Аристотелем, а то, что именно ему «по душе» в их воззрениях, которые надо

рассматривать как теоретический источник его собственных воззрений.

С этой точки зрения выступает как несостоятельная трактовка учения ал-

Фараби как механического синтеза платонизма и аристотелизма (или

неоплатонизма и перипатетизма, на чем мы остановимся ниже), ибо есть

глубокий смысл в арабской пословице, согласно которой люди гораздо больше

походят на свое время, чем на своих родителей.

У ал-Фараби есть специальный трактат, где он задается целью выяснить

отношение Аристотеля к Платону. Объясняя причины и цель его написания, он

говорит следующее: «Поскольку я наблюдал, как многие из наших современников

спорили друг с другом о возникновении мира или его предвечности и

утверждали, что между обоими выдающимися мудрецами,. возглавившими

философские учения, есть некое разногласие касательно Первого Создателя и

доказательства его существования, а также относительно первопричин,

возникающих от Первого Создателя в делах души и интеллекта, воздаяния за

деяния — будь то добрые или злые — и по многим вопросам политики, этики и

логики, то я решил в этом сочинении показать общность взглядов этих

философов и объяснить смысл их высказываний, чтобы выявить единство их

убеждений и устранить сомнение и неверие из сердец тех, кто изучает их

книги» .

Содержащееся в названии этого трактата слово «ал-итти-фак» (согласие,

единодушие, гармония) Ф. Дитерици, -по нашему мнению, правильно относит за

счет возможной неосведомленности переписчика, считая, что им искажается

замысел автора. В рукописи, которой руководствовался Ф. Дитерици,. вместо

этого слова используется выражение «ал-джам байна», которое более точно

указывает на общность взглядов Платона и Аристотеля, так как ал-Фараби

видимое противоречие между их взглядами объясняет тем, что они касались

либо разных сторон одного и того же вопроса, либо подходили к нему на

различных уровнях и преследовали отличные цели. Истина — одна, способы

приближения к ней многообразны, что подчас воспринимается остро, как

отсутствие всякой связи, абсолютной противоположности тех или иных мнений,

которые подвергаются сравнению.

Общность взглядов Платона и Аристотеля он прослеживает по целому циклу

вопросов, считая, что известные основания или повод для предположения о

существовании между ними разногласий имеются. Он касается различий в образе

их жизни, в методе Исследования и изложения, в понимании истоков

нравственности, ее формирования и возможности изменения нрава, в трактовке

проблем теории познания (диалектики известного и неизвестного). Он считает

неправильным противопоставлять Платона и Аристотеля по вопросу о том,

создан ли мир богом или существует от века, по вопросу о целях и формах,

душе и интеллекте. У них общий идеал — созерцательная жизнь мудреца.

Философ должен править государством. Платон к этому добавляет: участие в

управлении нужно постольку, поскольку в этом есть необходимость. Без

таковой философ должен быть занят своим благородным делом — размышлением.

Аристотель чисто теоретически иногда подчеркивает преимущество деятельности

по сравнению с созерцанием, но не выдерживает последовательно своей

позиции.

При ал-Мансуре, Харун ар-Рашиде и особенно при ал-Ма-муне приняло большой

размах движение по освоению наследия индийцев, иранцев и древних греков.

Харун ар-Рашид основал в Багдаде научное учреждение под названием «Дом

мудрости» для разработки проблем философии и естествознания. Ал-Мамун

расширил это учреждение, обеспечив его богатой библиотекой, в которой

опытные переписчики занимались расширением литературных фондов этой

академии. Показательным для отношения ал-Мамуна к научным изысканиям

является факт включения в договор о мире с византийским императором

Михаилом III условия о снабжении библиотеки в Багдаде копиями имевшихся в

империи научных сочинений. В переводе античных трудов большую роль играли

сирийские ученые. Так, Хунайн ибн Исхак перевел сочинения Платона,

Порфирия, греческих комментаторов Аристотеля и многие произведения Галена.

Дело перевода превратилось в семейную традицию выдающихся умов этого

времени, каждый из которых проводил самостоятельные исследования. Тот же

Хунайн ибн Исхак был выдающимся врачом и написал многочисленные трактаты по

медицине (факт первоначального перевода именно медицинских трактатов

интересно сопоставить с тем обстоятельством, что выдающиеся мыслители и

ученые этого времени, как правило, были одновременно и врачами). Переводчик

Сабит ибн Курра написал много работ по различным разделам математики, осно-

ьываясь .на трудах Эвклида и Архимеда.

Столкновение с другими культурами и верованиями способствовало

формированию философии как деятельности, стимулирующей функционирование

культурных ценностей, поскольку, по выражению А. Швейцера, «для общества,

как и для индивида, жизнь .без мировоззрения представляет собой

патологическое нарушение внешнего чувства ориентирования». Необходимость

обоснования догм Корана расколола богословов (мутакаллимов) на ортодоксов-

ашаритов и на мутазилитов, стоявших за свободное толкование религиозных

догм. Ко второму направлению примыкали философы.

С точки зрения ортодоксов, термины «философ», «последователь Аристотеля»

и «еретик», «безбожник» были абсолютно тождественны. До возникновения

антагонизма между ашаритами и собственно «философами» внутри самого ислама

возникали серьезные расхождения по принципиальным вопросам, в том числе по

вопросу о предопределении. Джабриты занимали крайне фаталистические

позиции. Напротив, кадариты наделяли человека свободой воли и

ответственностью за свои поступки. Высвобождение философии из-под эгиды

теологии, начатое ал-Кинди, было продолжено ал-Фараби, который считал, что

в «священных текстах» есть эзотерический смысл, который требует расшифровки

и аллегорического толкования.

Математические и астрономические знания народы мусульманского Востока в

той или иной мере заимствовали у индийцев. Самым ранним трактатом,

переведенным с индийского ка арабский, был астрономический труд «Сиддханта»

Брах-магупты. Во времена правления ал-Мансура в Багдад были завезены два

важных научных трактата, один по астрономии, другой .по математике.

Последний был использован ал-Хориз-ки в первом в своем роде тексте по

алгебре, в котором фигурируют цифры, получившие впоследствии названия

арабских. В алгебраическом трактате ал-Хоризми прослеживается вавилонское и

сирийское влияние. Астрономические таблицы индийцев также послужили

материалом для упоминавшихся уже разработок ал-Хоризми.

Значительно меньшим было влияние индийской философии, хотя, например, в

учении ар-Рази концепция пяти принципов и атомизм роднят его с учением ньяя-

вайшешики. Атомизм стал в целом знаменем мусульманских теологов в борьбе

против аристотелизма. Отличие этой формы атомизма от древнегреческой

косвенно свидетельствует в пользу ее восприятия именно из индийских

источников. Смысл этой концепции сводится к тому, что атомистическое

строение времени, пространства и материи является основанием преходящей

природы вещей и возможности уничтожения мира. Ал-Ашари (873—935)

построил свое учение именно на таких предпосылках. Авторы ортодоксально-

теологических трактатов, упоминая «барахима» (т. е. брахманов) и название

еще одной малоизвестной секты, четко противопоставляют свою позицию

скептицизму и рационализму, защищая права откровения и сверхчувственного

знания.

Что касается вклада сирийцев, то, как уже говорилось, арабский мир был

обязан им многим по части ознакомления с произведениями античности. Но есть

и другая сторона, которую нельзя сбросить со счета. Сирийцы были носителями

древних традиций семитских народов и в значительных масштабах

способствовали переносу на Арабский Восток христианства.

Такова была общая духовная атмосфера, в которой формировалось

мировоззрение ал-Фараби.

Предшественниками ал-Фараби в области математики и астрономии были ал-

Хоризми, и ал-Фаргани (изучением трудов последнего занимался отец

Маймонида, на него прямо ссылается Коперник). В руководимой ал-Хоризми

обсерватории рассматривались те же проблемы, которые поставил в свое время

Клавдий Птолемей:

продолжительность солнечного года, равноденствие, наклонение эклиптики. Он

исследовал целые разделы из работ Ге-рона Александрийского. Изумительно

точно была измерена им длина земного градуса.

Непосредственным предшественником ал-Фараби! в философии был ал-Кинди. В

своих многочисленных работах он охватил исследованиями медицину, философию,

математику, в особенности оптику и теорию музыки (которую он включал в

состав математики), астрономию, дал в трактате «О количестве книг

Аристотеля и о том, что необходимо для усвоения философии» классификацию

наук, предвосхищающую концепцию ал-Фараби. Ал-Кинди стремился опираться на

причинностное объяснение мира, рассматривая бога как «отдаленную причину».

Придавая высокое значение страсти к познанию, он выступал против теологов

со свойственной им «грязной завистью»: «...Воистину нет веры у того, кто

противится приобретению знания об истинной природе вещей и кто называет

приобретение такого знания неверием».

Когда мы говорим о расцвете .культуры народов Ближнего Востока, Средней

Азии и Казахстана, начавшемся с эпохи ал-Фараби, нельзя не упомянуть и

мощного литературного движения, которое питалось корнями народного

искусства. Нельзя не признать справедливости мысли Ф. А. Ланге,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9