Справедливость представляется как существование при минимуме социальных (общественных) ограничений, связанных с функционированием аппарата управления, распределения и пр., и при максимуме возможностей (как материального, так и культурного плана), при том, что уровень таких возможностей и степень их доступности для всех членов общества одинаковы.
В философии Древнего Востока и Древней Греции справедливость рассматривалась как внутренний принцип существования природы, как физический, космический порядок, отразившейся в социальном порядке. Справедливость является важнейшей категорией социально-философской мысли, морального, правового и политического сознания. К категории справедливости неоднократно обращались и такие мыслители, как Г. Спенсер, Дж. Локк .
Дж. Роулс в своей работе «Теория справедливости» формулирует два принципа понимания справедливости:
1) каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других.
2) социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы:
(а) от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех,
(б) доступ к положениям и должностям был бы открыт всем».
Аристотель разделял справедливость:
· уравнивающую (применяется в ситуации обмена определенными ценностями или при возмещении ущерба, то есть по возможности равноценная замена утраченного) и
· распределяющую (возникает в обществе при распределении ресурсов, благ: власти, собственности и.т.д., в зависимости от вклада каждого в общее дело).
В ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека закреплено положение о том, что каждый при установлении обоснованности уголовного обвинения, выдвинутого относительно него, имеет право на справедливое и открытое рассмотрение на протяжении разумного срока независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. В ч. 2 и 3 этой статьи изложены минимальные процессуальные гарантии, которые предоставляются тому, кого обвиняют в совершении преступления (презумпция невиновности, равный характер соперничества сторон и равенство средств доказывания, право на правовую помощь). Статья 2 Протокола № 7 к Конвенции фиксирует право осужденного на представление жалобы, а ст. 3 - на компенсацию за незаконное осуждение.
Настоящий смысл ст. 6 Конвенции, сформулированной в слишком оценочной форме, выясняется лишь после ее отображения в решениях Европейского суда по правам человека, практика которого отмечается откровенно прецедентным характером.
Понятие «уголовное обвинение» в контексте Конвенции приобретает самостоятельное значение. Если согласно с национальным законодательством предъявленное лицу обвинение принадлежит к «сфере уголовного права», то для цели Конвенции оно будет считаться «уголовным». Однако если по национальному законодательству лицо обвиняется в правонарушении, которое не является преступлением, Суд должен рассмотреть вопрос, не принадлежит ли это обвинение к «сфере уголовного права» в том понимании, которое предоставляет этому сроку Конвенция. При этом Суд должен учитывать природу органа, который рассматривал дело, характер правонарушения и/или строгость наказания за его совершение (решение по делу Енгеля от 8 июня в 1976 г.). Потому совершенные в Украине некоторые административные правонарушения могут быть признаны Судом уголовными в соответствии с содержанием ст. 6 Конвенции и в таком случае судопроизводство должно осуществляться с сдерживанием предусмотренных ею процессуальных гарантий.
Право обвиняемого на рассмотрение дела «независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона» включает три элемента:
1) наличие суда, созданного на основании закона и в соответствии с критериями независимости и непредубежденности;
2) наличие у суда компетенции относительно рассмотрения уголовного обвинения и принятия решения, которое имеет принудительную силу выполнения;
3) доступность суда (решение по делу ле Конта, ван Левена и где Мейера от 23 июля в 1981 г.).
Суд должен быть независимым от исполнительной власти и от сторон, судьи должны быть неизменяемыми на протяжении срока их полномочий и действовать по процедуре, которая гарантирует принятие справедливого решения по каждому уголовному делу. В то же время должна быть внутренняя независимость, невзирая на возможность существования института дисциплинарной ответственности судей (решение по делу Бомартена от 24 ноября в 1994 г.).
Требование непредубежденности судей в чем-то совпадает с требованием их независимости, особенно относительно сторон. Так, на пример, рассмотрев дело Пирсака, Суд отметил разницу между объективными и субъективными факторами, которые нужно применять при определении непредубежденности судей. Он определил непредубежденность как «отсутствие предубеждения или предубежденности», подчеркнув, что первый элемент связан со «стремлением установить личное убеждение судьи по данному делу», а второй - с «определением того, предоставил ли он достаточные гарантии, чтобы исключить любое законное сомнение относительно этого» (решение от 1 октября в 1982 г.).
Личная непредубежденность членов суда резюмируется до тех пор, пока не будет доказано противоположное. Что же касается видимой объективной непредубежденности, то Суд в некоторой степени пошел за английской поговоркой: «Отправление правосудия должно не только осуществляться, но и быть видимым». Судьи обязаны вызывать доверие у участников судебного разбирательства. Любой судья, относительно которого есть основания для подозрения в недостаточной непредубежденности, должен брать самоотвод (решение по делу Сайрова ди Карвале от 22 апреля в 1994 г.).
К сожалению с этим пониманием непредубежденности не сравнимы положения УПК Украины, в соответствии с которыми суд должен брать на себя инициативу относительно обвинения, а именно:
1) возбуждать уголовное дело (статье 4, 251, 276, 278, 279, 430);
2) постановлять обвинительный приговор при отказе государственного обвинителя и пострадавшего от обвинения;
3) посылать по своей инициативе уголовное дело на дополнительное расследование в случае неполноты предварительного следствия (ст. 246);
4) приносить протест (право председателя суда) против интересов осужденного из мотивов необоснованного оправдания или применения закона о менее тяжелом преступлении или строгости наказания (статье 384, 385).
Право доступа в суд допускает, что заинтересовано лицо должно иметь возможность рассмотрения нарушенного относительно него дела в суде и ему не должны препятствовать избыточные правовые или фактические преграды. Любое ограничение этого права должно быть оправданным. Государство должно обеспечивать реальный и конкретный доступ, продуманно создавая свою судебную систему и процедуру обращения в суд (решение по делу Циммермана и Штайнера от 13 июля в 1983 г.).
В уголовных делах право доступа в суд не является абсолютным, но лишь в том понимании, что физическое лицо не имеет права настаивать, чтобы обоснованность обвинения была установлена судом в случае закрытия дела из-за отсутствия состава преступления, а также не может требовать уголовного преследования третьих лиц. Практика Суда, связанная с решением вопроса о нарушении права на доступ в суд, исходит из того, что государство не может ограничить или упразднить судебный контроль в определенных сферах или относительно определенных категорий лиц.
С учетом сказанного выше в Украине необходимо расширить доступ в суд. Судебный контроль нужно распространить на узловые точки дознания и досудебного следствия, где имеет место вынужденное ограничение конституционных прав и основных свобод человека. В частности, во время досудебного следствия такие процессуальные действия, как
· направление обвиняемого на стационарную экспертизу (ограничивается свобода);
· отстранение его от должности (ограничивается право на труд);
· наложение ареста на имущество обвиняемого (ограничиваются правомочию владельца);
· воссоздание обстановки и обстоятельств события и проведения других следственных действий в жилье вопреки воле лиц, которые там проживают (ограничивается право на неприкосновенность жилья),
должны осуществляться лишь по мотивированному решению суда. Это связано с тем, что судья в отличие от прокурора не является стороной по делу, а потому должен быть беспристрастным (решение по делу Хубера от 23 октября в 1990 г.).
В уголовно-процессуальном законодательстве Украины не установлено предельного срока рассмотрения уголовных дел в суде первой инстанции. Однако, независимо от этого, судьи должны сдерживать разумные сроки, особенно тогда, когда обвиняемый находится под стражей. Относительно таких дел в ч. 1 ст. 6 Конвенции закреплено требование относительно права «на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение», который гарантируется ч. 3 ст. 5 Конвенции. Содержание понятия «разумный срок» определяется характером дела. Период, о котором идет речь в ч. 1 ст. 6 Конвенции, охватывает не только время к началу суда, но и общую длительность судебного разбирательства, к принятию решения судом первой инстанции (решение по делу Дьюера от 27 февраля в 1980 г.).
Во время определения разумного срока нужно также учитывать
· сложность дела;
· последствия нарушения этого срока для обвиняемого;
· оперативность работы органов расследования и суда; поведение обвиняемого.
Определение степени сложности дела зависит от характера, тяжести и количества совершенных обвиняемым преступлений, рассматриваемых в рамках одного дела; от отдаленности во времени исследуемых событий от судебного процесса; от трудностей, которые возникают в связи с собиранием доказательств (большое количество свидетелей, экспертиз и тому подобное).
Страницы: 1, 2
