масштабам, что число непосредственно занятых в добывающих и

перерабатывающих отраслях производства, а также в сельском хозяйстве

непрерывно уменьшается. Одна из причин этого заключается в очень высокой

степени механизации и автоматизации производства, другая же - в развитии

индустрии информации и услуг, освобождающих участников материального

производства почти от всех иных забот, кроме непосредственной трудовой

деятельности. Поэтому в современных условиях стремительный рост численности

занятых в cфepe услуг и информации оказывается принципиально важной

предпосылкой совершенствования и развития материального производства. Этим

объясняется и изменение количественных пропорций в социальной структуре

развитых обществ.

В США сфера информации и услуг поглощает около 80% всех трудозанятых,

чуть менее 20% приходится на традиционные промышленные отрасли и менее 3% -

на сельское хозяйство. Примерно такая же картина наблюдается в наиболее

развитых странax Западной Европы, где в сфере информации и услуг занято в

среднем от 70 до 75% трудящихся. Это радикально меняет социальную структуру

общества и существенно трансформирует жизненные установки, ценности,

престижные паритеты и массовое об-щественное сознание. Традиционное для

марксистской философии истории предположение о том, что классический

промышленный рабочий является главной социальной силой общества, постепенно

становится анахронизмом, так как сама фигура рабочего заметно меняет

очертания, а его социальное положение, уровень защищенности и

благосостояния принципиально меняют жизненные ориентиры и политические

амбиции. Такой рабочий гораздо больше заинтересован в общенациональном и

государственном процветании, чем в захвате политической власти, углублении

классовой борьбы и в реализации других аксессуаров преписывающегося ему

классового сознания. Таким образом, мощная перекачка трудозанятого

населения в сферу услуг и информации вызывает целый ряд дополнительных

социальных изменений в общественном организме и в сознании общества.

Естественно, что мало-мальски адекватное понимание истории должно

обнаружить неизбежность аналогичных изменений и в российском обществе, так

как, вступив, даже робко и неуверенно, со всеми неизбежными для

сверхмонополизма и централизма деформациями, на путь научно-

технологического прогресса, это общество сможет развивать свой

технологический базис лишь при условии более или менее динамичных

социоструктурных трансформаций. Тщательный анализ показывает, что подобные

изменения начинают происходить уже сейчас. Однако, в отличие от западных

стран, они сопровождаются скорее экстенсивными, но не интенсивными

процессами в сфере производства. Подъем производительности труда носит

часто фиктивный характер, а производство в ряде важнейших отраслей падает.

И все же если не прогнозировать полную деградацию и распад общества и

допустить хотя бы в некоторой перспективе возможность социального и научно-

технологического прогресса, то глубинные социальные трансформации в нашем

обществе, в котором также, хотя и со значительным отставанием, начинает

развиваться информационно-компьютерная революция, неизбежны. Заметить их в

настоящее время мешают некоторые уникальные особенности нашей социальной

статистики.

Долгое время статистическое наблюдение за социальными изменениями в

нашей стране производилось на основе классового деления. Оно, как известно,

было крайне простым и включало рабочий класс, колхозное крестьянство и

интеллигенцию, получившую крайне уничижительное название “прослойка”. При

этом сферы деятельности вообще упускались из виду. Так, например,

машинисты, кочегары, сцепщики на железных дорогах относились к рабочим, а

административно-инженерные кадры, без которых транспорт существовать не

может, к интеллигенции. Доярка, работавшая на совхозной ферме, причислялась

к рабочему классу, хотя ее способ деятельности и образ жизни совершенно не

отличались от жизни и деятельности доярки, работавшей в колхозе. Стоило

лишь первой доярке перейти в колхоз, как мгновенно менялась ее классовая

принадлежность и ее отражение в зеркале статистики. Поэтому наши

статистические справочники совершенно неадекватно отражают реальные

процессы и социально-структурные сдвиги, вызываемые научно-технологическим

процессом. Если же учесть проводимые сейчас экономические преобразования,

развитие различных форм собственности, появление фермеров, арендаторов,

арендных предприятий, частных предприятий, фирм и т. д., то картина

оказывается еще более сложной и запутанной. Ученый, перешедший из

академического института в научно-внедренческую или научно-

исследовательскую фирму и продолжающий заниматься своей прежней

деятельностью, буквально в течение одного дня может сменить свою классовую

принадлежность, хотя никаких изменений в реальных формах деятельности и

жизни при этом и не произошло. Поэтому сопоставление динамики изменения

социальных структур в нашей стране и в индустриально-информационных

обществах чрезвычайно осложнено несопоставимостью классификационных

понятий. Тем не менее тщательный анализ позволяет утверждать, что в нашей

стране, несмотря на крайнюю заторможенность и вялость научно-

технологического прогресса, происходят определенные социально-структурные

изменения. Какими бы ни были программы информатизации общества, если они

все-таки будут осуществляться, более или менее заметные социальные

изменения, ини-циированные ими, будут происходить и у нас. С этой точки

зрения крайне важно представить опыт социально-структурных изменений, уже

накопленный странами, вступившими на путь информатизации.

Компьютеризация, информатизация и медиатизация общества в целом,

особенно если они проводятся решительно и последовательно, всегда ведут к

радикальным и революционным изменениям социальных структур.

Внедрение роботов или “стальных воротничков”, гибких автоматизированных

производств и автоматических линий в добывающей промышленности, на

транспорте, погрузочно-разгрузочных и дорожных работах, в строительстве и в

коммунальном хозяйстве колоссально повышает производительность труда. Даже

при сохранении современных темпов модернизации технологической базы

производящих отраслей промышленности для обеспечения всех материальных

потребностей жителей Земли на уровне современных требований (за которые я

принимаю средний уровень потребления западных стран) к началу будущего века

потребуются усилия не более 1/4 трудозанятых при условии, что каждая страна

сообщества будет располагать такой технологией. Если же этого не случится,

а это наиболее вероятно в силу усиливающегося технологического разрыва

между странами “первого”, “второго” и “третьего мира”, то и в этом случае

меньшинство трудозанятого населения наиболее развитых стран мира будет в

состоянии обеспечить жизненно важными промышленными и сельскохозяйственными

продуктами не только все население своих собственных стран, но и

значительную часть потребностей других стран и народов. Если же допустить

(а такое допущение весьма правдоподобно), что к концу этого и началу

следующего тысячелетия темпы модернизации производящих и добывающих

отраслей промышленности и сельского хозяйства, транспорта и т. д. на базе

применения электроники, микропроцессорных систем, компьютеров, роботов,

автоматических линий и т. д. сделают качественный скачок с точки зрения

объема и уровня выпускаемой продукции, то для удовлетворения человеческих

потребностей по современным западным стандартам потребуется еще меньше

людей, непосредственно занятых в сфере материального производства. К тому

же и сами эти люди по типу деятельности, квалификации, уровню образования и

участию в принятии решений и обладанию собственностью будут достаточно

радикально поляризованы. От 1/3 до 1/2 будет состоять из специалистов

высшей квалификации, инженеров, техников, наладчиков и операторов

автоматов, программистов и т. д. Лишь очень незначительная часть занятых в

сфере традиционного промышленного производства будет состоять из так

называемых “синих воротничков”, т. е. из рабочего класса в традиционном,

классическом смысле этого слова.

Старое деление на “синие” (рабочие) и “белые” (служащие) воротнички не

просто дополняется теперь “стальными воротничками” (роботами и автоматами),

а происходит определенная смена тональности, так как значительная часть

“синих воротничков” становится “голубыми” и даже “светло-голубыми”. Можно,

конечно, сослаться на то, что подобные метаморфозы характерны лишь для

наиболее развитых промышленных капиталистических стран и что это не

касается стран с переходной экономикой и стран “третьего мира”. Но это

свидетельствует лишь о том, что по своей экономической и производственной

структуре эти страны либо еще не вступили на путь информатизации, либо

находятся на его начальной стадии, либо, наконец, окажутся неспособными

вступить на этот путь никогда. Во всех трех случаях это означает лишь одно

- что эти страны, коль скоро они не в состоянии будут сделать решительного

рывка в сторону информатизации и медиатизации, окажутся обреченными на

необратимое отставание, социальную деградацию и нищету.

2.2. Изменения в организации промышленного производства

Само промышленное производство также претерпевает существенные

преобразования с точки зрения своей социальной организации. В нем

наблюдаются как вертикальные, так и горизонтальные изменения. Первые

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7