крестился, а в 391 году был рукоположен во пресвитера и всю остальную

жизнь провел в африканском городе Гиппоне, епископом которого он сделался

в 395 году. Он оставался епископом гиппонийским в продолжение 35 лет, до

самой своей смерти. В этот период он написал очень много сочинений, а

также принимал активное участие в церковной жизни. Он сделался незаменимым

участником всех африканских соборов. Дело было в том, что в Африке

существовал обычай ставить епископа над каждым приходом, насчитывающим

более двенадцати человек. Естественно, большинство епископов были

малообразованными, простыми людьми. Будучи единственным среди них

богословом и ритором, Августин фактически возглавил церковную жизнь

Африки. Его громадная популярность и влияние позволили ему внести большой

вклад в законодательную деятельность африканской Церкви. Так, например, в

419 году он активно участвовал в деле священника Апиария, смещенного

местным синодом. Апиарий обратился с жалобой к папе, который восстановил

его в чине. Африканская Церковь воспротивилась вмешательству Рима в ее

дела. Это дало Августину повод написать резкое письмо против папы от имени

африканского епископата.

Блаженный Августин умер 28 августа 430 года во время осады Гиппона

армией готов.

Творения блаженного Августина.

1. «Исповедь». В этом автобиографическом сочинении Августин описывает

свою жизнь в терминах мистического и духовного опыта. Эта книга есть свиде-

тельство неукротимой силы его веры, внутренней честности, пылкости,

фантазии и свободы ума.

2. «Отречение», написанное в поздний период его жизни, представляет

собой поправки изложенных ранее взглядов с позиции его изменившегося

мировоззрения.

3. «О Граде Божием». Эта книга представляет собой апологию

христианства, в которой первые десять книг посвящены опровержению

язычества, а в книгах XI-XVIII содержится описание двух «градов»: мирского

и Божия. Под «градом» разумеется общество. Два града описаны симметрично в

противопоставлении друг другу. Пронизывающее эту книгу мировоззрение во

многом обязано своим возникновением событию, потрясшему весь западный мир,

-взятию Рима Аларихом в 412 году. Основанный божественным провидением,

воспетый Вергилием вечный город, столица и центр цивилизации перестал

существовать. Августин объясняет катастрофу тем, что Рим был градом «этого

мира», где ничего вечного нет и быть не может. Идея двух «градов» глубоко

отразилась на средневековом видении христианского общества.

4. Ряд сочинений «Против манихейства».

5. Ряд сочинений «Против донатизма». Донатисты были сектой, возникшей в

результате гонений на христиан. Они возражали против возвращения в лоно

Церкви тех епископов, которые скомпрометировали себя во время гонений. По

существу вопрос касался понимания таинств: зависит ли их «действенность»

от личных качеств священнослужителей?

6. Ряд сочинений «Против Пелагия». Пелагий, родом из Британии, был

блестящим оратором и писателем, преподававшим гуманитарные дисциплины в

Риме. В своих 'сочинениях он протестовал против низкого уровня

христианской жизни в послеконстантиновой Церкви, проповедуя христианский

героизм и совершенство. Церковь, согласно Пелагию, должна состоять из

непогрешимых, совершенных людей, причем качества эти достижимы

человеческим усилием. В полемике с Пелагием родилось учение блаженного

Августина о спасении через благодать. Он также писал против ученика

Пелагия Юлиана Экланского, учившего, что не следует крестить младенцев,

ибо они безгрешны.

7. «О Троице» - богословский трактат, написанный в более поздний период

жизни Августина. Это умозрительное сочинение о тайнах Пресвятой Троицы

оказало огромное влияние на западное богословие. Хотя сам Августин

исповедовал никейскую веру, а прибавка слова Filioque к Никейскому Символу

веры возникла независимо от него и гораздо позднее, тем не менее на

основании этой работы оказалось возможным догматическое оправдание

Filioque на Западе.

2. «Что же за тайна — человек!»

"Как же люди отправляются в путь, чтобы восхититься горными вершинами,

грозными морскими волнами, океанскими просторами, блужданиями звезд, но

при этом оставляют в небрежении самих себя?" Эти слова Августина, с

петрарковской интонацией, в "Исповеди" играют программную роль. По-

настоящему проблема всех проблем — это не космос, а человек. Не мир

загадка, но мы сами. " Ведь ты. Господи, и число волос на его голове

знаешь, так что ни один из них не упадет без ведома Твоего. И все же куда

проще сосчитать волосинки, чем страсти и душевные колебания".

Впрочем, проблема человека интересует Августина не как абстрактная, с

точки зрения его сущности вообще. Это проблема конкретного я, человека как

невоспроизводимого индивида, как личности в ее отдельности и особенности.

"Я сам, — говорит Августин, — стал для меня самого ощутимой проблемой,

большим вопросом , "я не осознаю всего, что я есть". Так, Августин как

личность становится протагонистом собственной философии: наблюдателем и

наблюдаемым.

Сравнение с философом наиболее близким и дорогим ему по духу наглядно

обнажает для нас всю новизну и свежесть такого подхода. Плотин также

настаивал на необходимости обратиться во внутренний мир нашей души, где

только и следует искать истину. Но, говоря о душе и ее глубинах, он

оставался на уровне абстракций, вернее, ригористически лишал ее тонкого

покрова индивидуальности, игнорируя конкретный план личностного. Плотин в

своих работах не только никогда не касался себя самого, но не говорил об

этом и с друзьями. "Плотин, — рассказывает Порфирий, — был одним из тех,

кто стыдился, что должен жить в теле. Будучи в таком расположении духа, он

неохотно рассказывал о себе, о рождении, своих родителях, родине. С

негодованием он отвечал Амелию на просьбу поторопиться с портретом: "Не

достаточно, стало быть, нацарапать это жалкое подобие, которым природа

пожелала меня наградить, но вы помимо того желаете, чтобы я согласился

увековечить эту маску кажимого, видеть которую было бы сущим наказанием".

Напротив, Августин постоянно говорит о себе в своей "Исповеди", не

утаивая ничего, рассказывает не только о родителях, родине, людях, ему

дорогих, но обнажает душу свою во всех ее тончайших изгибах, велениях и

интимных переживаниях.

Вся Исповедь направлена на выход за пределы психологии: она содержит в

себе всю метафизическую антропологию, всю теологию. Анализируя свою жизнь,

жизнь человека, св. Августин обнаруживает (и показывает это нам) в глубине

своего существа пустоту, отсутствие Бога у живущего во грехе, потребность

в Боге и готовность принять Его у пребывающего в печали, приход Бога к

стремящемуся ко спасению, наконец, признанное присутствие Бога у ведущего

благую жизнь. Такое подлинное самопознание ведет человека за пределы

собственного бытия, к Богу, который «глубже глубин моих и выше вершин

моих». Именно в этом истинная ценность Исповеди, и именно так надо изучать

и перечитывать ее (для многих поколений христиан эта книга, еще до

появления Подражания Христу, стала самым распространенным учебником

духовной жизни), отыскивая в ней образец внутренней жизни, овладевая

искусством размышления, умением преобразовать самые скромные события в

жертву хвалений, в исповедь в обоих смыслах этого слова: как признание

грехов человеческих и как признание Божественной славы. По мнению

французского историка Анри Мару, тому, кто постарается именно так

перечесть Исповедь Августина, великолепно раскроется истинный смысл слов

Христа: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет

душу свою ради Меня, тот сбережет ее!» (Лк 9,24). По сравнению с этим

глубоким овладением человеческой реальностью, насколько выглядит

поверхностным «культ Я», о котором говорили эстеты времен Габриэля

д'Аннунцио или Мориса Барреса; насколько наивным и тщетным кажется

самоанализ Анри Амиеля или Андре Жида при сопоставлении с этим погружением

во внутреннюю бездну, где происходит трагический диалог между благодатью и

грехом. Здоровье, самоидентичность, совершенство придут только в такой

экстатической перспективе: это дар, ниспосланный помимо прочего hos

epigignomenon; человек реализует себя лишь на пути следования к Богу.

Но где и как можно найти Бога? За точку отсчета возьмем самое высокое,

самое совершенное и наиболее близкое Создателю в его собственном творении

— человеческую душу в чистейшем ее проявлении. Ибо человек создан по

образу и подобию Божию (вся патристическая мысль была будто вдохновлена

этими стихами книги Бытия 1,26): в человеческой душе мы должны суметь

распознать присутствие и след Бога. Во всякой истине (очевидно, что для

Августина, как платоника, речь идет о «вечных» истинах, схожих с

математическими, но не об истинах факта) он видит отражение, излучение

божественного великолепия (теория иллюминации).

Но этот метод исследования лучше всего проявился при изучении,

созерцании центральной тайны веры — тайны Троицы, вдохновившей его на

создание другого своего великого произведения: воспринятая вначале через

веру, уточненная богословским, анализом в дискуссии против арианской

ереси, она открывается нашему духу как объект, в который надо проникнуть,

который надо «понять», что, разумеется, не достижимо в полной мере в

условиях человеческого существования. Если Бог троичен («О Господь, Бог

Единый, Бог Троицы»), как это было усвоено Августином согласно церковной

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6