Ставка на насилие в противодействии подъему мусульманского фундаментализма также может способствовать росту экстремизма под лозунгами ислама. Так, запрет в 1992 г. ФИС вызвал эскалацию насилия в Алжире; запрет деятельности движения "Братьев мусульман" в Египте привел к расширению экстремистского крыла этой организации.
По мнению экспертов правозащитных организаций в 1998 г. в Узбекистане именно вследствие репрессивной политики властей в отношении мусульман, резко активизировались ультрафундаменталистские элементы.22
Складывается, таким образом, своеобразный "замкнутый круг": попытки правящих элит силой подавить исламистскую оппозицию, вызывают лишь ее усиление и радикализацию.
Рост исламского экстремизма был отчасти и следствием последовательной политики исламизации, которая проводилась рядом режимом и ставила целью реализацию чисто политических задач. Понятия, категории, лозунги, подчеркнутые из ислама призваны были служить средством воздействия на массы в желательном для правящей элиты направлении. В религиозную форму, наиболее доступную для большинства населения, облачились светские политические доктрины с целью мобилизации народа для осуществления того или иного курса. Исламскую риторику активно использовали в свое время Насер и Садат, Х. Бумедьен и Каддафи.
Исламу отводилась не последняя роль в возрождении национальных государств в Средней Азии.23 В рамках решения основной задачи, политические режимы использовали исламскую систему понятий для обоснования конкретных актуальных задач. Например, в Алжире и в ряде других стран Востока с помощью исламской аргументации обосновалась необходимость ограничения рождаемости, а в Морокко необходимость переписи 1982 г. обосновалась в мечетях во время проповедей.
Особое значение предавалось исламу правящими элитами в качестве консолидирующего фактора в странах с неоднородной национально-этнической структурой. В Алжире и Морокко власти стремились использовать религиозный фактор для ослабления межэтнических противоречий между арабами и берберами, функцию укрепления унитарного государства выполнял ислам в Иране и Пакистане, являющихся полиэтническими странами.24
Практически во всех мусульманских странах с буржуазно-демократическими режимами, исламизм поощрялся в качестве противовеса левого политического крыла. В качестве примера можно привести политику А. Садата по исламизации молодежного движения в Египте, целью которой было вытеснение насеристов и других демократических сил из молодежных организаций,25 а также действующую в Турции с 1983г. проиранскую группировку Хезболла, служащую своего рода "противовесом" Курдской рабочей партии, в юго-восточных районах страны.26
Ислам использовали режимы для собственной легитимизации, пришедшие к власти в результате военных переворотов, например в Пакистане при Зия-Уль-Хаке, а также группы, которые поставили перед собой задачу переориентации режимов, установившихся в результате широкого народного движения, например, в Египте при А.Садате, в Судане при Нимейри. Ислам использовался прежде всего для придания легитимности власти. Подобные режимы не только использовали ислам в целях обоснования собственного существования и диктаторских форм власти, но и политизации ислама вообще. 27
Кроме того, в первой половине 70-х гг. правящие режимы активно обращались к политике исламизации с целью получения финансовой помощи со стороны нефтедобывающих монархий, стремившихся установить политическую гегемонию в исламском регионе под лозунгом "исламской солидарности".
Таким образом, внутриполитический фактор возникновения исламского экстремизма отчасти объясняется: 1) последствиями (планировавшимися и "побочными") целенаправленной деятельности ряда режимов по решению своих задач, используя ислам; 2) результатом "наложения" в процессе модернизации западных моделей политических систем на "традиционные" социально-политические структуры, что усиливает позиции насилия в разрешении конфликтов между "низами" и "верхами" общества.
1.5 ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ
Феномен всплеска исламского экстремизма подпитывается также самой политической ситуацией, сложившейся в ряде регионов, отличающихся повышенной конфликтностью.
Особенно это относится к ближневосточному региону. Трудно переоценить роль арабо-израильского конфликта в процессе активизации исламского экстремизма. Усиление радикального фундаментализма вследствие кризиса светского национализма, эскалация насилия и обострение социальной напряженности представляют собой тот фон, на котором экстремистские движения играют не последнюю роль.
Результатом израильской агрессии в этом регионе стали крайне негативные миграционные процессы: с 1948 г. только оккупированные территории Палестины покинуло около 2/3 арабов (почти 900 тыс.человек). К маю 1967 г. в лагерях ООН проживало почти 1300 тыс.палестинцев.28 Ливан за 9 лет гражданской войны покинуло 500 тыс.человек, или 20 процентов занятых в производстве.29 Значительная часть из них осела на территории соседних государств: Египта, Сирии, Ливана, Иордании. Не стоит упоминать, какие проблемы встали в связи с этим перед руководством государств этого региона, которые и так характеризовались отрицательной экономической динамикой. Достаточно упомянуть о том, что в 1968 г. в Сирии, Ливане, Иордании 843 тыс. палестинцев находились на положении маргиналов. 30 В результате израильской операции "Мир в Галилее" в 1982 г. из южных районов Ливана вместе с отрядами ООП мигрировали 50 тыс.шиитов, которые осели в трущобных районах Бейрута. В результате, лагеря беженцев с его озлобленным и обездоленным населением стали очагами национально-освободительного движения в его наиболее радикальных формах.
Особо следует отметить обострение межконфессиональных конфликтов на Ближнем Востоке, механизмы которых включились в результате негативных миграционных процессов, и, следовательно, нарушение границ этноконфессиональных ареалов, которые в данном регионе прослеживались довольно четко. Особенно ярко эта тенденция проявлялась не фоне гражданской войны в Ливане, где один из "фронтов" борьбы проходил между палестинцами и правохристианскими силами: "Каждый ливанец должен убить одного палестинца, - заявлял майор ЦХАЛ Хаддат, - ибо наша война против них - это война на истребление".30
Трудно переоценить материальный ущерб, нанесенный в результате военных действий. Так, в Ливане за 9 лет войны было уничтожено 750 тыс.заводов и мастерских, 13 тыс. торговых предприятий, 123 отеля, 87 тыс.жилых домов. Общий ущерб составил 80 млрд. ливанских фунтов.31 Экономическая дестабилизация повлекла за собой бедственное положение широких слоев населения.
Как не упомянуть здесь о исламистских организациях, активно использующих этот фактор в своих политических целях, и весьма действенно. В отсутствие государственного социального обеспечения исламисты активно создают собственную инфраструктуру: школы, больницы, мечети и т.п. Активно оказывается материальная поддержка, выдаются беспроцентные кредиты, предоставляется бесплатное медицинское обслуживание и т.д. В Ливане, например, эта поддержка оказывается всем, независимо от конфессиональной принадлежности, что говорит о стремлении создать твердую социальную базу Хезболла в условиях меняющихся политических реалий. 32
Большинство исламистских организаций имеют в своих структурах органы, занимающиеся социальной работой под лозунгом мусульманской благотворительности. Например, в структуре Хезболла численность функционеров, занятых в политической, религиозной и социальной сферах, достигает 10 тысяч.31
Исламисты не только создают таким образом резерв "бойцов джихада", но и активно пополняют ряды экстремистского крыла за счет безработных. В Ливане, где уровень безработицы достигал 35 процентов, вступающим в ряды Хезболла выдавалось единовременное пособие в размере 400 долларов, что являлось значительной суммой, когда средняя зарплата в Ливане составляла 11-12 долларов.
Таким образом, объективные социально-экономические последствия арабо-израильского конфликта и по сей день играют на руку исламистам, создавая для них благоприятную среду для формирования социальной базы.
Другим крайне негативным последствием этого противостояния явился кризис светского национализма, который оказался не в состоянии разрешить эту проблему на протяжении уже стольких лет. Этот фактор усугубился религиозным моментом: на оккупированной территории находится третья по значению святыня мусульман - мечеть Аль-Акса и, надо сказать, израильтяне не всегда относились к чувствам правоверных с уважением.
Были случаи осквернения мечети (например солдаты входили в них с собаками). Поэтому само существование этого фактора приводит в ярость некоторых ревнителей веры. Лозунг освобождение Аль-Аксы от неверных по сей день будоражит умы религиозных фанатиков от Африки до Азии.
Учитывая вышесказанное, необходимо отметить разочарование большинства палестинцев в светских лозунгах палестинской революции, которая давно утратила свой первоначальный динамизм, а руководство ООП постепенно "обуржуазилось". Как это имеет место в других развивающихся странах, власть отделилась от народных масс. В этих условиях исламистская оппозиция перехватила инициативу, ее лозунги, понятные и близкие широким слоям населения, привлекают под ее знамена новых сторонников.
Есть сведения, что Израиль первоначально сам поощрял исламистов в качестве противовеса ООП. Во всяком случае "Хамас" была вполне легально зарегистрирована израильскими властями в качестве религиозно-просветительского общества.
Следует отметить еще один весьма негативный факт: именно с легкой руки палестинских "борцов за независимость" методы террора вошли в арсенал всех экстремистских группировок мира. Более того. они приобрели даже какую-то романтическую окраску "мученичества за свободу". 60-70-е гг. палестинский терроризм прочно держал первенство и, по словам Я.Арафата, "заставил весь мир дрожать перед палестинскими воинами".
Однако, не только не регулированный до сих пор арабо-израильский конфликт подпитывает религиозный экстремизм в мусульманских странах. Собственно исламский экстремизм можно с оговоркой назвать остаточным явлением холодной войны. Ставка на экстремистов делалась с обоих сторон во всех региональных конфликтов. Соцлагерь поощрял в основном "левый" экстремизм в образе "демократических сил". Так. с 1973 г. около 3 тыс. палестинцев, членов ФАТХа, армии освобождения Палестины, Демократического фронта освобождения и др. прошли курс военной подготовки в СССР.
По словам заместителя ФАТХ Хадира, учащиеся на военных курсах под Севастополем постигали подрывное дело, закладку минных полей, уничтожение мостов, ведение боевых действий в условиях применения ядерного, химического и бактериологического оружия.32 Запад же сделал ставку на ультранационализм. Именно при непосредственном участии американских и английских спецслужб на территории Пакистана и создавались лагеря по подготовке моджахедов для ведения боевых действий против советских войск в Афганистане. В 1981 г. в соответствии с соглашением подписанным между пакистанским диктатором Зия-уль-Хаком и США весь контроль за действием в Афганистане был возложен на Межведомственную разведку Пакистана (МВР). Благодаря мощному финансированию со стороны США, она занимает привелегированное положение в системе силовых структур, поддерживала такие экстремистские организации как "Джамаа-и-ислами", "Джамаа-улема-и-ислами". 33
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
