Другим способом иллюстрации роли государственных расходов в Швеции является сравнение числа граждан, которые финансируются за счет налогов, с теми, кто финансируется рынком. В первую группу входят те, кто либо работает в государственном секторе (за исключением коммунальных служб и муниципальных корпораций), либо живет в основном за счет различных типов трансфертных платежей. В то время как в 1960 г. соотношение между этими двумя группами составляло 0,38, в 1990 г. оно достигло 1,51, а в 1995 году - 1,83.
По международным стандартам это очень высокое значение. Следует сказать также, что относительно раннее старение населения Швеции и резкое увеличение участия женщин в труде усилили фактор давления на правительство в направлении увеличения пенсий, субсидирования обеспечения престарелых и детей. Сильное влияние на политику правительства, которое оказывают организованные «группы власти», отражающие корпоративную структуру общества, является другим объяснением огромной экспансии расходов государственного сектора.
Данные исследований, сопоставляющих показатели различных стран, показывают, что подготовка и рассмотрение бюджета в Швеции вплоть до бюджетной реформы в середине 90-х годов велись более небрежно, чем в других развитых странах [1]. Однако, возможно, лучше всего резкую экспансию расходов государственного сектора можно объяснить тем, что конкурирующие политические партии предполагали приобрести популярность среди электората и различных «групп власти», в то время как негативные воздействия этого процесса на национальную экономику не были вполне очевидны.
Одним из показателей того, что мероприятия по созданию государства благосостояния и связанные с ними налоги способствовали сжатому распределению располагаемого дохода, служит то, что данное распределение является значительно более сжатым, чем распределение факторных доходов. Более того, домашние хозяйства (включая пенсионеров) с располагаемым доходом ниже уровня бедности, рассчитанного традиционным способом, т.е. составляющего 40-50% среднего дохода, соответствуют только одной пятой такого же показателя, рассчитанного на основе дохода до выплаты социальных трансфертов. Другим показателем важности перераспределений в государстве всеобщего благосостояния является тот факт, что распределение факторных доходов не расширялось в тот период, когда системы налогообложения и выплат стали более прогрессивными, т.е. в 60-е и 70-е годы. На самом деле, распределение факторных доходов также стало более сжатым. Среди исследователей этой области существует единое мнение, что выравнивание факторных доходов было результатом как рыночных сил (особенно увеличения предложения хорошо образованной рабочей силы), так и политики солидарности в установлении заработной платы, проводимой шведскими профсоюзами. Так политика смогла частично повлиять на выравнивание доходов, поскольку проводилась в условиях централизованного установления заработной платы. В действительности эту систему следовало бы охарактеризовать как «многоэтажное» установление заработной платы - с последовательными торгами по заработной плате на централизованном, отраслевом уровнях и на уровне предприятий. Попытки профсоюзных представителей, вовлеченных в переговоры по зарплате на централизованном уровне, уменьшить различия в размере заработной платы оставались более или менее безуспешными вследствие последовательных торгов на более низких уровнях.
3.5 Политика и стратегия формирования оплаты труда
В 60-е годы политика солидарности в установлении заработной платы в основном была направлена на то, чтобы сократить различия в ее размере для работников приблизительно одного уровня подготовки и умений, занятых в различных производственных секторах. Был провозглашен лозунг «одинаковая плата за одинаковую работу». Впоследствии, особенно на протяжении 70-х годов, цели изменились в сторону уменьшения различий в заработной плате по всем направлениям; скрытым лозунгом этого периода (в несколько утрированном виде) стало требование «одинаковой платы за любую работу». Другими словами об этом можно сказать, что цели изменились от «справедливости» до «равенства». Различия в заработной плате между мужчинами и женщинами были также значительно сокращены. В 1968 г. женщины зарабатывали примерно на 23% меньше, чем мужчины сопоставимых возрастов и образования. К середине 80-х годов разрыв сократился до 11%. На этом уровне он сохраняется до сих пор [2]. Имеющийся разрыв связан скорее с различиями в занятиях и условиями работы мужчин и женщин, чем с различиями в оплате одинаковых занятий и условий работы. Мероприятия по созданию государства всеобщего благосостояния имели, конечно, более широкие социальные последствия, нежели улучшение экономической безопасности и влияние на распределение доходов. Например, трущобы, являющиеся рассадниками преступности во многих городах США и Великобритании, в Швеции найти трудно, их тут даже меньше, чем в других странах европейского континента. Именно развитие элементов государства всеобщего благосостояния повлияло на это различие, даже если только весьма незначительная часть программ совокупных государственных расходов специально предназначена для людей с очень низкими доходами. Однако, в 80-е и 90-е годы физическое и социальное окружение некоторых шведских пригородов начало ухудшаться. Особенно это коснулось тех из них, где расположены скопления муниципального жилья и недавних мигрантов. Вероятно, мероприятия по созданию государства всеобщего благосостояния имели значительные последствия для экономического роста, экономической эффективности и макроэкономической стабильности.
С начала процесса индустриализации в Швеции, примерно с 1870 г. и вплоть до 1950 г., рост производительности был одним из наиболее высоких в мире, возможно, самым высоким [3]. На протяжении «золотого века» мировой экономики в период с 1950 по 1970 гг. рост производительности также оставался довольно высоким. В течение этого времени ВВП в расчете на человеко-час в Швеции увеличивался на 4,2% в год, в странах ОЭСР - в среднем на 4,46% [3, с. 212]. Различие между Швецией и странами ОЭСР в 1950-1970 гг. исчезает, если исключить из рассмотрения Западную Германию и Японию - страны, экономика которых была перестроена после поражения во Второй мировой войне.
Пытаясь объяснить относительно высокий экономический рост в Швеции на протяжении целого столетия (1870-1970 гг.), обычно подчеркивают экономическую активность страны, благоприятное развитие условий торговли, свободу предпринимательства, стабильные правила игры, значительные инвестиции в инфраструктуру, крупные и охватывающие широкие сферы инвестиции в человеческий капитал (практически все население Швеции было грамотным уже в конце XIX в.), относительный социальный мир и жизнеспособное гражданское общество. Это означает, что либеральная, плюралистическая и внешне ориентированная страна, в которой правительство сосредоточено на физической и институциональной инфраструктуре и инвестициях в человеческий капитал, вполне может поддерживать относительно высокий рост производительности. Помогло, вероятно, и то обстоятельство, что Швеции удалось остаться в стороне во время обеих мировых войн. Таким образом, Швеция стала относительно богатым обществом еще до возникновения особой шведской модели. Необходимо также отметить, что на ранних стадиях построения государства всеобщего благосостояния, в 50-е и 60-е годы, рост удельного веса государственных расходов в ВВП с 30% до 45% оказался вполне совместим с довольно высокими темпами роста производительности. Подобно некоторым другим странам с относительно высоким ВВП на душу населения в 1970 г. (например, США и Швейцарии) в Швеции рост производительности труда в последующие годы оказался менее впечатляющим. Рост ВВП на одного занятого в течение 1970-1996 гг. составлял 1,45% в год, в то время как в среднем по странам ОЭСР значение этого показателя составило 1,73%, а в европейских странах ОЭСР - 2,02%. Расхождение увеличивается, если рост производительности труда измеряется в ВВП на душу населения. Таким образом, в то время как в странах ОЭСР ВВП на душу населения за 1970-1995 гг. вырос примерно на 60%, в Швеции он увеличился на 37%.
В результате этих изменений положение Швеции в рейтинге стран ОЭСР по уровню душевого ВВП существенно ухудшилось с 1970 года. По расчетам на основе паритета покупательной способности в 1970 году Швеция занимала четвертое место среди 25 стран ОЭСР с душевым ВВП, на 15% превышающим среднее значение по странам ОЭСР (если исключить Мексику и Турцию, то на 6%).
К 1990 г. Швеция переместилась на девятое место с душевым ВВП на 6% выше среднего уровня по ОЭСР (если исключить Мексику и Турцию - на 5% ниже). К 1995 году, два года спустя после пребывания в низшей точке глубокой депрессии, Швеция оказалась на 16-м месте в рейтинге с душевым ВВП на 5% ниже среднего по странам ОЭСР (на 16% ниже, если исключить Мексику и Турцию). Объяснить это можно тем, что лишь примерно с этого времени институты и направления политики в Швеции стали существенно отличаться от других стран ОЭСР. Запаздывание в росте проявляется особенно заметно во время экономических спадов - в 1976-1978 и 1991-1993 гг. Это наблюдение не может, однако, объяснить относительно плохую картину долгосрочного роста в Швеции в то время, когда другие страны также пережили краткосрочные негативные макроэкономические потрясения, хотя, может быть, с другой хронологией, чем в Швеции. Медленный рост совокупной производительности производства в Швеции после 1970 г. является до некоторой степени результатом влияния огромных масштабов государственного сектора, характеризующегося низким ростом производительности труда.
Расчеты показывают, что рост производительности труда в государственном секторе был фактически отрицательным на протяжении 1970-1992 гг. [3; 16]. Тем не менее, в системе национальных счетов Швеции рост производительности труда в государственном секторе условно может быть принят равным нулю. Таким образом, статистические допущения относительно отражения продукции государственного сектора способствуют скорее завышению роста ВВП в 70-80-е годы, а не занижению, как часто считается. Перемещение производства услуг из сферы домохозяйств в государственный сектор также привело к завышению результатов расчетов роста ВВП в Швеции по сравнению с другими странами.
Отставание Швеции в росте производительности нашло отражение в статистике относительных почасовых издержек на заработную плату. Измеренные в общей валюте, они снижались постепенно, хотя и не монотонно с 1970 г. вплоть до середины 90-х. Падение относительно торговых партнеров Швеции среди развитых стран, составило порядка 40%. Обесценение шведской кроны, с 1970 г. составившее около 50%, оказалось сильнее, чем более быстрой инфляцией, вызванной ростом зарплаты и низкими темпами роста производительности труда по сравнению с другими странами. Рост производительности заметно возобновился как в частном секторе, так и в материальном производстве во время глубокого макроэкономического кризиса в первой половине 90-х годов. Одной из причин этого стало закрытие производств с низкой производительностью, другой - сокращение части персонала в переукомплектованных производствах, когда была уменьшена продолжительность периодов отсутствия на работе (включая отсутствие по болезни, по уходу за ребенком и в связи с учебой). Оба механизма отразились на сокращении занятости в частном секторе на 12% в период глубокого спада деловой активности в 1990-1993 гг. Мнение, что замедление роста производительности с начала 70-х годов во всех развитых странах до некоторой степени может быть вызвано изменениями в статистической методологии, стало уже общим местом. Это, однако, не объясняет, почему Швеция отстала сильнее, чем другие страны. Быстрый рост численности населения старше пенсионного возраста (65 лет) внес свой вклад в относительно медленный рост ВНП на душу населения в Швеции. Заниженный по сравнению с обычно довольно высокими показателями уровень накопления основного (материального) капитала также отчасти объясняет спад деловой активности. Более того, доля валовых инвестиций упала примерно на 2,5% превышавшего средний по странам ОЭСР (в 60-е годы), до уровня, который был примерно на 2% ниже (в 80-е годы) [4]. Подавляющая часть сокращения инвестиций находилась, однако, за пределами делового сектора, т.е. в жилищном строительстве и государственном секторе. Это означает, что замедление темпов роста производительности труда в частном секторе произошло не только из-за недостаточных накоплений капитала. Официальные расчеты роста в принципе подтверждают такую интерпретацию. А сокращение инвестиций в строительство в частном секторе по сравнению с инвестициями в оборудование свидетельствует лишь о том, что шведские фирмы были больше озабочены «рационализацией» (в смысле замены капитала на труд), чем расширением имеющихся производственных мощностей.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25
