транспортироваться в форме письма, ставшего способом передачи

традиции. Дружба на расстоянии предполагает не только тексты, но

истолкователей. Без готовности римлян дружить с греческими

писателями, без способности воспринять соответствующие правила

игры, предполагаемые письмом, их произведения никогда бы не

проникли в европейское культурное пространство. Во многом

благодаря способности читать античные тексты, мы сегодня можем

вести речь на своем языке о гуманных вещах .

Оценивая эпохальное значение греко-римской письменной

коммуникации, следует учитывать особенности отправки и получения

философских текстов. Прежде всего отправитель не знает его

получателя. Даже если речь идет о письме к далекому. Но знакомому

другу, философский текст пишется с расчетом на большое количество

безымянных и даже не родившихся читателей. С эротологической

точки зрения гипотетическая дружба автора и читателя, отправителя

и получателя послания является любовью на расстоянии, любовью к

дальнему, о которой критически писал Ф.Ницше.

Он указывал, что письмо - не просто коммуникативный мост между

друзьями, разделенными расстояниями, а сама операция разделения.

В европейской магии письма оно и есть «действие на расстоянии»,

целью которого является включение другого в круг дружеского

общения . Письмо или книга – это приглашение к дружбе.

Первоначально гуманисты были не более чем сектой

грамматиков, которой в отличие от других удалось сделать свой

проект универсальным. Это произошло при государственной поддержке

специальных дисциплинарных учреждений, развивающих письменную

культуру в определенных рамках. Это прежде всего школы, гимназии и

университеты, где грамматические, логические, научные и

литературные стандарты согласуются с политическими. Благодаря им

возникает некая принудительная дружба, организованная каноном

лекций. Теперь уже не только античные и христианские, но и

национальные авторы образуют круг чтения публики, которая

формируется на основе литературы и театра, музыки и живописи.

3. 2 «Физиология» гуманизма Ницше

На первый взгляд Ницше выглядит духовным аристократом,

ненавидевшим толпу, радикальным индивидуалистом,

противопоставлявшим свободу социальным нормам, литературным

романтиком. Тяготевшим к древним трагедиям и темным сторонам

человеческого бытия. Он также противник буржуазной морали и

социологии, предметом которой стал « последний человек»,

придерживавшийся эгалитарных нивелированных ценностей. Формулу

«смысл жизни» Ницше модифицировал как вопрос : что есть ценного в

жизни, чем она вообще ценна ? Он полагал, что ответить на этот

вопрос нужно не умозрительно, а жизненно, т.е. не теорией, а

экзистенцией. Поэтому следует обратить внимание не только на то,

как люди теоретизируют или морализируют, а и на то, как живут.

Отсюда вытекает требование « переоценки всех ценностей».

Понятие ценности замыкается на человеке, но своим основание

имеет не его удовольствие, благополучие, счастье, но прежде всего

такие абсолютные идеалы, которые не выполняются в условиях земного

существования и поэтому ц3енностно ориентированный человек

постоянно недоволен собой. Ценность это не то, что можно иметь как

«добро» в смысле материально ценных предметов. Ценность как

значимость указывает на отсутствие чего-то; она связана не с

предметами, а выступает как знак потребности, т.е. различитель

того, что нужно и не нужно. Если вопрос о ценности замыкается на

человека, который верит в необходимость и ценность жизни, то это

приводит к вопросу о смысле человека, о смысле жизни.

Традиции самопознания Сократа и Платона Ницше

противопоставлял «психологию»

и даже « физиологию» культуры. Он описывал познание как «

очеловечивание» сущего, т.е.

восприятие мира с точки зрения потребностей. Множество афоризмов

Ницше указывает на то, что человек смотрит на вещи сквозь призму

собственных потребностей и познает не мир, а себя самого.

Закономерности, приписываемые миру, есть законы человеческого

бытия в мире, который есть не что иное, как «инвентарь

человеческого опыта».Однако антропоморфизация оборачивается у

Ницше чем-то странным, если учесть, что он описывает человека как

животное. Он характеризует человека как «патетическое»,

«неполноценное», «больное» животное. «Человек – это обезьяна

Бога», то «плачущее», то «смеющееся», то «счастливое», то

«несчастное» животное. Еще более интригующе выглядит определение

человека как «интерпретирующего существа» : он везде ищет смысл,

даже там, где его нет, - в событиях и явлениях. Он вкладывает

смысл «инстинктивно» в вещи, события, тексты ; из всего делает

знаки, везде ищет значение, и это относится прежде всего к

ценностям и целям. Так происходит отчуждение от собственно

животной природы. Человек становится то выше, то ниже животного.

Способный не только познавать, но и действовать, он не

ограничивается конструированием образа мира и преобразует его для

своих нужд, изменяя при этом самого себя. Человек - само себя

создающее существо, творящее не только «вторую природу», но также

третью, четвертую и т.д. Становясь более искусственным, он при

этом остается природным существом. Ницше нервически относится к

социальному контексту. Не в силах отрицать факт социальности, он

описывает становление человека на основе общения с другими людьми.

Человек создается культурой в качестве экземпляра рода. Человек –

это «социальное животное»,для которого даже разговор с Богом

выступает частью социального общения. Социальность бытия

оказывается констатирующим фактором генеалогии ценностей и смысла.

Мир возникает как продукт отношения по меньшей мере двоих человек

. При этом интерпретация собственного положения в бытии

определяется взглядом другого.

Ницше раскрывает общественный характер человеческой души, в

которой имеется то, что вложено в человека обществом. Конечно,

социальность человека – это не то, что интересует Ницше. Предмет

его внимания может быть назван «физиологией» или антропологией

культуры. При этом речь идет о сильных, твердых характерах, о

верности, честности, добре и зле, государственном инстинкте и

солидарности людей. Об этом много говорили античные философы, ибо

воплощение философских идей предполагает определенные человеческие

качества. Сегодня воспитание человека понимается как процесс

познания самого себя, как управление «страстями души» на основе

разума. Вместе с тем один из родоначальников этой программы-

Спиноза – понимал, что разум бессилен перед аффектами, и Ницше

подхватывает его учение, согласно которому управление человеком

осуществляется как игра аффектов. Поведение людей определяется не

понятиями, а борьбой, где одна сила ограничивает другую силу.

Отсюда развитие культуры он описывает не в терминах производства

идей, а как волю к власти. В поздних сочинениях Ницше кроме

душевного пафоса и страстей учитывает изменение страстишек, мелких

чувств, он говорит об изменении слуха и оптики, о деформации

телесных органов. Их измельчение он усматривает даже в ритмах

сердца и работе кишечника. Возможно, он увлекся психологической

риторикой и, исчерпав её взялся за «физиологические» аргументы, но

то, что получилось, вышло за уровень метафорики и стиля.

Современный человек болеет не так как древний, страдавший в

основном от ран.

Наши болезни – следствие дурного образа жизни, а он – продукт

способа мышления. Таким образом, подлинная критика нашей культуры

написана языком тела. Мысль идет своей дорогой и все дальше уходит

от жизни или, точнее, порождает свою действительность. Но расплата

приходит откуда не ждали. За мысль приходится расчитываться

усыханием плоти. Только болезнь и смерть заставляют одуматься .

Отсюда как болезнь, так и некоторую моральную неустойчивость Ницше

оценивает положительно. Инновация происходит первоначально как

аномалия. И новое творится не красивыми гениями, а болезненными

безумцами. Сила общества в порядке, который требует сильного

характера, надежности, честности, логичности и последовательности

. На воспитание такого характера государство тратит значительные

средства, но в результате люди, замечает Ницше, глупеют, они не

видят новых возможностей и застывают в безжизненной стагнации. Он

указывает на то, что человек с одним глазом лучше развивает свою

способность видеть чем тот, кто наделен двумя глазами.

Важно в ходе мысли Ницше то, что он при обсуждении

исторического прогресса переходит от анализа идей или технологий к

анализу «физиологий». Условием новой плодотворной идеи оказывается

не столько усердное размышление за письменным столом, сколько

телесная аномалия или болезнь. Вспомним, как Ницше отвечал на

вопросы : как я пишу хорошие книги, почему я такой умный ? На эти

вопросы пишущие обычно отвечают, что книги пишутся из книг, для

создания хорошей книги надо много знать и пережить, а главное,

отказаться от прелестей жизни и вести крайне аскетический духовный

образ жизни. Ницше расценивает свои молодые годы учения как

аскезу, подрывающую физическое здоровье : день проходит в

библиотеке за книгами, а вечер – в театре. Экзальтация духа сушит

тело. Автор обладает телом без органов. Как паук, он плетет

паутину из головы. В её сети попадают далекие незнакомые читатели,

которые становятся жертвами духа. Он предает жизнь и питается

мертвечиной. Ницше излагает историю своей болезни как результат

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9