Не прошло и десятилетия с момента признания на государственном уровне факта существования в нашей стране организованной преступности, и 14 июня 1994 г. Президент Российской Федерации принимает неотложные меры по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности, издав Указ № 1226[20], которым фактически изменены некоторые нормы уголовно-процессуального закона, предоставлены дополнительные права органам, осуществляющим борьбу с организованной преступностью, существенно, по сравнению с действующим законодательством, ограничены основные права и свободы граждан, предложено поставить на особый контроль местности, где распространены факты бандитизма и иных проявлений организованной преступности. Несмотря на вопиющую неконституционность Указа № 1226, он просуществовал ровно три года, его действие было прекращено Президентом Российской Федерации в июне 1997 г.
Несмотря на то, что, по утверждению некоторых авторов, «в России с 1989 г. налажен статистический учет организованной преступности»[21], достоверность этого учета вызывает серьезные сомнения, так как на основании применявшейся уголовной статистики, особенно до введения в действие нового Уголовного кодекса, невозможно было вычленить долю организованной преступности; определение организованной преступности законодателем не было дано, оно существовало только на теоретическом уровне, а на практике члены «мафиозных» структур несли ответственность по тем же правовым нормам, что и обыкновенные преступники; уголовно-противоправные деяния, совершенные представителями организованных криминальных объединений, квалифицируются как разбои, вымогательства, взяточничество, убийства. Следственные и судебные органы не вели отдельного учета показателей, характеризующих организованную преступность. Таким образом, статистическими методами обработки судебной практики невозможно было получить сведения, характеризующие состояние организованной преступности. Единственным более или менее достоверным источником информации, дающей представление об организованной преступности в стране, являлись дела оперативного учета, формирующиеся и анализируемые подразделениями по борьбе с организованной преступностью. Эти подразделения используют свою терминологию и принципы учета, отличающиеся от терминологии законодательных актов и научных трудов, и от методики учета, принятой в органах официального статистического учета.
С момента окончательного формирования в нашей стране системы организованной преступности налицо рост таких тяжких и особо общественно опасных преступных проявлений, как бандитизм, и уменьшение количества таких примитивных проявлений организованной преступной деятельности, как вымогательство.
Но, как уже говорилось выше, организованная преступность как чрезвычайно гибкий, приспосабливающийся и постоянно развивающийся организм, сформировавшись в основном, продолжала совершенствовать формы своего проявления, никоим образом не останавливаясь на вымогательстве и бандитизме. Исследователями-социологами отмечено стремление представителей организованной преступности к повышению профессиональных навыков, использованию в своей противоправной деятельности последних достижений науки и техники, высоких технологий. «Hi-tech преступления связаны с компьютерной техникой, банковскими махинациями, но новые технологии просачиваются и в совсем прозаические области криминала — фальсификация спиртных напитков, производство наркотиков, угон автомобилей, разработка нового оружия», — делает вывод Я.Костюковский на основании данных, полученных в ходе интервьюирования в 1995-1996 гг. представителей преступного мира[22].
Несмотря на некоторые исторические параллели с западными странами в формировании системы организованной преступности, в советском варианте она, как справедливо отмечено авторами книги «Основы борьбы с организованной преступностью», не импортировалась с Запада, она — «доморощенный феномен, результат определенных объективных закономерных процессов»[23]. Именно поэтому организованная преступность в нашей стране сначала сформировалась как внутринациональное явление и лишь позднее приобрела черты транснациональности.
Периодика развития в нашей стране организованной преступности выглядит следующим образом:
1) 60-е годы XX в. - начало формирования преступных групп с относительно высокой степенью организации, в рамках общеуголовной групповой преступности;
2) 70-е - 80-е годы XX в. - выделение в структуре преступности организованных преступных проявлений, формирование криминологической категории личности участника организованной преступной деятельности;
3) конец 80-х годов — окончательное формирование российской организованной преступности как национального социального явления, достигшее кризисной точки в 1988-1989 гг.;
4) начало 90-х годов - завершение процесса концентрации преступных группировок, образование преступных сообществ, окончательное формирование российской организованной преступности как самостоятельного социального явления, носящего транснациональный характер; кризисный, переломный момент этого этапа — 1992— 1993 годы.
Поскольку организованная преступность является одной из форм преступности вообще, все элементы определения преступности относятся в равной мере и к организованной преступности. Но для того, чтобы дать криминологическое определение организованной преступности, нужно выявить еще и специфические черты, присущие только ей, и отличающие ее от других форм преступности.
Следует согласиться, как нам кажется, с теми учеными, которые определяют организованную преступность как систему социальных связей и отношений, сложившихся по поводу извлечения незаконной прибыли[24], однако это определение не может претендовать на полноту, так как на определенном этапе развития преступного сообщества извлекаемая им прибыль перестает быть незаконной.
Видимо, определяя понятие организованной преступности, необходимо учитывать и такой признак, как влияние на политическую обстановку региона, а затем и страны в целом, в целях изменения ее в интересах преступных сообществ. И в свете этого признака проблема организованной преступности приобретает ярко выраженный политический аспект, и борьба с нею выходит за рамки уголовно-правовой, становится и политической.
По оценке экспертов Московского института МВД РФ, к началу 1997 г. в стране имелось свыше 150 преступных сообществ со средней численностью по 90 человек, в состав которых входили более 4.000 государственных должностных лиц, и объем дохода от преступной деятельности этих сообществ составлял более 4 триллионов рублей. На основании этих данных и сравнении их с аналогичными показателями организованной преступности ряда зарубежных стран некоторые исследователи делают вывод о завершении стадии стихийного саморазвития, при которой господствуют организованные группы малой численности (2-4 человека), с узкой специализацией и локально-объектовой зоной преступного влияния, и о начале стадии интенсивного формирования преступных сообществ (преступных организаций) со сложной иерархической структурой, по меньшей мере, двухуровневым управлением, имеющих относительно большую численность (от 90 до 1.000 человек), гибкую универсальную специализацию и преимущественно региональный (межрегиональный) либо транснациональный масштаб деятельности[25].
По данным некоторых исследователей, уже к 1994 г. организованные преступные объединения контролировали в России 40.000 приватизированных предприятий, включая 400 банков[26], что вряд ли было под силу группам из 2-4 человек, с узкой специализацией и локально-объектовой зоной преступного влияния.
Процесс глобальной консолидации организованных преступных объединений, который должен завершиться образованием неких «высших советов», кои поставят перед собой сверхопасные для общества цели и будут иметь в своем распоряжении мощные криминальные силы для достижения этих целей, уже начался. И в этом, кстати, усматривается несколько иной колорит направления национального развития организованной преступности, нежели, например, в Америке.
Нетрудно уловить определенное сходство формирования некоторых подразделений «Коза Ностра» с российскими преступными объединениями (например, бойцы, которые составляют основу объединения, а также определенные люди в иерархии, которые служат «буфером» между руководством и нижестоящими членами организации и т.п.). Однако консолидация преступных объединений в Америке была произведена авторитарно: план создания разветвленной организации путем переформирования уже имеющейся структуры был предложен и воплощен жестким лидером, сверху.
В нашей стране организованные преступные объединения еще весьма разобщены, далеко не все жестко дисциплинированы и вряд ли подчинятся авторитарным требованиям переформирования, даже если бы и нашелся человек, который обладал достаточным авторитетом и силой для того, чтобы такое переформирование осуществить, а себя утвердить на роль лидера единого сообщества.
Сделанный В.С.Устиновым в 1993 г. прогноз развития организованной преступности в нашей стране[27] предполагал в следующие за указанным ближайшие годы все больший размах организованных форм вымогательства, сопровождающийся разделением рэкетирами сфер деятельности, и переориентацию на организованный рэкет общеуголовных преступников; а также резкое возрастание организованной преступности в сфере наркобизнеса. В то же время В.С.Устинов не предсказывал процветания организованной преступности в сфере игорного бизнеса, и указывал на отсутствие каких-либо перспектив развития ростовщичества, по непонятным причинам относя этот вид деятельности к организованной преступности, несмотря на то, что ростовщичество не является даже уголовно-противоправным деянием.
Сейчас уже можно судить о том, насколько оправдался этот прогноз.
Анализ состояния преступности позволяет высказаться о том, что в настоящее время весь наркобизнес в нашей стране не только контролируется, но и осуществляется организованными преступными объединениями. Сферы деятельности разделены, включая и игорный бизнес, а что касается «организованного» вымогательства, то количество этих преступлений как таковых пошло на убыль, поскольку способы получения незаконных доходов преступными объединениями уже в 1991-1993 годах стали приобретать более изощренный характер. Преступниками вместо привычных требований о передаче имущества или прав на него, сопровождающихся угрозами или применением насилия, стала применяться форма вымогательства, закамуфлированная под охранную деятельность: представители преступных групп вынуждали владельца какого-либо предприятия оформлять их на работу как охранников и получали вымогаемые деньги по ведомости; в случае обращения потерпевшего в правоохранительные органы такое документальное оформление якобы имевших место трудовых отношений существенно затрудняло процесс доказывания, поскольку было сложно установить постфактум, выполнялась ли подозреваемыми услуга по охране предприятия, и если она не выполнялась — было ли это вымогательством или просто ненадлежащим выполнением договора оказания услуги. В дальнейшем формы вымогательства все усложнялись.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13