежде. В ходе восьми дополнительных выборов в 1972— 1973 гг. либералы завоевали четыре новых депутатских мандата. Общее число голосов, собранных ими на этих выборах, превзошло число голосов, поданных за любую из двух главных партий. Не менее крупные успехи были одержаны на местных выборах[43]. Одновременно возрастала популярность национальных партий Шотландии и Уэль­са. В 1972 г. в ответ на введение консервативным прави­тельством элементов пропорциональной системы выборов в местную парламентскую ассамблею Северной Ирлан­дии — стормонт наиболее влиятельная в провинции пар­тия ольстерских юнионистов порвала традиционный союз с партией консерваторов и образовала самостоятельную фракцию в парламенте. Правда, проведенные в феврале, а затем в октябре 1974 г. всеобщие парламентские выборы не подтвердили наиболее оптимистических ожиданий либералов и нацио­налистов. Тем не менее они выявили существенный рост их влияния и впервые в послевоенной истории дали им возможность активно участвовать в парламентских ком­бинациях. Наиболее серьезным вторжением либералов в преро­гативы правительственной власти явился заключенный в марте 1977 г. лейбористско-либеральный пакт — согла­шение о сотрудничество двух партий в парламенте, ук­реплявшее пошатнувшееся положение лейбористов после утраты ими абсолютного парламентского большинства. Согласно договоренности, в обмен на оказываемую ему поддержку лейбористское правительство и лейбористская парламентская фракция брали на себя обязательства, ограничивавшие свободу действий правительства (не проводить более мер по национализации, представить в пар­ламент законопроект о прямых выборах в Европейский парламент на основе системы пропорционального представительства), внесли ряд поправок в законопроекты о на­циональной автономии (деволюции) Шотландии и Уэльса, поддержали некоторые из законопроектов либералов. Для периодических консультаций между руководством обеих партии был создан совместный парламентский ко­митет. Основной целью либералов было повысить свой авторитет, создать представление о партии как о серьез­ной политической силе, способной оказывать реальное влияние на принимаемые правительством и парламентом решения. Они рассчитывали, что им удастся пробить пер­вую брешь в существующей избирательной системе (пу­тем введения пропорциональной системы голосования на прямых выборах в Европарламент и на выборах в регио­нальные ассамблеи Шотландии и Уэльса).

Несмотря на некоторые успехи в навязывании лейбо­ристам своих предложений в сфере парламентского зако­нодательства, либералам все же не удалось добиться глав­ного: их влияние на избирателя, начавшее снижаться сразу после выборов 1974 г., продолжало падать. Что касается пропорциональной системы выборов, то при го­лосовании билля о прямых выборах в Европейский парла­мент и биллей о деволюции большинство членов парла­мента проголосовало против того, чтобы эти выборы про­водились по системе, отличной от существующей.

Падение популярности лейбористского правительства и нежелание либералов разделять ответственность за встречавший все большую оппозицию в стране его поли­тический курс побудили либералов заявить о том, что с осени 1978 г. они считают себя свободными от обяза­тельств, взятых по соглашению с лейбористами. Именно такая политическая обстановка и предшествовала парламентским выборам 1979 года,

§3 Выборы 1979 – 1992 годов и партийно-политическая обстановка в Великобритании.

 Выборы в Британии 3 мая 1979 года были внеочередными. Они явились следствием положения, сложившегося в парламенте месяцем ранее. Из-за болезни одного из лейбористских депутатов кабинету Каллагэна не хватило одного голоса, чтобы провалить внесенную консерваторами резолюцию недоверия правительству. Это означало, что у правительства не оставалось иного выбора, как распустить парламент и назначить новые выборы за пять месяцев до истечения срока его полномочий. 13 апреля парламент был распушен, и была определена дата выборов. Такая ситуация стала возможной из-за шаткости положения правительства лейбористов в связи  с общим ухудшением социально-экономической ситуации, наряду с которой  наблюдалось беспрецедентное повышение стачечной активности. Как это случалось уже не раз в недавнем прошлом, слабым местом правительства оказались отношения с профсоюзами. Ещё в июне 1978 года премьер-министр Каллагэн объявил о том, что правительство устанавливает пятипроцентный потолок на повышение заработной платы в течение ближайшего года. Но возможности реализации этого решения оказались весьма ограниченными, и правительство могло воздействовать на переговорный процесс лишь в случаях, когда руководство предприятий или учреждений в той или иной степени от него зависело. В основном это были предприятия и учреждения государственного сектора или же те частные предприятия, которые работали по государственным контрактам. Однако они составляли явное меньшинство, и, когда с осени 1978 года начался процесс повышения заработной платы в частном секторе, профсоюзы государственного сектора стали проявлять возрастающую агрессивность[44]. Началась так называемая жаркая зима 1978-1979 годов, в ходе которой забастовки работников государственных служб приобрели столь массовый и угрожающий характер, что оказали самое негативное влияние и на престиж правительства, и на общую социально-политическую обстановку в стране. Количество потерянных рабочих дней достигло небывалого в послевоенный период  уровня – 29,5 миллионов[45]. К тому же стачечная активность сопровождалась незапланированным ростом заработной платы (в среднем  на 16% вместо планируемых 5%), и соответственно издержек производства, что привело к реальной угрозе нового витка инфляции. Все это серьезно нарушило установившийся баланс в предпочтениях избирателей и во многом способствовало резкому повышению ставок консерваторов. Сохранявшееся вплоть до начала забастовок лидирующее положение лейбористов быстро сменилось превосходством тори, примерно вдвое упала популярность премьер-министра, а недовольство и даже враждебность к профсоюзам охватила значительную часть их собственных членов. В связи с этим и крупные финансовые круги перестали оказывать правительству поддержку, как это было в 1975-1978 годах, когда лейбористы были в состоянии сдерживать социальное и политическое недовольство масс.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29