безуспешных попыток взять её приступом.

Человек есть представление и феномен, но, кроме того, он не только

познающий субъект, но ещё и тело. А тело ему дано двумя различными

способами: с одной стороны, как предмет среди предметов, с другой стороны –

как «непосредственно кем-то узнанное», что можно обозначить как волю.

Всякое реальное действие безошибочно указует на определённое телесное

движение. «Волевой акт и телесное действие есть одно и то же, но они по-

разному проявлены: непосредственно с одной стороны, и как рассудочное

созерцание – с другой».

Тело есть воля, ставшая ощутимой и видимой. Конечно, когда мы

говорим о теле как о предмете, оно – всего лишь феномен. Но благодаря телу

нам даны страдания и наслаждения, стремления к самосохранению. Посредством

собственного тела каждый из нас ощущает «внутреннюю сущность собственного

феномена. Всё это не что иное, как воля, конституирующая непосредственный

объект собственного сознания». Эта воля не возвращается в мир сознания, где

субъект и объект противостоят друг другу, она предстаёт «непосредственным

путём, когда нельзя чётко различить объект и субъект».

Таким образом, сущность нашего бытия – воля. Чтобы убедиться в этом,

достаточно погрузиться в самого себя. Это погружение – одновременно и

снятие «покрова Майи», под которым оказывается воля, «слепой и

неостановимый натиск, возбуждающий и раскрывающий универсум». Другими

словами, сознание и чувство тела как воли ведут к пониманию универсальности

феноменов в сколь угодно разных проявлениях. Кто поймёт это, уверен

Шопенгауэр, тот увидит «волю в силе, питающей растения, дающей форму

кристаллу, притягивающей магнитную стрелку на север и гетерогенные металлы

друг к другу… камень к земле, а землю к небу».

Эта рефлексия делает возможным переход от феномена к вещи в себе.

Феномен есть представление, и ничего больше. Феноменов, связанных принципом

индивидуации, множество; воля, напротив, одна. И она слепа, свободна,

бесцельна и иррациональна. Вечно ненасытная неудовлетворённость толкает

природные силы (вегетативную, животную и человеческую) на непрерывную

борьбу за право доминировать одна над другой. Эта изматывающая борьба

научает человека порабощать природу и себе подобных, культивируя всё более

жестокие формы эгоизма.

«Воля – субстанция внутренняя, сердцевина любой частной вещи и всего

вместе; слепая сила в природе, она явлена и в рассудочном поведении

человека, - огромная разница в проявлениях, но суть остаётся неизменной».

Воля как вещь сама в себе вполне отлична от своего явления, свободна

от всех его форм, которые касаются только ее объективации, а ей самой

чужды.

Воля как вещь сама в себе находится вне области закона основания во

всех его образах, а значит, вполне безосновна. Но каждое ее проявление

непременно подчинено закону основания.

Воля свободна от всякого множества, несмотря на бесчисленность ее

проявлений во времени и пространстве. Она одна, но не так, как один объект,

коего единство познается из противоположения возможности множества. И не

так как единое понятие, происшедшее через отвлечение от множества. Воля

едина как то, что находится вне времени и пространства, вне принципа

индивидуации, то есть возможности множества.

Безосновность воли признали там, где она проявляется наиболее

очевидно – как воля человека. Ее назвали свободной, независимой – но

проглядели необходимость, которой повсюду подчинено ее проявление. Объявили

действия свободными, а они не могут быть свободными – так как каждое

отдельное действие вытекает с необходимостью из влияния мотива на характер.

Закон основания – общая форма любого явления, и человек в своей

деятельности должен быть ему подчинен, как и всякое другое явление. В

самосознании воля познается непосредственно и сама в себе, в этом сознании

заключается и сознание свободы. Но индивидуум, лицо – уже не воля сама в

себе, а уже проявление воли.

Из этого следует изумительная вещь – всякий априорно считает себя

вполне свободным, даже в своих отдельных действиях и думает, что может

каждую минуту начать новый образ жизни. Но апостериорно – по опыту, он

находит к своему удивлению, что он несвободен, а подчинен необходимости.

Что несмотря на планы и размышления, он не изменяет своих действий и

вынужден до конца своей жизни проводить тот же характер, как бы разыгрывая

принятую на себя роль.

Явления самой в себе безосновной воли, как таковой, всё-таки

подчинены закону необходимости, то есть закону основания, чтобы

необходимость, с которой следуют явления природы, не возбраняла нам

признать их за манифестации воли.

В природе приписывали волю только человеку, в крайнем случае

животному. Но воля действует и там, где ею не руководит познание – примеры

из животной жизни, в которых деятельность воли очевидна; но воля действует

слепо и хотя сопровождается познанием, но не направляется им. Представление

в качестве мотива не составляет необходимого и существенного условия

деятельности воли. Тогда легче будет признавать деятельность воли в тех

случаях, где она менее очевидна. В нас та же воля также во многих случаях

действует слепо – во всех функциях нашего тела, не руководимых познанием.

Само тело в целом является проявлением воли, объективацией воли. Понятие

раздражение – причина, которая не испытывает противодействия соответственно

ее действию, интенсивность которой не зависит от интенсивности действия,

поэтому и не может ее измерять. По раздражениям, а не просто по причинам

происходят все органические и растительные перемены в животных телах. Как и

всякая причина, как и всякий мотив, раздражение всегда определяет только

точку наступления каждой силы во времени и пространстве, но не ее сущность.

Раздражение держит середину между причиной и мотивом (мотив – прошедшая

через сознание причинность). Пример с дыханием – когда можно задохнуться

добровольно, что было бы возможно, если бы мотив перевешивал раздражение,

перевес собственной разумной воли над животной.

Все те силы, которые действуют в природе по общим неизменным

законам, согласно которым происходит движение всех тел. То не нужно

особенно напрягать воображение, чтобы даже в такой дали распознать наше

собственное существо – которое преследует в нас свои цели при свете

познания, а здесь – стремится лишь слепо, глухо, односторонне и неизменно,

тем не менее будучи всюду одним и тем же.

В человеке могущественно выступает индивидуальность: у каждого свой

собственный характер, поэтому одинаковый мотив не производит на них

одинакового действия. Чтобы доказать тождество единой и нераздельной воли

во всех многоразличных явлениях...

Физика требует причин, а воля никогда не может быть причиной: ее

отношение к явлению не подлежит закону основания. Даже наоборот – то, что

само в себе является волей – существует как представление, то есть явление.

Закон природы является только подмеченным у природы правилом, по которому

она поступает каждый раз при известных обстоятельствах. Полнейшее изложение

всех законов природы было бы только полным списком фактов. Философия

наоборот наблюдает всюду (а значит и в природе) только общее. Протест

Шопенгауэра против всех попыток химического и физиологического объяснения

мира – содержание природы вытесняется ее формой, все приписывается влияющим

обстоятельствам и ничего внутреннему существу вещей. Если смотреть

пристально, в основании их кроется предположение, что организм – только

агрегат проявления физических, химических и механических сил, которые

случайно здесь сошедшись, произвели организм, как игру природы, без

дальнейшего значения. В таком случае в человеке проявлялись бы только идеи,

объективирующие волю в электричестве, химизме и механизме.

Во всех идеях, во всех силах неорганической и органической природы,

одна и та же воля раскрывается, то есть входит в форму представления, в

объективность. Ее единство должно поэтому заявлять себя внутренним родством

всех ее явлений. Отыскивание этого единства было главным занятием,

наипохвальнейшим стремлением натурфилософов шеллингианцев. Так как все

предметы мира – только объективация одной и той же воли, а значит, в

сущности, тождественны. Но не стоит ограничиваться только очевидной

аналогией между ними, а можно также предполагать, что уже в самых общих

формах можно отыскать и указать на основной тип, намек, возможность всего

того, что наполняет эти формы.

Тождество проявляющейся во всех идеях воли и ее постоянное

стремление к более высокой объективации. Каждая ступень объективации воли

оспаривает у другой материю, пространство и время. Каждое животное может

поддерживать свое существование только постоянным уничтожением других; так

что воля (желание) жизни всюду самоядно и под различными формами служит

себе же пищей. Нижайшие ступени – изучаются химией и физикой. Со ступени на

ступень яснее объективируясь, воля и в растительном царстве, где связь

явлений составляют уже не собственно причины, а раздражения, действует еще

вполне бессознательно. Еще и в растительной жизни животного явления, в

произведении и образовании всякого животного, поддержке его внутренней

экономии.

Постепенно восходящие ступени объективации воли приводят к точке, на

которой индивидуум, представляющий идею – становится необходимым движение

по мотивам. На этой ступени объективации воли движение по мотивам

становится приспособлением к сохранению индивида продления породы. Движение

по мотивам выступает при представительстве мозга – и вместе с этим орудием,

с этим приспособлением, разом возникает мир как представление, со всеми его

формами, объектом и субъектом, временем, пространством, множеством и

причинностью. Мир вдруг показывает свою другую сторону. До сих пор он был

только волей – теперь он становится и представлением, объектом для

познающего субъекта. Непогрешимая точность и закономерность, с которою она

до сих пор действовала в неорганической и растительной природе основывалась

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6