Лаэртского звучит несколько иначе: "Наука бывает трех родов: действенная,

производительная и умозрительная. Зодчество и кораблестроение – науки

производительные, ибо их произведения видимы воочию. Политика, игра на

флейте, игра на кифаре и прочее подобное – науки действенные, ибо здесь нет

видимых произведений, но есть действие: игра на флейте, игра на кифаре,

занятия государственными делами. Наконец, геометрия, гармоника,

астрономия – науки умозрительные: здесь нет ни производства, ни действия,

но геометр занимается умозрением отношений между линиями, гармоник –

умозрением звуков, астроном – умозрением светил и мироздания. Таким

образом, среди звуков, астроном – умозрением светил и мироздания. Таким

образом, среди наук одни бывают умозрительные, другие – действенные,

третьи – производительные" //Указ.соч. С.174 – примеч.редакт.) Правда,

философом, который первым использовал это разделение на три части, был не

Платон, а Аристотель. И здесь классическими текстами являются "Топика",

книга VI, глава 6 (145 а 15 ), "Метафизика", Е 1 (1025 в 18 и далее), а

также "Никомахова этика", книга VI, глава 2 (1139 а 27 и далее).

Принцип этого тройного деления излагается у Аристотеля по-разному. В

"Метафизике" Е осуществляется тройное деление на основании предмета или

формального объекта: теоретическая наука занимается предметами, которые не

могут быть иными, чем они есть, тогда как практическая наука исследует

предметы, которые некоторым образом зависят от человеческого действия, не

имевшего конечного "верного" результата (Tun); наконец, поэтические науки

исследуют предметы, которые зависят от человеческого действия, имеющего

конечный видимый результат (Machen). Это аристотелевское различие между

двумя типами человеческого действия, между практикой и поэзией, в настоящий

момент нас не интересует. Гораздо большее историческое значение имело

другое основание этого тройного деления, а именно основание по цели

(Telos). Это основание мы находим у Аристотеля в "Метафизике", книга а, I

(933 в 20 и далее) и в начале "Евдемовой этики", следовательно, есть два

типа различия между дисциплинами: различие, основанное на цели, и различие,

основанное на предмете. Теоретическое, практическое и поэтическое знания

дифференцируются Аристотелем в соответствии с различными целями, причем

формы теоретического знания также выделяются в соответствии с присущим им

предметом.

В связи с тем, что мы хотим точнее наметить границы философской

антропологии как самостоятельной дисциплины, нас интересует различие между

теоретической и практической наукой, episteme. Что это означает, различать

две формы знания на основе их целей? Аристотель объясняет это очень просто:

цель теоретической науки – истина, цель практической – действие ( 993 в 20-

21 ). Очевидно, что здесь не имеется в виду, что знание, становится

теоретическим или практическим в зависимости от того, с каким намерением мы

развиваем это знание или используем его, Уже заранее известно, что

существуют различные области знания, в которых используется теоретический

или практический метод. Математика для Аристотеля, разумеется,

теоретическая наука, совершенно независимо от того, занимаюсь ли я ей,

чтобы заработать деньги, или из чисто интеллектуального любопытства. Цель

означает не субъективное намерение исследователя или ученого, но замысел,

имманентный области знания, внутренне присущий ей. Все же остается неясным,

что значит здесь цель, ведь в конце концов никто не будет утверждать, что

целью практических наук является действие, а не истина. Речь в данном

случае идет о практическом знании, и в 6-ой книге "Никомаховой этики"

Аристотель сам говорит об аletei a praktike, или о "практической истине".

То, что Аристотель имеет в виду, можно изложить следующим образом.

1. Целью некоторого знания (telos einer episteme) всегда является

знание и, следовательно, истина. Однако это знание и эта истина

могут быть различными: математическое знание и математическая

истина по своему предмету существуют ради самих себя, внутренне

они не обращены ни на что другое, даже если использовать их с

определенными намерениями. Практические знания и истина, как,

например, этическое знание, напротив, существуют не ради самих

себя, но внутренне они ориентированы на нечто, в случае с

этическим знанием – на "упорядочивание" человеческих действий;

но все же и здесь речь идет о знании (знании "orthos logos,

греч. "правильной нормы" поведения, то есть нормативном знании –

прим. редакт.).

2. Тем самым мы возвращаемся к различению областей знания на

основании предмета, а не на основании цели. Есть области знания,

которые уже только из-за своего онтологического своеобразия, то

есть своеобразия способа существования исследуемой реальности,

пригодны для наблюдения и изучения: например, математика или

астрономия. Предмет здесь не обусловлен ничем другим просто

потому, что он определяется собственными законами, на которые

человек не влияет и не может влиять. Но есть и другие области

знания, которые по своей внутренней структуре таковы, что их

имеет смысл изучать, чтобы на основании полученного знания иметь

возможность что-либо сделать; такова, например, этика. Иначе

говоря, есть науки, которые всегда и по необходимости

теоретичны. Аристотель в качестве примера таковых называет

натурфилософию (сегодняшнее естествознание), математику,

астрономию и метафизику. Но есть науки, которые не являются

теоретическими по необходимости, так как их предметы

подвергаются изменениям посредством различных видов

человеческого действия .Этими науками можно заниматься как

практически, то есть с нетеоретическими намерениями, так и чисто

теоретически. Возможно, Аристотель здесь привел им в пример

науку о строительных материалах: их можно исследовать либо

теоретически – с точки зрения присущих им свойств и структуры,

либо же практически – в отношении к цели постройки дома. И

наконец, есть науки, внутренняя цель которых- упорядочивание

человеческих действий. Такова этика, которая по самому своему

внутреннему строю практична.

3. Но что это означает – "практична по самому своему внутреннему

строю"? На этот вопрос традиция не дает ясного ответа, если

отвлечься от попытки Канта, для которого сфера практического

определялась через введенное им различие между "понятиями

свободы" и "понятиями природы" (безусловные моральные принципы,

или "законы свободы", которые надприродны, Кант противопоставлял

"естественным" законам, или законам природного мира – прим.

редакт.). Можно предположить, что ответ на этот вопрос приведет

к такому рассуждению. Практическая наука нанимается предметами,

которые достойны обсуждения потому, что они имеют значение для

нашей жизни. Конечно, эти предметы можно изучать и из чисто

теоретического интереса, но тогда не будет достигнуто смысловое

богатство имеющейся в виду дисциплины, имманентная цель

которой – "хорошая жизнь" (das "gute Leben"). Речь идет,

наконец, о следующем: практическими для Аристотеля являются

такие дисциплины, которые исследуют действия, не имеющие

"вещного" результата и в соответствии со своим предметом

преследуют цель повлиять на наши поступки. Это, однако, не

означает, что практические дисциплины являются как бы

"ангажированными", из-за чего, к примеру, якобы только хороший

человек может заниматься правильной этикой. По мнению

Аристотеля, человек нехороший, подверженный страстям, не будет в

состоянии достичь последней (финальной) цели правильной этики –

стать хорошим человеком. Но ни по Аристотелю, а, следовательно,

ни по Фоме Аквинскому, последователю Аристотеля, величайшему

теологу и философу средневековья, недостижимость высшей цели

этики для аморального человека совсем не означает, что он не

способен достичь этического знания, о котором здесь идет речь.

Таким образом, мы говорим здесь о том, что при различении

теоретического и практического знания нужно избегать двух крайностей: с

одной стороны, того, чтобы изображать практическую науку как теоретическую

дисциплину с последующим применением; и, с другой стороны, того, чтобы

сводить практическую науку к обычной ловкости как результату опыта. В

случае с практическими науками речь идет преимущественно о знании в чистом

виде (echtes Wissen), с рациональными критериями и подлинными аргументами;

речь идет о знании, истинность которого не зависит от моральных качеств и

интенций размышляющего философа, и одновременно о знании, последнее

воплощение которого находится не в нем самом, но его следует искать в

действиях и поступках.

Казалось бы, что после всего сказанного философскую антропологию как

дисциплину, сформировавшуюся в Новое время, можно тем не менее определить в

традиционно аристотелевском смысле – как практическое знание, Но такое

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10