строек», - теория коллективного бессознательного. Учение о коллективном

бессознательном переплетается с жизнью - слова Юнга о том, что психология

«имеет характер субъективной исповеди», возникли не на пустом месте. Однако

созданное Юнгом учение вовсе не сводится к его личным переживаниям, тому

диалогу его сознания с бессознательным, о котором Юнг написал свои мемуары

- «Воспоминания, сновидения, размышления». Опыт каждого вплетается в

историю поколения, народа, культуры; все мы - дети своего времени.

Карл Густав Юнг родился в 1875г. в швейцарском местечке Кесвиль. Отец

его был священником, а дед - профессором медицины Базельского университета,

он переехал в Швейцарию из Германии с рекомендацией А. фон Гумбольдта (и

слухами, будто он - внебрачный сын Гёте). Мать Карла Густава происходила из

семьи местных бюргеров, которые на протяжении уже многих поколений

становились протестантскими пасторами. Семья принадлежала, таким образом, к

«хорошему обществу», но едва сводила концы с концами.

Юнг был малообщительным, замкнутым подростком, у которого не было

приятелей. К внешней среде он приспосабливался с трудом, сталкивался с непо-

ниманием, предпочитал общению погружение в мир собственных мыслей. Словом,

представлял классический случай того, что сам он назвал впоследствии

«интраверсией». Если у экстраверта психическая энергия направлена

преимущественно на внешний мир, то у интраверта она перемещается к

субъективному полюсу.

Уже в старших классах гимназии он обращается к трудам великих

философов прошлого - от Гераклита и пифагорейцев до Канта и Шопенгауэра.

Учение последнего о «мире как воле и представлении» оказало на него

особенно сильное влияние. Философский критицизм способствовал скептической

оценке протестантского богословия. Неприятие всего того, о чём толковали в

реформатской церкви, было связано не только с размышлениями на

теологические темы, каковым методично предавался Карл Густав, но и иными

причинами. Свои мемуары он не зря назвал «Воспоминания, сновидения,

размышления» - сновидения играли огромную роль в духовной жизни Юнга, позже

вокруг них строилась вся его психотерапевтическая практика.

В сновидениях Юнга той поры важен один мотив, который дает ему

основания для размышления. Он наблюдает образ наделенного магической силой

старца, который был как бы его alter Ego, «вторым Я». В мелких заботах жил

замкнутый и робкий юноша - личность N1, а в снах являлась другая ипостась

его «Я», личность N2, обладающая даже своим именем (Филемон). Прочитав под

конец обучения в гимназии «Так говорил Заратустра» Ницше, Юнг испугался: у

Ницше тоже была «личность N2» по имени Заратустра: она вытеснила личность

философа (отсюда безумие Ницше - так считал Юнг до конца дней своих,

вопреки более достоверному диагнозу). Страх перед подобными последствиями

«сновидчества» способствовал решительному повороту к реальности. Да и

необходимость одновременно учиться в университете, работать, зная, что

рассчитывать приходится лишь на свои силы, уводила от волшебного мира

сновидений. Что до личностей «внешнего» и «внутреннего» человека, то

главной целью юнгианской психотерапии станет их гармоничное единение у

пациентов.

Любопытно, что в университете Юнгу более всего хотелось учиться на

археолога. «Глубинная психология» своим методом чем-то напоминает

археологию. Известно, что Фрейд неоднократно сравнивал психоанализ с

археологией и сожалел, что название «археология» закрепилось за поисками

памятников культуры, а не за «раскопками души».

Юнг уже готовился стать специалистом по внутренним болезням, но в

последнем семестре нужно было сдавать психиатрию. На первой странице

учебника он прочитал, что психиатрия есть «наука о личности». «Мое сердце

неожиданно резко забилось. Я должен был встать и глубоко вздохнуть.

Возбуждение было необычайным, потому что мне стало ясно, как во вспышке

просветления, что единственно возможной целью для меня может быть только

психиатрия. Только в ней сливались воедино два потока моих интересов. Здесь

было эмпирическое поле, общее для логических и духовных фактов, которое

искал повсюду и нигде не находил. Здесь же коллизия природы и духа стала

реальностью», - вспоминал Юнг (1). Тут же было принято решение, которое

удивило всех, - психиатрия считалась самым не престижным для медика

занятием. Заключить себя в клинику умалишенных, да еще не имея никаких

средств для их лечения! Но сразу после окончания университета, позволив

себе такую «роскошь», как посещение театра и небольшое путешествие по югу

Германии, Юнг переезжает в Цюрих, в психиатрическую клинику, которой

руководил видный психиатр Э. Блейлер.

Базель и Цюрих имели для Юнга символическое значение. Культурная

атмосфера этих городов способствовала формированию особенностей его

мировоззрения. Базель - живая память европейской культуры, уходил корнями в

прошлое, в то время как Цюрих устремлялся в столь же далекое будущее.

Юнг в этих городах видел «раскол» европейской души: новая

индустриально-техническая «асфальтовая цивилизация» предает забвению свои

корни. И это зако-номерный исход, ибо душа окостенела в догматическом

богословии, на место которого приходит плоский эмпиризм науки. Наука и

религия, полагал Юнг, ступили в противоречие именно потому, что религия

оторвалась от жизненного опыта, наука же утратила контакт с жизнью

человека. «Мы стали богатыми в познаниях, но бедными в мудрости», - напишет

Юнг вскоре. По его мнению, все коренится в человеческой душе. Психология

для Юнга стала философским учением. Она должна была дать современному

человеку целостное мировоззрение, помочь ему отыскать смысл жизни.

«Каждая творческая личность представляет собой дуальность или синтез

про-тиворечащих качеств. С одной стороны, это все же человек, со своей

личной жизнью, а с другой - безличный творческий процесс. Как человек,

такая личность может иметь веселый или мрачный нрав, и ее психология может

и должна быть объяснена в личностных категориях. Но понять ее, как

художника, можно только исходя из твор-ческого достижения. Мы сделаем

большую ошибку, если редуцируем стиль жизни английского джентльмена, или

прусского офицера, или кардинала к личностным факторам. Джентльмен, офицер

и высшая церковная должность являются безличными масками, и для каждой

такой роли существует своя собственная объективная психология. Хотя

художник и является противоположностью социальным маскам, тем не менее тут

есть скрытое родство, поскольку специфически художническая психология носит

в большей степени коллективный характер, нежели личный. Искусство является

видом врожденной системы, которая овладевает индивидуумом и делает его свои

инструментом. Художник не является личностью доброй воли, следующей своим

целям, но личностью, позволяющей искусству реализовывать его цели

посредством себя. Как у человеческого существа, у него могут быть

собственные намерения, воля, и личные цели, но как художник, он «человек» в

более высоком смысле - он «коллективный человек», двигатель и кузнец

бессознательной психической жизни человечества. Это его социальная маска и

она иногда так тяжела, что художник вынужден жертвовать своим счастьем и

всем тем, что составляет смысл жизни обычных людей. Как сказал Г.А.Карус:

«Странны способы, которыми гений заявляет о себе, поскольку то, что так

превосходно его отличает, в ущерб свободе жизни и ясности мыслей

пронизывается господством бессознательного, его внут-реннего мистического

божества, идеи плывут к нему в руки - и он не знает, откуда; он вынужден

работать и творить - и он не знает, каков будет результат; он должен

постоянно расти и развиваться - и он не знает, в какую сторону» (6).

Учитывая это обстоятельство, совсем не удивительно, что художник для

психолога является представителем интереснейшей породы людей - с точки

зрения критического анализа... Если жизнь художника как правило в высшей

степени неспокойная, чтобы не сказать трагичная, то причиной здесь не

абстрактный промысел судьбы, а внутренняя инфернальность и неспособность

адаптироваться. Личности приходится дорого платить за божий дар творческого

горения. «Творческий импульс в такой степени может лишить его человечности,

что личностное эго может существовать лишь на примитивном или низком

уровне, что неизбежно приводит к развитию у него всевозможных нарушений -

жестокости, эгоизма, тщеславия и других инфантильных черт...» ( 4).

В 1902г. Юнг защитил докторскую диссертацию «О психологии и патологии

так называемых оккультных феноменов». «Гармонию» оккультизма Юнг проверяет

«алгеброй» психологии и психиатрии. Он прилагает к оккультизму знания о

помра-ченных состояниях и отмечает, что психопатологические состояния

повсеместно встречаются и у здоровых людей. В том числе у пророков, поэтов,

вероучителей, основателей сект и религиозных движений. Юнг пытается

представить, что же на самом деле происходит в сознании медиума, когда тот

начинает «общаться с иным миром». В общение с загробным миром он не верит,

свести же все к актерству трудно. Скажем, один из «духов» совершенно

свободно говорил на литературном немецком языке, тогда как полуграмотная

девушка-медиум, в которую «вселились» духи, им едва владела. Швейцарский

диалект сильно отличается от «высокого» немецкого. Юнг делает вывод, что

речь идет о бессознательном, о диссоциации, распаде на части личности

медиума, появлении в его психике нескольких «Я», каждое из которых

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6