В такой оценке морали и права, несомненно, правильно то, что для права действительно характерна наиболее высокая, так сказать, предельная (для сферы духовной жизни) внешняя объективизация, институциализация и отсюда большая четкость, строгость и формализованность регулирования, и то, что оно концентрирует жесткие государственно-принудительные меры воздействия.
Однако если рассматривать мораль и право детализированней и, в частности, в плане того, насколько органичны для них запреты и дозволения, то подобная оценка нуждается в уточнениях, и довольно значительных.
Прежде всего содержащиеся в праве запреты (в том числе большинство запретов, за нарушение которых предусматриваются наиболее жесткие меры государственно-принудительного воздействия—меры уголовной ответственности) “пришли” в него из господствующей морали. И запреты элементарного, общечеловеческого общежития (не нарушать личную телесную неприкосновенность, не оскорблять человека и др.), и запреты специфически социального, нередко узкоклассового содержания, призванные обеспечивать неприкосновенность, защиту данного строя,— все это по своему происхождению есть требования господствующей морали.
Сами же жесткие государственно-властные меры воздействия восходят к государству и, строго говоря, не характеризуют непосредственно правовое содержание юридического регулирования, его специфику. Более того, при режиме законности они потому-то и выражаются в праве, что таким путем возможно их упорядочить, т.е. ограничить четкими рамками, достигнуть единства применения, подчинить единым принципам, строгой процедуре.
4. Обратимся теперь к самому существенному моменту взаимосвязи права и морали. Он заключается в том, что при всей самостоятельности, суверенности права и морали они все же находятся в глубоком единстве.
С этой точки зрения право должно быть морально обосновано, иметь своего рода легитимацию с позиций господствующей, общепринятой морали.
Есть тут и принципиальный сущностный момент. Право призвано воплотить, актуализировать, сделать реальной одну из высших моральных ценностей, имеющую общецивилизационное значение,—справедливость. Не случайно поэтому категории “право”, “правда”,“справедливость” на всех этапах цивилизации рассматривалиь как нечто единое, нераздельное.
С данных позиций вполне обоснованно видеть в праве нормативно закрепленную справедливость[11]. И надо думать, эта характеристика права настолько существенна, что при освещении его общих параметров, его силы, самой сути того, что выражено в понятии “правовые начала” (или “дух права”), указанную характеристику нужно поставить в один ряд с другими и видеть в праве как явлении цивилизации и культуры не только выражение высокой упорядоченности и гаранта свободы автономной личности, но и воплощение одного из высших нравственных принципов — справедливости.
5. Характеристика права как явления морали имеет общемировоззренческое, общетеоретическое значение, призванное дополнить ранее изложенные положения, сформулированные с позиций цивилизации и культуры. Надо полагать, дальнейший анализ может раскрыть подобное понимание права с новых, принципиально важных сторон (тем более, что даже под углом зрения философов-классиков право оценивалось как мораль, регламентирующая правителя; обратим внимание — правителя!).
Вместе с тем было бы неверным переводить указанные характеристики на операциональный уровень, связанный с практической юриспруденцией. В частности, противоречило бы духу права и идее законности ставить саму возможность реализации юридических норм, их применение в зависимость непосредственно от моральных критериев и стандартов. Как верно отмечено в литературе со ссылкой на Р. Дворкина, “моральные стандарты определяют конкретное выражение правовых принципов и вообще имеют отношение к праву исключительно постольку, поскольку они имплицитно присутствуют в юридических текстах, политически введены в правовую систему”[12]. В дальнейшем мы еще вернемся к данному вопросу и, рассматривая соотношение законности и моральных начал, увидим, что отступление от установленных законом общих правил возможно лишь в случаях и по основаниям, которые тоже устанавливаются законом. Заключение
В современных условиях проблема ответственности (особенно позитивной) стоит, как никогда, остро, поскольку неизмеримо возросла роль отдельного человека в окружающем мире, расширилась его свобода и в то же время зависимость от внешней социальной и естественной среды. Увеличилось число ситуаций, при которых над человеком, кроме собственной совести, нет другого контроля. Принятие субъектом любого решения, выбор того или иного варианта поведения связаны с повышенной ответственностью за возможные неблагоприятные последствия.
При этом особую злободневность приобретает сегодня вопрос об ответственности политических лидеров, государственных деятелей, особенно тех, кто волею судьбы оказывается у кормила власти, рычагов управления. Своими непродуманными, ошибочными или волюнтаристскими действиями и решениями они могут причинить (и причиняют) огромный и непоправимый вред обществу, государству, гражданам. Но, как правило, никакой ответственности за это не несут — ни моральной, ни политической, ни тем более юридической. “Порулив” страной, они уходят в тень и начинают спокойно, “тихо-мирно” писать мемуары о днях своего властвования. Впрочем, некоторые пишут и находясь “при должности”.
Безответственность и безнаказанность плодят новые злоупотребления и преступления, подрывают правопорядок, дестабилизируют общество, разлагают людей. Еще Ш. Монтескье заметил: “Вникните в причины всякой распущенности и вы увидите, что она проистекает из безнаказанности”. Звучит весьма современно. Подтверждается истина о том, что есть два верных способа разложить нацию — не наказывать виновных и наказывать невиновных. К сожалению, и сегодня в России встречается то и другое.
1. Бердяев Н. А. Философия неравенства. М., 1990.
2. Боброва Н. А., Зражевская Т. Д. Ответственность в системе гарантий конституционных норм. Воронеж, 1985.
3. Гегель. Философия права. М., 1990.
4. Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974.
5. Дробницкий О.Г. Проблемы нравственности. М., 1977.
6. Иеринг Р. Борьба за право. М., 1991.
7. Ильин И. А. Путь к очевидности. М., 1993.
8. Керимов Д. А. Предмет философии права // Советское государство и право. 1994. № 7.
9. Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972.
10. Лившиц Р. 3. Право и закон в социалистическом правовом государстве// Сов. государство и право. 1989. № 3.
11. Малиново И. П. Философия права (от метафизики к герменевтике). Екатеринбург. 1995.
12. Малиново И. П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996.
13. Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект. Саратов, 1994.
14. Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983.
15. Нерсесянц В. С. Право: многообразие определений и единство понятия // Советское государство и право. 1983. № 10.
16. Общая теория права: Учебник для юр. вузов / Ю.А. Дмитриев, В.В. Лазарев и др.; Под общ. ред. А.С. Пигалкина. - 2-е изд., испр и доп. - М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумена, 1995.
17. Сов. государство и право. 1989. № 2. С. 146.
[1] См. Д. М. Угринович. Введение в теоретическое религиоведение. М., 1973, с. 98—102; Л. Д. Сухов. Религия как общественный феномен (Философские проблемы исследования). М., 1973, с. 105, 107—110; “Научный атеизм”. М., 1973, с. 105—106.
[2] См. “Взаимодействие форм общественного сознания”. М., 1964, с. 3; С. А. Токарев. Религия в истории народов мира. М., 1976; с. 547; А. Д. Сухов. Религия как общественный феномен, с. 57.
[3] См. Л. Д. Сухов. Религия как общественный феномен, с. 69, 75, 81, 95—96.
[4] См. Д. М. Угринович. Философские .проблемы критики религии (О специфике религии и ее месте в общественном сознании). М., 1965, с. 330—331.
[5] См. С. Л. Токарев. Религия в истории народов мира, с. 548—549.
[6] См. “Основы научного атеизма”. Учебное пособие. М., 1962, с. 7.
[7] Cм, О. С. Ружелите, Отрицание свободы совести в буржуазных странах. М., 1964; М. М. Персии. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917—1919 гг.). М., 1958; М. Г. Кириченко. Свобода совести в СССР. М., I960; Ф. М. Рудинский. Свобода совести в СССР. М., 1961; его же. Советское право и преодоление религиозных предрассудков. — “Советское государство и право”, 1964, № 2; И. Бражник. Об отделении церкви от государства: история и современность. — “Наука и религия”, 1970, № 3.
[8] См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, с. 173.
[9] См. “О религии и церкви”, с. 96—98. Аналогичные декреты были приняты: 22 января 1919 г. в Украинской ССР, 15 апр. 1921 г.—в Грузинской ССР, 11 января 1922 г.—в Белорусской С и 26 ноября 1922 г. — в Армянской ССР.
[10] См.: Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1974. С. 275- и ел.; Его же. Проблемы нравственности. М., 1977. С. 84.
[11] См.: Лившиц Р. 3. Право и закон в социалистическом правовом государстве// Сов. государство и право. 1989. № 3. С. 17.
[12] Сов. государство и право. 1989. № 2. С. 146.
Страницы: 1, 2, 3, 4
