"Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас".

Призываются все: недужные, скорбящие, грешные, после чего следует

"Остановка". В резкой, отрезвляющей форме объявляется, что слова эти

принадлежат бедному, презираемому человеку, жившему тысяча восемьсот лет

тому назад в обществе нищих и прокаженных, суть же призыва такова: мы

должны стать современниками этого бродячего мечтателя, не возмущаясь, но,

наоборот, уверовав, что он Бог. На сегодняшний день, однако, духовные

пастыри и их паства не выполняют этих условий, идут, как в общественной,

так и в частной жизни, на компромисс: "христиане, сами того толком не зная,

упразднили христианство", поэтому "надо попытаться снова распространить

христианство среди христиан".

Атака на церковь

В ожидании ответа на этот суровый вызов Кьеркегор пишет новые, еще

более наступательные по своему характеру религиозные речи. Желая сделать

проповедь доходчивой, он прибегает к лирической, раздумчивой интонации

("Полевая лилия и птица небесная", "Три благочестивые речи", 1849), ярким

сравнениям ("К самопроверке. Рекомендуется современникам", 1851). Тон

становится жестче, грубее в речи "Судите сами" (написана в 1851-52 гг.,

издана в 1876 г.).

Так и не дождавшись от священства и паствы признания в том, что датская

государственная церковь не проповедует новозаветное христианство, Кьеркегор

пришел к выводу: коль скоро такого признания не воспоследовало, его

дальнейшее развитие как личности будет зависеть от того, предпримет ли он

прямую атаку на церковь, олицетворением которой для него был зеландский

епископ Мюнстер. 30 января 1854 г. Мюнстер скончался, и вот тут-то

Кьеркегора прорвало. Профессор теологии Х.Л. Мартенсен прочел над гробом

Мюнстера проповедь, которую незамедлительно отдал в печать. В этой

проповеди он назвал покойного одним из свидетелей истины христианской

церкви. На языке же Кьеркегора, как это явствует из его предшествующих

работ, "свидетель истины" означало: истинный христианин, мученик веры. То,

что это определение было отнесено к епископу Мюнстеру, человеку городскому,

с гуманитарным образованием, благополучному и почитаемому, то есть никак не

мученику веры, послужило своего рода сигналом к битве. Кьеркегор тот час же

написал опровержение, но обнародовал его не ранее, чем Мартенсена, как он и

предполагал, назначили преемником Мюнстера, главою датской церкви. На

опровержение, появившееся в газете "Отечество" 18 декабря 1854г.,

отреагировали многие, в том числе и сам Мартенсен. Кьеркегор опубликовал в

"Отечестве" двадцать одну статью, а кроме того, издал небольшую брошюру,

прежде, чем он основал свой собственный журнал "Мгновение", который выходил

с 24 мая по 24 сентября 1855 г. (десятый номер был подготовлен к печати,

когда Кьеркегор смертельно заболел). В третий раз "вмешавшись" в свою

судьбу, Кьеркегор испытывает блаженство творчества, ибо он должен

разъяснять людям существующие понятия, "будоражить их, жалить иронией,

насмешкой, сарказмом". "Мгновение" — христианский аналог "Корсара", здесь в

ходу язвительные заголовки, парадоксальные афоризмы; поражая своих

противников стрелами сатиры и иронии, поэт расцветает. О цели, которую он

преследует, говорится в помещенной на страницах "Отечества" статье "Чего я

хочу?": "Очень просто: я хочу честности". А результат — в №5 "Мгновения":

"христианство, собственно, еще и не пришло в этот мир, оно так и не шагнуло

дальше своего образца, по крайней мере, дальше апостолов".

Смерть и признание

В промежутке между выпуском №7 и №8 "Мгновения" Кьеркегор опубликовал

речь под названием "Неизменность Бога", в основу которой положен стих из

послания Иакова (I,17). В ней, в частности, описывается, как странник

отыскивает в пустыне источник, неизменно дарующий прохладу, и говорит:

"Слава Богу". А ведь он "нашел всего лишь источник, что же должен сказать

тот, кто нашел Бога! Но и он также должен сказать: "Слава Богу, я нашел

Бога!"

Кьеркегор, как показывает новейшее исследование истории его болезни,

предпринятое медиком Ибом Сегором, страдал прогрессирующим параличом

спинного мозга. Нередко он терял сознание и падал, как дома, так и на

улице. 2 октября 1855 г. его поместили во Фредерикский госпиталь (ныне

Музей прикладного искусства). У его постели дежурил друг детства, пастор

Эмиль Боэсен. Однако Кьеркегор не допустил к себе священника и отказался

принять последнее причастие. Был он также и против того, чтобы на его

похоронах присутствовали духовные лица. Тем не менее в соборе Богоматери,

где состоялась панихида, проповедь произнес епископ П.К. Кьеркегор, брат

философа, а в числе прочих горсть земли на крышку гроба бросил настоятель

собора Э.К. Трюде — к негодованию молодого врача Хенрика Лунда,

посчитавшего нужным вступиться за своего покойного дядю.

По свидетельству многих современников, глаза Серена Кьеркегора излучали

необыкновенный свет. Одним из последних, кто застал Кьеркегора в живых, был

его четырнадцатилетний племянник, впоследствии знаменитый историк Трельс-

Лунд. Он рассказывает в своих мемуарах, что получил разрешение навестить

больного в госпитале. На прощанье Кьеркегор сжал в ладонях его руку "и

сказал: "Спасибо, что пришел ко мне, Трельс! И всего тебе доброго!" Но эти

простые слова сопровождались взглядом, какого я никогда ни у кого не видел.

Глаза его сияли неземным, горним, блаженным светом, который, казалось,

озарял всю палату. Все было в этом потоке света: пылкая любовь,

претворившаяся в блаженство печаль, пронзительная ясность и насмешливая

улыбка."

После смерти Кьеркегора идеи его вызвали сильный резонанс в Дании, а

также в Норвегии, где их подхватил Хенрик Ибсен; сам взыскуя честности,

горячего личного участия, призывая подкреплять слово делом, он представил

Кьеркегора Европе. Уже в 1861 г. Кьеркегор начал выходить в немецких

переводах, мало-помалу с ним начали знакомиться во Франции, США, и в

конечном итоге он завоевал мировую известность. Интерес к его творчеству

настолько велик, что может сложиться впечатление, будто философа куда лучше

знают за границей, чем на родине.[11]

Так, в кратких словах в главе мы провели знакомство с биографией

писателя, показали его сложный и, вместе с тем, необычный жизненный путь.

Подводя итог, надо сказать, что это была действительно гениальная личность,

идеи которой, во многом объясняющиеся складом его личности: болезненностью,

необщительностью, замкнутостью и т.п., хотя и не нашли отзывов

современников, но впоследствии завоевали мировую известность и оказали

влияние на европейскую и мировую философию и литературу. Ему многим обязаны

такие деятели культуры, как Г. Ибсен, М. Унамуно, А.П. Чехов, Н.А. Бердяев,

К. Барт.

Глава 2

В середине XIX века в философии складывались принципиально различные

течения. Позитивисты так или иначе обращались к научным, преимущественно

естественнонаучным данным, и использовали их в своей трактовке философии и

ее проблем. Не менее влиятельными были и течения, которые сознательно

противопоставляли себя естественнонаучному познанию с господствующим в нем

рационализмом - иррационалистические течения. Они, вообще говоря, не

отвергали науку, ее практическое значение для человеческой жизни, но

отказывались видеть в ней адекватный способ познания окружающего мира и

самого человека.[12]

Именно Серен Кьеркегор стал одним из основоположников иррационализма

XIX века и одним из первых философов, деятельность которого ознаменовала

поворот от классической философии к современной.

На первый план С. Кьеркегор выдвигает проблему человека. Никакие

научные рациональные методы, считал он, не годятся для познания человека.

Оно возможно только посредством саморефлексии и чувства.

Человек и его экзистенция становятся для Кьеркегора, а затем и для

очень широкого философского течения, предметом совершенно особого

вненаучного, иррационального типа познания, насколько оно вообще считается

возможным. Человек выходит за пределы науки как нечто абсолютно недоступное

ей.[13]

Итак, в центр своих философских размышлений Кьеркегор ставит проблему

бытия единичного - единого и единственного человека. Чтобы объяснить

особенность своей философии, Кьеркегор последовательно описывает и

анализирует три "сферы существования" человека - эстетическую, этическую,

религиозную.

То есть жизнь человека в целом, как считает Кьеркегор, покоится на тех

или иных правилах поведения, на тех или иных нормах и принципах отношения к

жизни, т.е. на этике. Но этика различна и Кьеркегор различает три

несводимых друг к другу типа жизни, выражающиеся в трех противоположных

стадиях (уровнях) жизни. По сути, Кьеркегор говорит о трех различных

этиках.

Исторически первая стадия, на которой протекает жизнь человека, это

эстетическая. Кьеркегор понимает эстетику как чувственность вообще,

руководствуясь, по-видимому, лишь этимологическим аспектом слова. "на этой

стадии человек обуреваем наслаждениями, одержим страстями. Это этика

большинства, строящаяся на принципе: "срывай день". Крайним выражением

эстетического бытия является эротика. Стремление постоянно искать

чувственного наслаждения разлагает изнутри эстетического человека. Он

становится пленником собственных устремлений. Неизбежно наступает

пресыщение и ощущение бессмысленности существования, сопровождающееся

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6