Тем не менее, попытки сведения, редукции имиджелогии к мониторингу «рейтингов лидеров» успешно воспроизводятся, - равно, как и попытки сведения всей социологии к абстрактной «системе опросов респондентов», к столь очевидной для любителей «анкетологии».
В данном разделе изучение имиджей лидеров нас интересует лишь как доказательство роли имиджей в движении самого социального качества общежития, как алгоритма системного качества группы социальной власти.
Приведенные выше особенности бытия имиджей проявляются в группе особенно ярко, и самое очевидное из таких проявлений добровольное, вынужденное и бессознательное ранжирование поведения людей, исходя из эталонов поведения лидерства. Косвенно это подтверждается и некоторыми результатами упоминавшихся авторских исследований.
Например, у 65% респондентов, относительно которых была уверенность в сознательном конструировании имиджа, отмечалась явная ориентация на престижные образцы. Отметим, кстати, любопытный нюанс: такая ориентация субъективно связывается большинством респондентов с духовным кризисом общества. По данным автора, более 56% респондентов на открытый вопрос о наиболее ярких признаках их образа жизни в пятерке ведущих параметров выделили лишь один не социально-психологический, так или иначе они передавали чувство конфликтности, отчужденности, разрешение ранее девиантных образцов поведения. При стандартизированном интервью 40% опрошенных руководителей отметили, что работники стали «более нервными», легко вступают в конфликты, особенно женщины, даже при явном росте страха безработицы, 27% отмечают падения «искренности, душевности в отношениях». И лишь 9% считают, что причины, сценарии и способы внутригрупповых конфликтов принципиально не изменились.
При изучении производственного конфликта на предприятии «Виско-Р» более 70% респондентов отметили, как главную причину продолжения конфликта наличие «групп риска», то есть микрогрупп, члены которых идут на открытый и лишенный компромисса конфликт с лидером. Личные качества членов таких групп оцениваются в основном по роли в конфликте. Общую же необходимость иметь имидж, как защитную «маску», позволяющую все же избегать конфликтов с лидерами, безнаказанность агрессивных действий которых отметили 86% респондентов, признали более 90% опрошенных. По данным же социологического центра администрации Тамбовской области, общая тенденция роста социального пессимизма несомненна, причем это прямо сказывается на политических имиджах и оценках их электоратом.
Косвенно это подтверждает, видимо, основное положение символического интнеракционизма, формулируемое Г. Блумером: «люди действуют в отношении субъектов на основе смыслов, которыми располагают о них… Каждое специфическое действие отличается учетом специфического смысла соответствующих вещей, смысл любой вещи, попадающей в поле зрения человека, вытекает или возникает из социологических отношений, в которые человек вступает с другим человеком. Смысл не присущ вещам самим по себе и не является неким индивидуально-психическим феноменом, полностью приписываемым субъектом внешним вещам. Он возникает во взаимодействии и вписывается в него, вот почему он по своей природе является социальным феноменом».
Новые «смыслы» отношений и представляют собой, видимо, ядро процессов ломки или коррекции всей системы имиджей. Парадокс состоит в том, что сейчас действуют две ортогональных системы факторов. Первая из них провоцирует роль имиджей в жизни групп это и падение роли профсоюзов, увеличение числа авторитарных групп, психологическая тяга к патернализму, что провоцирует ориентацию на имидж, и другое. Но есть и обратные процессы: общий рост неврозов, ощущение «дна жизни», когда просто нечего терять, опыт войн, стабильность социально-психологической напряженности.
В результате возникает некая равнодействующая для бытия имиджей в группе, когда их роль имеет стабильно высока в заданном «оптимуме стажа», что особенно ярко проявляется в малом бизнесе. Поясним эту зависимость на рис. 13.
а
0 1 2 б
Рис. 13. Стаж групп и роль имиджей
Такой график достаточно примитивен, но он показывает важную для понимания природы имиджей зависимость. Если знаком «а» изобразить мощность влияния имиджей на жизнь группы, а знаком «б» - стаж группы по времени, то кривая на графике показывает экстремум при стаже 1-2,5 года. Предыдущие исследования автора показывают, что ранее такой экстремум приходился на стаж в 3-5 лет. Подчеркнем также, что восприятие групповых имиджей членами группы вариабельно, то есть неверно, что такие имиджи закрепляется в каком-то универсальном образе, имаже; но существуют и общие ценностные ассоциации, закрепляющиеся через механизмы подражания лидерам и деятельность самих лидеров по их пропаганде, закреплению в ритуальных нормах.
Разумеется, примеры таких данных, которые можно продолжить, недостаточно репрезентативны в силу малой выборки и локальности целей исследований; в данном случае, они приводятся как первичный комментарий выдвигаемого в этом разделе тезиса: групповые имиджи неаддитивны, они не возникают из «сложения» индивидуальных образов группы. Такие имиджи есть атрибут жизни группы, необходимый для воспроизводства всей системы ролей, есть феномен ее духовной жизни. Он отражает необходимость организации группового поведения на образ успеха группы, сохранения приоритета групповых ценностей.
Например, в ходе упоминавшихся авторских исследований, общие характеристики которых даны во введении, отмечались любопытные тенденции в оценках респондентами групповых имиджей:
- групповые «телевизионные имиджи» значительно чаще оцениваются респондентами скептически и нейтрально-юмористически, чем индивидуальные. Скажем, лишь 10-11% респондентов считали, что имиджи Е. Гайдара и партии ДВР в масс-медиа не отличаются; разницу же отметили 60%;
- самый механизм выработки оценки группового имиджа не менее, чем в 55% 65% случаев подразумевает «эффект присутствия». Выявленный в ходе ассоциативного допроса такой эффект «присутствия» означает попытку человека при выработке оценки интуитивно представить себя членом группы, причем в конкретных воображаемых обстоятельствах. Во всяком случае, когда исследуемым был предложен выбор в представлении справочного материала, большинство выбрали информацию по оценке группой индивидуального имиджа, что позволяет, видимо, выдвинуть гипотезу о больших энергетических тратах при оценке групповых имиджей.
Так или иначе, но и приведенные примеры, и описанная выше базовая возможная модель природы имиджа показывают высокую роль имиджей лидерства в алгоритмизации всей внутригрупповой жизни.
В данном случае представляется недостаточным простое постулирование авторской позиции в фундаментальном вопросе о природе лидерства. Дело в том, что такой вопрос один из самых старых в истории гуманитарного знания, и даже простое перечисление акцентуированных сторон и свойств лидерства в истории гуманитарных наук достаточно для демонстрации возможности описываемой модели, хотя, разумеется, такой «аргумент к авторитету» в небольшом историческом экскурсе не является исчерпывающим и не повторяется в данной работе.
В мировой социологии, психологии и философии развитие взглядов на природу и содержание лидерства шло чрезвычайно масштабно, сложно и противоречиво. Изучение генезиса таких взглядов бесспорно заслуживает отдельного исследования.
Лидерство изначально исследовалось в основном через категорию «роль лидера в жизни микро или макрогруппы. Многие авторы осознано или интуитивно формализовали понятие «роль лидера в ситуации», как минимум в следующих значениях:
- «весомость» поступков лидера по сравнению с поступками других членов группы;
- система ожиданий поступков лидера со стороны членов группы;
- неизбежность для лидера совершения заданных ожиданиями группы поступков.
В данной работе предпринята попытка найти компромисс всех трех аспектов в исследовании категории «роль лидера» в ситуациях жизни социальной группы Первая постановка проблемы лидерства известна уже по предфилософии Древнего Китая и Древней Индии. Например, согласно Конфуцию, единой природы лидерства не существует. Лидерство политическое базируется на насилии и психологическом внушении. Истинное же лидерство возможно как власть интеллектуально-нравственного авторитета. Примерно такая же схема действует и в рамках ведантских и неведантских направлений индийской философии. Постулируется, например, что первая истина Будды действует и для самого лидера, - если только он не достиг высоких ступеней восьмеричного пути самосовершенствования. Для индийской философии вообще характерно снятие всяких пределов самосовершенствования нравственного лидера. Он, например, может достичь большей власти над ситуацией, чем сами боги. Основной же спектр подходов к проблеме лидерства оформился в античной философии. Для ее историографии характерен эклектизм, смешение объективистского и субъективистского подходов. С одной стороны, Светоний, Тацит, Плиний старший описывали огромную роль имиджа лидеров в истории; с другой же стороны, они отмечают и тщетность их усилий достигнуть абсолютной власти над ситуацией.
Сократ говорил о мудрости как основе лидерства. Лидер - человек обладающий истинными добродетелями которые приобретаются путем познания и самопознания, и потому равнодушен к имиджам. Основное внимание познанию сути добродетели. Сократ ставит вопрос: как может быть нравственным человек, если он не знает, что такое добродетель? Однако добродетель, то есть познание того, что есть благо, могут достичь лишь «благородные люди». Именно наличие этих добродетелей предопределяет лидера, но не жребий, как это повсеместно практиковалось в период власти демократической партии в Афинах. Платон же считал, что роль лидера лимитируется устройством государства. Идеальное государство возникает как общество трех социальных групп: правителей, стратегов, производителей. Каждому сословию при этом соответствует и одна из основных добродетелей. Таким образом, на вершине пирамиды находятся философы, у которых преобладает разумная часть души, а добродетелью их является мудрость. Так или иначе, проблема лидерства рассматривалась и последующими малыми сократическими школами. Например, основатель кинической школы Антисфен говорит об автократии, то есть автономии нравственной личности как основе лидерства.
Впрочем, сама необходимость стабильности власти в платоновском идеальном государстве диктует необходимость тщательной отработки имиджей «верхних» двух этажей для «низшего». Понимание лидерства Аристотелем тесно связано с его воззрением на мораль. Здесь он во многом близок Платону и Сократу. Однако, в отличии от Платона, он обосновывает свои принципы положением человека в реальном обществе. Лидер же гражданин, обладающий определенными добродетелями, без которых нельзя достичь благосостояния общества. При этом, тем не менее, говорит, что некоторые существа с самого рождения предопределены к подчинению, а другие к господству. То есть, наряду с обладаниями гражданскими добродетелями, для лидерства характерна и некая предопределенность. Для стоиков характерна идея об иррациональности лидерства, поскольку человек должен подчиняться космическому порядку и не должен желать того, что не находится в его власти. Идеал стоических устремлений покой, или, по крайней мере, безучастное терпение. Подобную линию проводят и представители римского стоицизма Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38
