из них остается неизменным во все времена, что изменяется? Могут ли они

еще быть преобразованы? Полностью ли они скрыты? Научился ли человек

обуздывать эти импульсы только в историческое время или уже в доистории?

Прорываются ли они вообще время от времени или хотя бы в определенных

ситуациях, разрывают ли скрывающие их покровы? Когда и как это

происходило? Прорвутся ли изначальные импульсы с неведомой дотоле силой,

если произойдет крушение всего того, во что мы верим и что передано нам

предыдущими поколениями? Какой облик примут эти исконные силы, если им

будет придана определенная форма? Как это осуществить? Во что они

превратятся, если будут лишены возможности выразить себя и осуществить

непосредственное воздействие, если, например, они будут замаскированы

посредством понятийных схем, представлений о мире, ценностных понятий,

насилия, что означало бы ик парализацию?

Те ничтожные данные о доистории, которыми мы раслолагаем, те картины,

.которые мы создаем с помощью этнографии, фольклористики и истории и

используем для психологического представления об исконных влечениях

человека, служат нам зеркалом нашей сущности, открывающим нам то, что мы

нодчас охотно скрываем от самих себя, о чем мы при известных условиях

забываем.

2. Общая картина доистории

В недоступных нашему определению временах и эпохах происходило расселение

людей на земном шаре. Оно шло внутри ограниченных областей, было бесконечно

разбросанным, но вместе с тем носило всеобъемлюще единый характер: великие

медленные процессы незаметного образования рас, речи и мифов, неуловимого

распространения технических открытий, странствований. Все эти события еще

неосознанны, и, будучи, правда, уже явлениями человеческой жизни, своими

корнями еще уходят в мир природы.

Одни объединения людей влекут за собой дру1 'не, люди знают друг о друге,

взирают друг на друга. Разбросанность устраняется в борьбе, создаются

новые, большие объединении. Они служат переходом к истории, начало которой

связано с появлением письменности.

Доистория -- это величайшая реальность, ибо в ней возник че-' ловек,

однако реальность эта нам, по существу, неведома. Но едва только мы задаем

себе вопрос, что мы, люди, собственно, такое, и пытаемся найти ответ в

познании того, откуда мы пришли, мы сразу же обращаемся к доистории,

стремясь проникнуть в ее глубины. Тьма этих глубин обладает притягательной

силой, мы с полным основанием устремляемся к ним, но нас всегда ждет

разочарование, уготованное невозможностью их познать.

Ффффффффффффффффффффффффффффффффффффф

IV. ВЕЛИКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНОСТИ

1. Общий обзор

Почти одновременно в трех областях земного шара возникают древнейшие

культуры. Это, во-первых, шумеро-вавилонская и египетская культуры и

эгейский мир с 4000 г. до н. э.; во-вторых, открытая в раскопках доарийская

культура долины Инда третьего тысячелетия (связанная с Шумером); в-третьих,

смутно сквозящий в воспоминаниях, оставивший скудные следы архаический мир

Китая второго тысячелетия до н. э. (и, вероятно, еще более ранний).

Вся атмосфера внезапно меняется. Здесь уже не царит молчание. Теперь люди

говорят в письменных документах друг с другом и тем самым с нами, если

только мы постигаем их письменность и язык,— говорят посредством

архитектурных памятников, предполагающих организацию и государственность,

своих произведений искусства, где чуждый нам смысл скрыт в привлекательных

для нас формах.

Однако этим высоким культурам неведом еще тот духовный переворот, который

мы определили как осевое время, создавшее тип нового, современного нам

человека. С названными культурами можно сопоставить американские культуры

Мексики и Перу, расцвет которых, правда, относится к более поздним

тысячелетиям. И этим культурам также недостает того, что еще до них дало

нам осевое время. Они исчезли при одном только возникновении западной,

выросшей из осевого времени культуры.

В полосе пустыни, тянущейся от Атлантического океана через Африку, Аравию

до глубинных районов Азии есть помимо многих мелких оазисов две большие

долины рек — долина Нила и Двуречье. В этих двух районах можно глубже, чем

где-либо, проследить по документам и вещественным памятникам историю

человечества. Мы видим теперь, что происходили там около 3000 лет до н. э.,

и, основываясь на следах прошлого, выводим свои заключения об еще более

раннем времени. В Китае нам едва доступны события,.- выходящие за пределы

второго'тысячелетия; а отчетливые и «подробные сведения датируются первым

тысячелетием. Раскопки в Индии свидетельствуют о высокой цивилизации, о

наличии там в третьем тысячелетии до н. э. развитых городов, но они еще

изолированы и едва ли находятся в какой-либо связи с более поздней

культурой Индии, начало которой относится примерно к концу второго

тысячелетия до н. э. В Америке все произошло значитель-»*чя;7ь ДЛш-яЛ^ 'ч Л«-;-

;'*иа»

ее своей воле, проявить личное мужество наездника и воина, оценить

красоту животного.

События, открывающие историческую эру, ведут к более глубокому вопросу:

что же произошло с человеком, что заставило его перейти из неисторического

существования в историю? Какие, собственно, черты его сущности привели к

началу истории?

Каковы основные характерные черты исторического процесса, отличающие его

от доистории? Речь идет о таком ответе, который связан с внутренними

глубинами человеческой сущности. Мы хотим узнать не о внешних событиях, а о

внутреннем преобразовании человека.

Истории предшествовало становление и преобразование, свойственное в

значительной степени как человеку, так и природным явлениям. Скачок из

этого простого существования в историю характеризуется, вероятно,

следующим:

1. Сознанием и воспоминанием, передачей духовного достояния — тем самым

совершается освобождение от того, что составляет только настоящее.

2. Рационализацией какого-либо значения и содержания посредством техники

— тем самым совершается освобождение от жизненно необходимой связи с

обусловленной случайностью, предусмотрительностью и гарантированностью.

3. Наличием в качестве примера и образца людей, чьи дела, свершения и

судьбы постоянно стоят перед мысленным взором их потомков в качестве деяний

правителей и мудрецов,— тем самым создается основа для освобождения от

.глухого самосознания и страха перед демонами.

Исторический процесс — это беспрерывное преобразование условий, знания,

содержания в их непосредственном явлении, но такое преобразование, при

котором возможно и необходимо отно-ц1ёНй&-'всего ко всему, связь традиций,

всеобщая коммуникация.

В чем причина того, что человек совершает скачок? Совершая его, он не

осознавал, к чему это приведет, и не стремился к этому. С ним что-то

произошло. Он не является, подобно всем остальным живым существам, столь же

ограниченным, сколь завершенным в своей специфичности; напротив, он

безгранично открыт по своим возможностям, незавершен и незавершим в своей

сущности. То,

что изначально было заложено в человеке, что несомненно действовало уже в

доистории в качестве зародыша истории, с силой вырвалось на поверхность,

когда началась история.

Этот скачок в развитии человека, следствием которого была история, может

быть воспринят и как несчастье, постигшее человека; согласно этому взгляду

здесь произошло нечто непостижимое, грехопадение, вторжение чуждой силы;

все, что создает историю, в конечном итоге уничтожает человека; история —

процесс разрушения в образе некоего, быть может грандиозного, фейерверка;

этот процесс следует повернуть вспять, вернуть к тому, что было вначале; на

завершающей его стадии человек вернется к блаженному состоянию своего

доисторического бытия.

Но этот скачок можно воспринимать и как чудесный дар человеческой природы

и в том, что человек совершил его, видеть высокое предназначение человека,

его путь к небывалому постижению и неслыханным высотам, доступным ему &силу

его незавершенности. История превратила человека в существо, стремящееся

выйти за свои пределы. Только в истории он ставит перед собой свою высокую

задачу. Никто не знает, куда она его приведет. Несчастье и беды также могут

служить ему стимулом: к возвышению. Лишь в истории формируется то, чем

человек по существу является:

а) Из первичных истоков течет поток заложенных в человеке

субстанциальных возможностей. Однако сами они становятся очевидными,

преисполненными богатого содержания, лишь войдя в эру истории, по мере того

как они освещаются, утверждаются, усиливаются, теряются, вспоминаются,

вновь возвышаются. Им необходима рационализация, которая сама по себе

совсем не есть нечто первичное, а есть лишь средство восстановления истоков

и конечных целей.

б) Вместе со скачком в историю осознается преходящий характер всего.

Всему в мире отведено определенное время, и все обречено на гибель. Но

только человек знает, что он должен умереть. Наталкиваясь на эту

пограничную ситуацию, он познает вечность во времени, историчность как

явление бытия, уничтожение времени во време*ш. Его осознание мсторми

становится гиждест&еяиым осознанию вечное ги.

в) История — это постоянное и настойчивое продвижение вперед отдельных

людей. Они призывают других следовать за ними. Те, кто их слышит и

понимает, присоединяются к этому движению. Однако вместе с тем история

остается и просто совокупностью событии, где постоянно раздаются напрасные

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7