Существуют определенные трудности в обучении в школе берберскому языку. В качестве алфавита был выбран тифинаг, используемый туарегами. Некоторые настаивают на введении арабского алфавита, другие – латинского. В настоящее время преподаются все три диалекта берберского языка. Президент ассоциации «Азетта» А. Аррахмуш заявил в связи с этой проблемой: «Это успокаивает наших противников, которые утверждают, что нет единого берберского языка, а существуют несколько диалектов, и поэтому невозможно признать берберский язык национальным или официальным. Метод, используемый Королевским институтом, предназначен для разрушения нашего единства. Мы уже отстали на четырнадцать веков, и мы могли бы ждать еще сорок лет!». Вопрос унификации языка приобретает особое значение. Королевский институт делает упор на постепенной стандартизации языка, орфографии и лексики.

В целом правящий режим достаточно оперативно реагирует на развитие ситуации в берберских районах, на усиление берберского движения и его политизацию. Он в определенной степени идет навстречу требованиям берберов в культурно-лингвистической области, не чинит препятствий образованию новых проберберских политических партий. Подавляющее большинство берберских культурных ассоциаций и политических партий отвергают исламизм, особенно в его радикальной форме, что сближает их в этом плане с королевским дворцом.

Усиление координации деятельности берберских ассоциаций в 90-х годах, участие отдельного блока проберберских партий в парламентских выборах 2002 г. указывают на тенденцию к консолидации и укреплению единства берберского движения.

В ближайшем будущем не следует ожидать радикализации берберского движения, учитывая как гибкость политики правящего режима, свободное функционирование в Марокко берберских культурных ассоциаций и проберберских политических партий, так и наличие у короля мощного репрессивного аппарата и эффективных спецслужб. Эти силовые структуры в значительной мере способствовали «выстраиванию» марокканских партий в лояльную оппозицию «его величества». Берберы хорошо помнили о жестоком подавлении войсками во главе с наследным принцем Хасаном и генералом М. Уфкиром восстания рифских племен в 1958 г., расправу с участниками заговоров 1971 и 1972 гг., в которых самое активное участие принимали берберские высшие офицеры, разгром силами безопасности в начале 70-х годов в берберских районах партизанских групп, организованных лидером зарубежного отделения НСНС М. Басри.

В более долгосрочной перспективе ситуация в берберском регионе будет зависеть от степени учета монархией интересов культурной, политической и экономической элиты берберов, усилий государства по социально-экономическому развитию берберских районов, наиболее отсталых в Марокко. Кроме того, на положение в берберских районах будут оказывать влияние как решения берберской проблемы в Алжире, где берберское движение более радикальное, чем в Марокко, так и возможное вмешательство внешних сил. От этого зависит, приобретет ли берберское движение в королевстве сепаратистский характер.

Анализ политической ситуации в Марокко позволяет сделать вывод, что в этой стране нет существенного продвижения по пути либерализации и демократизации, и не возросла роль оппозиции режиму. По-прежнему высшая власть принадлежит монарху, который контролирует законодательную и исполнительную структуры, может в случае необходимости отправить в отставку правительство, распустить парламент, изменить конституцию, ввести чрезвычайное положение, отложить местные и парламентские выборы. На ключевые позиции в государственном аппарате и в экономике король назначает лояльных ему лиц, несколько ключевых министерств фактически полностью подчинены королю. Существует «теневой кабинет» из ближайших советников монарха и назначенных им на высокие государственные посты деятелей. В течение четверти века Палата представителей контролировалась путем косвенных, двухступенчатых выборов трети депутатов, значительное большинство которых в силу специфики коллегии выборщиков, как правило, поддерживало правительство. И это притом, что путем различных махинаций и фальсификаций, а также широкого использования административного ресурса оппозиция была обречена на меньшинство в парламенте. Хотя с 1997 г. вся Палата представителей избиралась посредством прямых выборов, учреждение Палаты советников, по своим полномочиям почти не уступавшей нижней палате, позволяло в случае необходимости нейтрализовать действия Палаты представителей.

Марокканские монархи решительно заявляли о намерении сохранить свои прерогативы, упрочить и без того очень сильную королевскую власть. Хасан II оправдывал авторитарный характер режима как религиозным, так и политическим фактором. Его позиция была изложена в интервью газете «Монд» 2 сентября 1992 г. накануне референдума по новой конституции. Король сослался на свою ответственность как духовного руководителя марокканцев и на то, что монархия обеспечивает национальное единство. «Ислам запретил мне учреждать конституционную монархию, в которой я как король делегировал бы все свои полномочия и царствовал бы, но не управлял… Я могу передать власть, но я не имею права по собственной инициативе отказываться от своих прерогатив, потому что они имеют также духовный характер»60. Eго сын Мухаммад VI считал долгом выполнение монархом своих полномочий, определенных конституцией, и «не оставил никаких сомнений в отношении своего намерения царствовать и править».

Хасан II заявил в марте 1994 г., что слишком быстрый переход к демократии может вызвать хаос, потому что демократии необходимо долго учиться. Он предупреждал, что народ, не имеющий демократического опыта, рискует стать жертвой политиков, рвущихся к власти под прикрытием лозунгов о демократии. Резон в словах Хасана II есть. Пример, скажем, такой страны, как Алжир, показывает, что там, где нет традиций демократии, неконтролируемый процесс широкой политической либерализации и демократизации грозит пагубными последствиями для страны, разгулом национализма и исламизма, гражданской войной, распадом государства.

Вместе с тем опасности, подстерегающие при проведении либерализации и демократизации, могут использоваться правящим режимом для торможения реформ, сохранения авторитарной системы, ограничения активности оппозиционных сил. Элементы демократии и политической либерализации в 80–90-х годах часто являлись в Марокко продолжением патронажно-клиентельных отношений. Хасан II создавал благоприятные условия для тех оппозиционных партий и деятелей, которые проявляли готовность к компромиссу и сотрудничеству с монархическим режимом, и игнорировал и репрессировал их, когда наталкивался на противодействие оппозиции. В Марокко, как отмечает марокканский исследователь А. Маграуи, происходит «деполитизация сферы социальных отношений» (под деполитизацией он имеет в виду маргинализацию проблем легитимности или верховной власти) и приоритет отдается чисто техническим методам и средствам решения экономических проблем. Политические партии, которые могли бы инициировать и возглавить демократические реформы, разделяют мнение короля о том, что страна нуждается просто в хорошем управлении экономикой. В этих условиях авторитарная власть монарха весьма уязвима для исламистской критики. Мухаммад VI признает это. Еще 9 октября 1999 г. он призвал к реализации «новой концепции власти»64. В январе 2000 г. в речи в Касабланке король вновь говорил о концепции власти, основанной на честности, прозрачности и власти закона. В дальнейшем он не раз касался этой темы. Однако пока реальных шагов в этом направлении не сделано.

При всем авторитаризме монархического режима светские политические партии лояльны к нему, видят в нем гаранта политической стабильности, целостности страны (решения проблем Западной Сахары и испанских анклавов Сеуты и Мелильи). Харизма короля как духовного руководителя правоверных марокканцев и представителя шарифской династии в определенной мере сдерживает развитие радикального исламизма, победа которого обернулась бы катастрофой для светских партий, в том числе оппозиционных.

Обе стороны – монархия и оппозиция, по разным причинам и в неодинаковой степени заинтересованы в демократизации и политической либерализации. С одной стороны, король шел на это ради укрепления сотрудничества с ЕЭС, улучшения инвестиционного климата, смягчения критики со стороны европейской общественности, национальных и международных правозащитных организаций. Были освобождены тысячи политических заключенных. Летом 2004 г. был опубликован проект закона о запрещении использования правоохранительными органами пыток. С другой, он был вынужден в определенной степени удовлетворять требования оппозиции ввиду расширения ее социальной базы и необходимости заручиться ее поддержкой для сдерживания исламизма и предотвращения массовых волнений в случае ухудшения социально-экономической ситуации в стране. С учетом критики оппозиции была пересмотрена нарезка избирательных округов, уточнялись и проверялись избирательные списки. По констатации справочника «МиддлИст энд Норт Африка», с 1993 г. повышался уровень честности и транспарентности парламентских выборов в Марокко. Выборы же 2002 г., в подготовке которых участвовала правящая (бывшая оппозиционная) ССНС, были наиболее свободными и демократичными за всю историю страны.

С точки зрения оппозиции, постепенное продвижение по пути реформ в конечном счете приведет к серьезным переменам в политической сфере, «количество перейдет в качество». Один из членов «Истикляль» заявил по этому поводу: «Мы знаем, что из двадцати-тридцати предложений король принимает лишь половину, но постепенно мы продвигаемся к конституции, которая будет приемлемой для всех»66. Даже когда вмешательство правящего режима в электоральный процесс предопределяло поражение оппозиции, все равно ее участие в выборном процессе имело позитивное значение. Постоянное разоблачение махинаций властей на выборах и фальсификации ими итогов выборов разрушает псевдодемократический имидж правящего режима, усиливает давление на него марокканской и международной общественности, вынуждает власти в конечном счете идти на некоторые уступки. Оппозиционная пресса подчеркивала, что регулярное проведение выборов все же лучше, чем их отсутствие.

Согласно исследованию, проведенному английским журналом «Экономист», Марокко возглавило в 2004 г. список самых демократичных арабских стран, в том числе, естественно, стран Магриба. При классификации учитывались шесть критериев: политическая свобода, роль законодательства, религиозная свобода, свобода прессы, экономическая открытость и права женщин. По каждому из этих пунктов начислялось до 10 баллов. У Марокко оказался лучший результат – 35 баллов из 60 возможных. На девятом месте среди арабских стран – Тунис, на шестнадцатом – Алжир.

политический марокко конституция демократизация

Литература

1.                 Новейшая история арабских стран Африки 1917–1987. М., 1990, с. 391.

2.                 Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости. М., 1985, с. 50.

3.                 Ближний Восток и современность. Сборник статей. Выпуск 22. М., 2004, с. 145.

4.                 The Middle East and North Africa 2000. L., 1999, с. 873.

5.                 JeuneAfrique. P., 14–20 septembre 1995, № 1810, с. 52.

6.                 Parejo Fernandez A. Las elitespoliticasmarroquíes: los parlamentarios (1977–1993). Madrid, 1999, с. 328.

7.                 Confluences-Méditerranée. P., automne 1999, № 31, с. 17.

8.                 Пульс планеты. М., 12.11.2004, с. «СВ»-13.

9.                 The Middle East and North Africa 2003. L., 2002, с. 832.

10.            Ближний Восток и современность. Сборник статей. Выпуск 22. М., 2004, с. 149.

11.            Munson H. Religion and Power in Morocco. New Haven, L., 1993, с. 175.

12.            Bendourou O. Le pouvoirexécutive au Marocdepuisl’indépendence. P., 1986, с. 221.

13.            Максименко В.И. Политические партии в переходном обществе. Марокко, Алжир, Тунис: 20–80-е годы ХХ в. М., 1985, с. 65.

14.            Ланда Р.Г. Марокко: 30 лет независимости. М., 1985, с. 51.

15.            JeuneAfrique/l’Intelligent. P., 4–10 juillet 2004, № 2269, с. 34.

16.            Сергеев М.С. Берберы Северной Африки: прошлое и настоящее. М., 2003, с. 33.

Размещено на

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7