которую еще Кеплер надеялся найти в орбитах небесных светил, естествознание

со времен Ньютона ищет в математической структуре законов динамики, в

уравнениях, формулирующих эти законы» (1,с.51 – 52).

В отличие от древних пифагорейцев, Гейзенберг сводит все явления не

просто к геометрическим формам, а к «математической струкгуре" динамических

законов. Эти изменения, утверждает он, представляют собой последовательное

осуществление программы пифагорейцев.

В соответствии с тем, что, по словам Гейзенберга, во всех законах

природы есть «простая математическая сущность», «математическая простота

считается высшим эвристическим принципом» (1,с.53) научного исследования.

Все эти рассуждения являются извращением факта возросшего значения

математических методов в современной физике. Действительно, ни одна сколько-

нибудь плодотворная физическая теория не может обойтись без выражения

исследуемых ею законов природы в той или иной математической форме. Но

математические формы не создают явлений природы, не определяют их «рацио-

нальный порядок», не обладают никакой «творческой силой», способной

порождать материальные явления или быть “основой» последних. Существуя в

нашей голове, они только отражают объективные взаимосвязи самих

материальных явлений, присущие им закономерности. Вся история науки

показывает, как наше мышление меняет эти «математические формы», все лучше

и лучше приспосабливая их к объективной реальности, образом которой они

являются. Попытка Гейзенберга объявить «математическую структуру» явлений

основой самих этих явлений представляет собой обычную для всех идеалистов

попытку подменить отражаемое, то есть объективную реальность, ее отражением

– ощущениями, абстрактными понятиями и т. п. (5,с.22).

Намечая пути развития фундаментальной физики, Гейзенберг рисует

оптимистическую картину этого развития. Он полагает, что все пополняющаяся

таблица частиц представляет собой не просто набор данных, не имеющий

внутреннего смысла, но являет некий аналог спектральных линий, позволяющий

обнаружить глубинный закон природы, некую «динамику материи». Именно на

пути поисков этой динамики он и видит возможность радикального продвижения

по пути познания природного мира.

Выдвигая задачу поисков динамики материи, Гейзенберг, к сожалению, не

дает достаточно отчетливой характеристики самого понятия материи и ее

динамики. Иногда он говорит о превращении материи в энергию, давая тем

самым повод думать, что он в некотором смысле отождествляет эти понятия.

Анализируя абстрактный характер современной науки, Гейзенберг говорит, что

в экспериментах с элементарными частицами может быть обнаружено рождение

новых частиц любого типа при условии обеспечения необходимой для их

порождения энергии. Он дает здесь описание определенной ситуации в физике

частиц на привычном физикам языке. При должном его понимании такое описание

само по себе не вызывает сомнения. Но далее Гейзенберг замечает, что все

элементарные частицы, так сказать, изготовлены «из одного материала – его

можно назвать просто энергией или материей» (2,с. 253).

Главная цель атомной, теории, ее, так сказать, программа состоит, по

утверждению Гейзенберга, в том чтобы свести мир к одному "первоначальному

веществу" (1,с.96). Но этому мешает наличие в современной физике ряда

различных типов частиц материи – электронов, протонов, нейтронов и др.

Чтобы осуществить программу этого сведения. Гейзенберг объявляет, будто эти

частицы материи есть, не что иное, как различные формы одной и той же

энергии: «Мы теперь знаем то, что надеялись найти древние греки, а именно,

что действительно существует только одна основная субстанция, из которой

состоит все существующее. Если давать этой субстанции наименование, то ее

можно назвать не иначе, как «энергия»... Материя в собственном смысле слова

состоит из этих форм энергии, к чему всегда следует добавлять энергию

движения... Многообразие явлении нашего мира создается ... многообразием

форм проявления энергии» (1,с.98–99). Для обоснования этих утверждений

Гейзенберг использует факт превращения пар электронов и позитронов в фотоны

(квянты света), которые он рассматривает как форму энергии. С другой

стороны, он заявляет, что известная в атомной фйзике формула: Е=mc2 (где Е

- энергия, m– масса, с – скорость, света) означает, будто энергия

«обладает» массой.

В процитированных словах Гейзенберга содержится уже не просто информация

о физических данных, но их определенная интерпретация философского

характера. Вдумываясь в сказанное, приходится заметить, что понятие материи

оказывается у него настолько неопределенным, что утрачивает даже то

содержание, которое первоначально неявно предполагалось. А именно – материя

понималась как вещество, как субстрат элементарных частиц. из которых

построены атомы обычных тел. Но если материя представляется в то же время и

энергией, тогда остается совершенно неясным, какой смысл имеет утверждение

«материя превращается в энергию». А между тем это утверждение повторяется

как само собой разумеющееся в различных статьях Гейзенберга.

Замечая в трудах Гейзеноерга неопределенность содержания понятия материи

и его отождествление с понятием энергии, М.Э.Омельяновский предполагает

(6,с.27), что использование понятия материи представляло для Гейзенберга

особые трудности. С одной стороны, он не может не оперировать этим

понятием, поскольку исследование структуры материи со времен античности до

наших дней составляет предмет его размышлений. В особенности это понятие,

как ему представляется, было положено в основу концепции Демокрита. Но в то

же время, с другой стороны, он хотел бы, как мы уже заметили, со всей

определенностью подчеркнуть, что современная физика реализует скорее

программу Платона, как бы отказываясь от понятия материи.

Понятие материи, как известно, можно определить как своего рода

сокращение, в котором мы охватываем сообразно их общим свойствам множество

различных чувственно воспринимаемых вещей. Поскольку микрообъекты предстают

нам скорее как абстрактные образы, а не как чувственно воспринимаемые вещи,

понятие материи охватывает эти образы, объединяя в себе все то общее, что

мы считаем присущим им.

Исследуя картину природы, как она рисуется современной физикой,

Гейзенберг замечает, что материю считали «чем-то пребывающим в изменении

явлений». Понятие материи и схватывает это пребывающее в изменяющемся. Как

бы мы ни называли постоянное в изменениях, которые развертываются перед

нашим чувственным или теоретическим взором, оно оказывается глубинной

основой самих процессов, а его воспроизведение в понятии – основой нашего

понимания этих процессов. Понятие материи в разные исторические эпохи по-

разному схватывает это постоянное в изменениях и тем самым каждый раз по-

своему осбеспечывает условие теоретизации нашего знания. Атомы Демокрита

дают нам исторически первый образ этого постоянного – они вечны и

неизменны. В физике частиц ХХ века мы находим более глубокий образ этого

постоянного в виде различного типа симметрий и соответствующих

сохраняющихся величин, которые характерны для всех известных превращений.

Понятие материи существенно изменилось со времен Демокрита. Но при всем

изменении было бы методологическим упущением не замечать того исторического

инварианта, который составляет непреходящий смысл этого понятия (6,с.25).

Когда Гейзенберг говорит, что все элементарные частицы как бы

изготовлены из одного материала, то тем самым он и указывает на

фундаментальный признак понятия материи. Сам этот материал, как полагает

Гейзенберг, и можно назвать материей. Гейзенберг верно отмечает

существенный признак этого понятия, но говорит, что то общее, что лежит в

основе всех превращений, можно назвать не только материей, но еще и

энергией. Тем самым Гейзенберг указывает на самое существенное в содержании

понятия материи а именно на ее постоянство при всех превращениях, ибо то же

самое можно сказать и об энергии.

Однако было бы ошибочным отождествлять эти понятия. Энергия – понятие

физическое, материя – понятие философское. Здесь, в области физики, на

почве теоретического познания они соприкасаются настолько, что возникает

соблазн полностью отождествить их и тем самым устранить одно из них как

излишнее в научном языке. И хотя Гейзенберг в явной форме не делает этого,

тем не менее его стремление подчеркнуть приоритет методологической

концепции Платона может создать у читателя впечатление, что он склонен

заменить понятие материи понятием энергии. Но такая трактовка позиции

Гейзенберга в его отношении и понятию материи была бы неточной. Если

рассмотреть его концепцию в целом, то увидим, что глубокое осмысление всего

хода научного познания, которое представлено, в частности, и в книге «Шаги

за горизонт», вьнуждает Гейзенберга не отменять, но углублять понятие

материи. Это осмысление , проведенное Гейзенбергом с такой

основательностью, не позволяет развернуться указанному предубеждению в

ошибочную позицию.

В ХХ веке произошли глубинные изменения в основаниях атомной физики.

Научное познние встретилось с такой областыо реальности, которую невозможно

выразить в привычных понятиях. В классической науке само собою разумелось

разделение природных объектов и нашего знания о них. Если мы хотим понять

структурную картину материи на уровне элементарных частиц, то мы вынуждены

принять во внимание и те физические процессы, с помощью которых мы получаем

знание об этих частицах. В отличие от материальных объектов повседневного

опыта вопрос о существовании микрообъектов современной физики принципиально

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7