удовлетворение, полноту и прочность нашему бытию. Отсюда неизбежное для

всех людей меланхолическое, втайне глубоко и безысходно трагическое

сознание, выражаемое французской поговоркой:

«si jeunesse savait, si viellesse pouvait» — «сознание обманутых

надежд, недостижимости истинного счастья на земле». Здесь выражен трагизм

человеческой жизни для всех эпох, осознаваемый, впрочем, именно в нашем,

двадцатом, веке с наибольшей силой и остротой.

Итак, Шопенгауэр — философ мировой скорби, но это не унылая скорбь

Кьеркегора, которая сродни словам Екклезиаста: наш мир—это «суета сует—все

суета» (Еккл., I, 1). Это скорее своего рода героический пессимизм, близкий

к стоицизму, присущему философии Хайдеггера. Шопенгауэр обосновывает свои

пессимистические взгляды и определенным пониманием времени и пространства.

Время враждебно человеку; оно обнаруживает тщету любых упований и изрекает

свой безжалостный приговор над самым дорогим и святым для нас. Пространство

разделяет самых близких друг другу людей так же и тем, что сталкивает их

интересы. Свою лепту в диссонансы жизни вносит и причинность. Она, подобно

маятнику, перебрасывает людей от одних состояний к другим, им

противоположным. Причинность—самая губительная основа человеческих

горестей.

Шопенгауэр не делает того вывода, что в жизни абсолютно все

безнадежно. Но какие же надежды он хочет возродить в сердцах людей?

Характер этих надежд определяется прежде всего апелляцией к чувству

человеческого достоинства. А затем—утверждениями насчет запредельной

Мировой Воли. Философ использует известную статью Канта «Об изначально злом

в человеческой природе» (1792) и продолжает ход рассуждений ее автора в

направлении того вывода, что зло коренится в самом мировом начале, в

двойственности Воли, в ее диссонанс и разладе с самой собой. В ней

укоренено как тождеств мучителя и мученика, так и их

взаимопротивоположностью. Шопенгауэр считает даже, что в притеснителе воля

страдает «еще более, в той мере, в какой сознание обладает большей ясностью

и определенностью и воля больше стремительностью».

В окружающем нас мире, по мнению философа, происходят вечные

повторения трагических состояний, и в их повторениях виновата именно Воля.

Мысль о «вечном возвращении» в истории выскажет потом Фридрих Ницше.

Неотъемлемым составным элементом того вариант. «трагической диалектики»,

который был создан Шопенгауэром, является понятие вины Мировой Воли.

Возникновение Вселенной и жизни в ней — это стихийное не осознанное, а

затем и сознаваемое грехопадение, и толь ко отчасти оно искупается

страданиями, выпадающим . на долю живущих в мире существ. Уже сам тот факт,

что область явлений существует, требует вынесения «мирского приговора», а

затем и его исполнения—приговор над явлениями, а через посредство явлений—и

над сущностью. Все дело Мировой Воли само по себе есть преступление, хотя

этот преступник сам по себе неразумен и, казалось бы, не может за себя

отвечать, но, создавая способный на порождение разумных существ космос, ми

«майи» себя обманывает, отделяя и отдаляя последствия своих действий от их

причины, однако это не может его оправдать. Преступник должен быть наказан,

и это значит, что ему надлежит наказать самого себя. В философии Гегеля

Мировой Разум, благодаря своей «хитрости)», поднимается «выше добра и зла»,

у Шопенгауэра же Мировая Воля, вследствие своей изначальной преступности

погрязает во зле, и ей остается проявить некую хитрость в отношении себя,

чтобы освободиться от зла и связанных с ним страданий. Освобождение должно

быть достигнуто самоубийством Мировой Воли.

Как же это может быть достигнуто? Привести в исполнение приговор над

Волей, а тем самым и избавить себя и людей от страданий сама Воля не в

состоянии, это могут осуществить только люди как составные звенья мира

явлений. Эта их деятельность будет вполне морально оправдана, потому что

она будет означать искупление Волей своей вины перед собой. В чем же должна

заключаться названная деятельность?

Философ мировой скорби считает, что людям надлежит направить присущую

им жизненную энергию и против самой этой энергии, а через посредство этого

и против ее источника — Мировой Воли. Высшие проявления Воли следует

обратить на борьбу против ее ядра, что, по мнению Шопенгауэра,

подсказывается уже тем фактом, что и в природе более развитые существа

(скажем, хищники) уничтожают менее развитых (травоядных животных).

Отчужденная жизнь, если использовать гегелевскую форму выражения, должна

довести себя до состояния полного самоотчуждения, феномен воли призван

упразднить саму Волю.

Но какими действиями можно этого добиться? Прежде всего необходимо

средствами философского познания выяснить саму стоящую перед людьми задачу.

Затем надо пройти по двум следующим друг за другом ступеням самоуничтожения

Воли. Первая из этих ступеней — эстетическое созерцание, вторая—моральное

самосовершенствование и благодаря этому переделка своего поведения в

надлежащем направлении. На самом верху второй ступени намечается переход в

состояние, близкое к религиозному самоотречению, и это при несомненном

общем атеистическом умонастроении Шопенгауэра! Таким образом складывается

некоторое подобие схемы, возникай у датского философа Серена Кьеркегора,

согласно которой в жизни ищущего истину человека последовательно сменяются

эстетический, этический и религиозный стили жизни. Они составляют различные

образцы человеческого поведения, и из них только последний из образцов

обещает спасение. Но перед нами только отдаленное подобие, потому что

Кьеркегор уповал на возвращение к Богу, а Шопенгауэр надеется на то, что

будет достигнуто полное уничтожение всего существующего.

Как считает Шопенгауэр, наивысшая цель искусства состоит в

освобождении души от вызываемых эгоистическими страстями страданий, в

обретении духовного успокоения. Это отчасти близко к идеалу так называемом

«атараксии» древних греков, но не в смысле эпикурейцев, у которых это

понятие означало приятно-безмятежное состояние души, равновесие и гармонию

всей психической и телесной жизни, и не в смысле стоиков, видевших г.

«атараксии» освобождение от страха и мужественное примирение с

приближающимися бедствиями и несчастиями Скорее здесь намечается

«атараксия» в ее скептическое варианте, которая совпадает с установкой на

полное без различие к жизненным благам и невзгодам. Концовка «Этики»

Спинозы, которая гласит, что «все прекрасное так же трудно, как и редко»,

добавляет, несомненно, присутствующий во взглядах Шопенгауэра на роль

искусств, в жизни людей элитарный момент. Не каждый человек способен

достигнуть морального состояния в его эстетическом звучании, но только

художественно просветленный.

VI. «СПАСЁТ ТОЛЬКО ИСКУССТВО…».

Гораздо больший интерес представляют оригинальные разделы, посвященные

вопросам этики, эстетике музыки и культуре в целом. Осмысливая собственный

бытийный опыт и оглянувшись вокруг, Шопенгауэр увидел много зла и

страдания, которые определяли смысл жизни без счастья. Лишь безнравственный

может быть счастлив. Каждый человек должен чувствовать ответственность за

зло, происходящее в мире. Зло не только доминирует, но оно источник и

первооснова всего сущего, оно разлито в окружающем мире и в нас самих в

виде желаний, оно определяет нашу деятельность, а, следовательно, культуру,

которую творит человек - продукт этой злой воли. По мысли Шопенгауэра

первоэлементом мира является Воля, которая, проходя через ряд ступеней

объективации, достигает вершины, объективируясь в человека. В основе

культуры лежит Воля - некая злая, слепая, безосновная субстанция, задающая

пессимистический тон жизнедеятельности человека. Никогда ещё в истории

философии не акцентировалось так место человека в социокультурном процессе.

Он поставлен в центр мироздания. Человек есть начало и конец

мировосприятия, которое предполагает не только логико-рациональное

познание, но и чувствование, лежащее за его пределами. После открытий

психоанализа, бесспорно утверждение об огромном значении бессознательного в

поведении человека, а следовательно в культуре. Бессознательное,

внесознательное, подсознательное, иррациональное - этими понятиями пытаются

обозначить пространство, внутри которого находятся различия, вызывающие

феномен уникальности каждого. Ценности, значения, нормы могут быть

истинными лишь постольку, поскольку они формировались душой. Своеобразие

культуры заключено в душе и духе народа, а не в разуме. Трудности в

изучении культуры связаны со спецификой духовных образований, требующих,

наряду с традиционными формально-логическими методами научного познания,

иные подходы: учет интуиция, анализ художественного творчества как сферы

проявления иррационального, в целом -символическое прочтение бытия. Вклад

Шопенгауэра в культурологию видится в том, что именно он указал на

пространство, где формируются ценности и нормы человека, определяющие его

деятельность, культуру, по большей части лежащие за пределами разумного.

Человек есть существо страдающее. Бытие и страдание - понятия

взаимосвязанные. В философии Шопенгауэра страдание осмысливается

положительно, поскольку является продуктивным, основой творческой

деятельности. Однако плоды человеческого труда не приносят человеку

счастья, он не может насытить свои потребности, так как всякая

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8