Наиболее яростным противником Везалия стал его бывший учитель парижский анатом Сильвий. В своем памфлете (Париж, 1551) Сильвий назвал Везалия «су-масшедшим глупцом, который своим зловонием отравля-ет воздух в Европе».
Сильвий не мог простить Везалию то, что он опере-дил его в опубликовании монументального анатомическо-го трактата. На просьбу высказать мнение по поводу кни-ги Везалия Сильвий ответил бранью и требованием пуб-личного извинения за оскорбление памяти Галена. Сдер-жанное и твердое письмо Везалия Сильвию сохранилось в архиве. «Мне не от чего отрекаться, -- писал он. Я не научился лгать. Никто больше меня не ценит все то хорошее, что имеется у Галена, но когда он ошибается я поправляю его. Я требую встречи с Сильвием у трупа, тогда он сможет убедиться, на чьей стороне правда».
Профессор Евстахий в Риме подверг злой критике книги Везалия под видом защиты Галена. Евстахий был Эрудированным анатомом, претендовавшим на звание некоронованного короля анатомов мира. Но аргумента-ция Евстахия не столько била по Везалию, сколько по Галену.
Трудно было оставаться спокойным. Вокруг Везалия смыкался круг недоброжелателей. Вызов был принят. Везалий включается в борьбу за торжество новой анатомии. Он уже не столько профессор для студентов, сколько деятельный пропагандист передового учения. Он организует публичные анатомиче-ские демонстрации в Падуе, Болонье, Пизе. Его полеми-ческий дар ярок, его доказательства безупречны. С необыкновенным энтузиазмом он приглашает к сек-ционному столу своих оппонентов и критиков. Горячие споры увлекают тысячи пытливых умов. Вряд ли можно было придумать лучший метод агитации за внедрение новых взглядов. На протяжении 1543--1544 гг. Имя Везалия окружено славой, его с триумфом встречает моло-дежь, но происки явных и тайных врагов не прекраща-ются. За спиной многих оппонентов стоит католическая церковь. Ее скрытые механизмы пускаются в ход. На пути Везалия постепенно возникает стена отчуждения. Если в Италии ему удается отстаивать свои позиции, то во Франции, Бельгии, Швейцарии верх берут ненавист-ники новой анатомии.
Натолкнувшись на организованное сопротивление, Везалий не выдерживает и уезжает из Италии в Брюс-сель. Это не было простой сменой места работы и жительства. Как ученый Везалий переживал личную драму. Он порвал с любимой наукой. Подавленный нападками и удрученный бессилием рассеять яд клеветы, проклиная власть невежества, он уничтожил все свои рукописи.
Во времена Везалия врачи выбирали занятия, не связывая себя с огра-ниченным кругом вопро-сов. Они получали подго-товку в математике, гео-графии, философии, теоло-гии. Везалий считал себя врачом и анатомию рас-сматривал как составную часть медицинской науки в целом. Следовательно, порывая с анатомией, он изби-рал другую сферу применения своих врачебных знаний. Более резким было изменение обстановки и методов ис-следования. Но Везалий, как видно, не мог поступить иначе. Ему казалось, что гений продолжает жить, все же остальное мертво. По крайней мере такой афоризм он поставил в подписи под одним из рисунков своего труда.
Труд Везалия, выношенный и выстраданный на про-тяжении 5 лет ценой бессонных ночей и невероятного. напряжения моральных сил, мог служить образцом на-учного подвига. Сам Везалий в предисловии к своей книге «In соrроris...» писал, что он не смог бы стать анатомом, если бы ограничился грубыми демонстрациями, которые устраивали на занятиях по анатомии неграмотные цирюльники. Нужно было ниспро-вергнуть иго догматиков и научиться анатомии человека на теле самого человека, стремясь проникнуть во все) сложности его строения, Везалий решительно отводил обвинения его в неуважении к Галену и считал, что в исправлении ошибок не вина его, а заслуга и что опошляют память Галена те, кто рабски, вопреки прав-де повторяет и закрепляет недостатки своего кумира.
Подводя итоги деятельности Везалия в падуанский период, следует, сказать, что именно в этот период за короткий срок он выполнил труд, принесший ему вели-кую славу. Одновременно следует отметить то прогрес-сивное, что он сделал за это время для улучшения уни-верситетского курса анатомии.
С деятельности Везалия начались глубокие реформы в преподавании анатомии. Достаточно сравнить изобра-жение секции трупа на фронтисписе книги Везалия и за-рисовок занятий по анатомии в книгах Мондино и Карпи, чтобы стала совершенно ясной принципиальная раз-ница методик преподавания. Калька? изобразил Везалия одновременно в роли лектора, прозектора и демонстрато-ра. А ведь у Мондино лектор лишь читал текст учебни-ка, демонстрировал же части трупа цирюльник. Таким образом, Везалий впервые начал читать анатомические лекции не по книге, а по трупу и скелету.
Конечно, реформа преподавания анатомии послужи-ла толчком к изменению методов преподавания и других медицинских наук. Важно заметить, что при этом успехи в изучении анатомии и медицины не оставались достоя-нием одного университета, а распространялись по всем странам. Интернациональный характер университетов оказался чрезвычайно благоприятным для развития на-уки и для совершенствования педагогики. Лекции и демонстрации Везалия посещали студенты--итальянцы, французы, немцы, англичане, швейцарцы, чехи, поляки, и представители других народов Европы. Возвращаясь на родину, они привозили с собой новые идеи и методы изучения анатомии и медицины, пропагандировали их. Напомним, что в России еще в XVII веке популярность везалиевской анатомии побудила Епифания Славинецкого перевести книгу Везалия на русский язык для ис-пользования ее в преподавании анатомии на занятиях в лекарской школе при Аптекарском приказе и в славяно-греко-латинской академии в Москве. А в XVIII веке русский юноша Константин Щепин, восхищенный былой славой знаменитого университета, пешком добрался до Падуи и вступил в студенческую корпорацию.
Падуанскому университету выпала особенно счастли-вая роль в воспитании прогрессивно настроенных студен-тов и ученых. Фламандец Везалий, немец Агрикола, итальянцы Фракасторо, Галилей, Мальпиги, поляк Ко-перник, англичанин Гарвей в разное время в различных амплуа входили в кабинеты и аудитории университета. Свободная от педантизма клерикалов и эклектизма не-вежд Падуя гостеприимно открывала двери университе-та для всех желающих учиться независимо от вероиспо-ведания, сословной принадлежности, политической ори-ентации и национальности. Не удивительно, что со всех концов Европы в Падую стремились ученики и учителя, все, жаждавшие знаний, искавшие ответа на волнующие их вопросы.
Об анатомических демонстрациях Везалия в Болонье, где курс лекций по учебнику Мондино читал Маттиас Куртис, сохранились подлинные записи студента Хесслера, датированные 1540 г. Недавно (1959) эти за-писи были изданы в Упсала. Читая откровенные, порой наивные заметки Хесслера, каждый может почувство-вать высокий накал сопротивления, которое оказывалось ясным и бесспорным заключениям Везалия. Профессору Куртису нечего было противопоставить доказательствам правоты Везалия, демонстрируемым перед аудиторией на трупе. Тем не менее последнее слово оставалось за ним как за старшим.
Как учитель студентов Везалий постоянно требовал точности в изучении натуры. Он напоминал о том, что каждая, даже небольшая, часть тела имеет свое назна-чение, присущие ей функции и должна быть изучена. При этом надо стремиться к всестороннему охвату изу-чаемого явления и к критическому его рассмотрению.
Воспитание критицизма, точности, стремления к обоснованию суждений фактами, проверяемыми лично, привитие практических навыков -- все это импонировало студентам. Если еще добавить к этому личное обаяние Везалия как учителя -- его молодость, темпераментную убедительную речь, уверенные движения, пылающие смелостью глаза, готовность вступить в спор и предста-вить ясные доказательства, станет понятной та высокая репутация, которой пользовался Везалий у своих слу-шателей.
5. ОТХОД ОТ НАУКИ
Доказательством того, что Везалий сожалел об отхо-де от науки и стремился к продолжению анатомических занятий служит его письмо Фаллопию, которое адре-сат уже не успел прочитать. Вот что писал Везалий. «Мой дорогой Фаллопий! Уже три дня прошло, как я получил Ваши анатоми-ческие описания благодаря любезности Эгидуса Дукса, врача из Брюсселя. Вы можете догадаться, как сильно они обрадовали меня: ведь они сделаны Вами -- знато-ком анатомии... К тому же они присланы мне из наибо-лее достохвальной во всем мире Падуанской школы, где я почти 6 лет проводил занятия.
Вы, конечно, осведомлены о том, каков был мой метод достигать знания анатомии человека, установленный там, где сейчас находитесь Вы. И Вы представляете также, что строение тела человека так замечательно и так из-менчиво, что исследователи всегда обнаруживают что-нибудь новое, изучая еще недостаточно выясненные ор-ганы вместе с их неизвестными функциями и пользой. Поэтому Вы не должны удивляться тому пылу и радо-сти, с которыми я принял Ваши научные труды... Та-ким образом, позабыв все остальное, я поглощал все Ваши заметки и посвятил себя целиком этому неожиданному чтению Андрей Везалий. О том, что прочитанное полностью оправ-дало мои безмерные ожидания, а достигнутое Вами совершенно и по достоинствам совпало с теми представ-лениями, которые я сам приобретал в изучении тайн природы, для Вас будет очевидно из этого интимного письма...»
«Что касается меня, то я чувствую, что орнаменты нашего искусства начинаются на той арене, от которой я, как молодой человек, был отлучен к обычной меди-цинской практике, к войнам и к непрерывным путешест-виям. И я вижу завершение тех вещей, которым я дал безупречные основы в соответствии с моими способно-стями и в том виде, в каком позволяли мой возраст и здравый смысл».
«И если я когда-нибудь получу возможность препа-рировать трупы, возможность которая здесь полностью отсутствует, так как здесь я не мог достать даже черепа, я попытаюсь вновь изучить все строение человеческого тела и целиком пересмотреть мою книгу».
Желание созрело, согласие на возвращение в Италию получено. Но прежде надо искупить свои «грехи». Везалию надлежит съездить в Палестину к «святым местам», чтобы доказать свою преданность церкви. Это путеше-ствие в 1564 г. закончилось трагически. Оказавшись в результате кораблекрушения в Средиземном море на острове Занте, больной, всеми покинутый Везалий в ок-тябре 1564 г. скончался.
Смерть Везалия развязала руки его врагам. Зависть и ложь, насмешки и клевета, попытки снова поднять на щит галенизм, подделки и плагиаты -- все обратилось против памяти великого анатома. Реакция не дремала. Инквизиция и орден иезуитов обрушивали гнев на свободомыслие. Учреждается строгая цензура на книги и на мысли. Анатомия в духе Везалия рассматривается как выпад против религии. Недостойную роль в дискре-дитации своего учителя выполняет римский анатом Евстахий, выпустивший в 1564 г. книгу. Он открыто призывает возвратиться назад к Галену и Гиппократу. Он считает, что лучше заблуждаться с Галеном, чем следовать вместе с его противниками. Вместе с Везалием Евстахий порочит имя Фаллопия, в опровержении многих фактов становится на путь фаль-сификации, но его собственные труды оказываются ору-жием против Галена.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
