В теоретическом плане новая теория соотношения государства и общества предвосхищается ультра-демократической философией Руссо, создавшего в трактате "Об общественном договоре" концепцию, которую условно можно назвать теорией корпоративной демократии.
Разрабатывая свою политическую философию, Руссо отталкивается от предшествующей традиции, которую в дальнейшем он переворачивает вверх дном. Речь идет прежде всего о концепции природного состояния. В произведении Руссо оно столь же анархично как у Гоббса, и столь же возвышенно прекрасно как у Локка. "Все люди от природы добры и только из-за общественных институтов они становятся дурными", утверждал французский мыслитель. Цивилизация, будучи продуктом интеллекта, приносит людям только зло, разрывая узы взаимопомощи и порождая погоню за собственностью и своекорыстие.
"Общественный договор" представляет собой попытку установить - каким образом люди, вынужденные жить в государстве, могут воспользоваться его преимуществами, соединяя их с добродетелями первобытного человека. Ответ звучит просто - путем повиновения законам, которые необходимо заново создать. С этой целью люди заключают договор, по которому каждый индивид уступает целому все природные права и становится таким образом подданным этого целого. При этом он остается свободным, поскольку он включен в это целое, которое по самому характеру договора без него не может быть таковым.
Руссо определяет целое как всеобщую волю. Эта воля и является государством. Она защищает и воплощает в себе индивидуальную свободу. Она является неделимой и неотчуждаемой и поэтому не может быть делегирована кому-либо без того, чтобы не стать отчужденной. Иными словами, народ не может передать законодательную власть какому-либо индивиду или группе индивидов, действующих в его интересах. Тем самым Руссо решительно выступает против представительной демократии, защищая принцип прямого народного правления.
В связи с этим возникает законный вопрос - каким образом возможно обеспечить участие каждого без исключения индивида в принятии законодательных решений?
Пытаясь ответить на этот вопрос, Руссо производит своеобразный акт отчуждения всеобщей воли от интересов отдельных индивидов и групп. Воля является всеобщей не потому, что каждый индивид ее поддерживает, но потому, что она направлена на благосостояние целого. Следовательно, она является интегрирующей, "математической" волей и ни в коем случае волей большинства. Ведь последнее, сколь бы оно ни было велико, может иметь собственные своекорыстные интересы.
Логически следуя этой посылке, Руссо вынужден признать, что в случае возникновения разногласий между двумя партиями, обе могут выражать только отдельные воли. Более того, в этом случае даже отдельный бескорыстный индивид, находясь в стороне от борющихся партий, в принципе может стать выразителем всеобщей воли. Таким образом автор "Общественного договора" попал в логический тупик, пытаясь ответить на вопрос: кто может и должен сказать - что является всеобщей волей в огромном количестве случаев, когда единство недостижимо.
В связи с этим Руссо вынужден видоизменить свою аргументацию и утверждать, что, даже если общая воля и воля всех различаются концептуально, тем не менее, во многих реальных ситуациях воля большинства может рассматриваться как всеобщая или, по крайней мере, максимально к ней приближаться. Проницательно отметив, что в прославляемом Локком правиле большинства скрывается возможность тирании, Руссо в конечном итоге вынужден это правило полностью принять.
И тем не менее в его теории скрываются многие опасности. Например, всеобщая воля не допускает неповиновения отдельных индивидов, имеющих собственное, отличное от всех мнение, принуждая их к послушанию посредством наказания. Более того, его собственная модификация своего учения превращается в откровенную апологию именно тирании большинства, поскольку в конечном итоге только оно и может стать в действительности судьей в своем собственном деле, узурпировав тем самым трактовку целей общественного договора.
Таким образом, начав с крайнего индивидуализма, Руссо заканчивает полным коллективизмом, беспрекословно подчиняя индивида государству.
Наибольшее значение для формирования концепции ГО в политической теории представляет переоценка учения Руссо и конституционалистских экспериментов в революционной Франции, осуществленная представителями основных направлений политической идеологии конца XVIII-первой половины XIX в. в. - консерватизма, либерализма и социализма. Все эти, сложившиеся в Западной Европе и имевшие различную, иногда ярко выраженную национальную окраску, направления, в определенном смысле, могут рассматриваться как идеологическое следствие промышленного переворота, охватившего в XIX в. весь континент. В рамках каждого из них развивались многообразные течения, что нередко делает трудными попытки выработать общие адекватные определения самим ключевым понятиям, давшим наименование все этим течениям.
В XIX в. в Германии под большим влиянием Руссо и Французской революции возникает романтическое движение. Историки, юристы и философы-романтики (Савиньи, Фихте, Гегель) идеализируют народ, который объявляется носителем особого мировоззрения (Weltanschauung) и духа. Он представляет собой особую сущность, отличную от государства. Он является прообразом того, что мы предпочитаем называть "обществом", т.е. объединением людей, действующих во имя своих собственных целей. В гегелевском варианте романтической философии народ идентифицируется с государством и личностью правителя в форме, близкой концепции национального суверенитета, распространяемой французскими революционерами. "Народный дух" таким образом идентифицируется с государственным принципом.
В соответствии со знаменитой триадой тезис - антитезис - синтез, тезис означает закон как внешнюю реализацию права. Право контролирует гражданское, или буржуазное общество, т.е. сферу производства и торговли. Такое объединение экономических интересов в рамках государства знаменует низшую и грубую форму проявления государственности в форме буржуазных отношений.
Антитезис - это Нравственность как внутренняя реализация Права, устанавливающая систему правил, регулирующую мораль внутри индивида. Напряженность и различия между внешним законом и индивидуальной совестью требует их синтеза и примирения. Они возникают в концепции социальной этики (Sittlichkeit), объединяющей юридические, нравственные и правовые принципы в рамках полностью развитого Государства. Именно в своей развитой форме Государство может быть отождествлено с Народом как носителем вечного сознания. Народный дух, выступая в форме государства, в дальнейшем сливается с более специфической государственной формой - прусской монархией. Король возвышается над игрой буржуазных интересов, находясь вне сферы экономических связей, фокусируя единство нации.
В целом гегельянство, возможно, является самой крайней версией концепции "государства-общества". Но в его рамках возникает идея буржуазного общества как системы взаимодействующих интересов, стимулирующих развитие права. Это - исходный пункт развития марксистской теории.
Хотя Маркс, по собственному его признанию, поставил гегелевский анализ "с головы на ноги", этот анализ стимулировал равным образом как развитие абсолютистской традиции, так и антиэтатистского направления в социалистической теории. Слиянию в марксизме обеих начал способствовал их общий источник - гегельянство, враждебное (как и марксизм) либерализму. Гегель утверждал, что в своей развитой форме государство дополняется двумя атрибутами. Один из них дополняет государство снизу, другой - сверху. Наверху оказывается система государственной защиты и государственного образования, регулирующая конфликты и восполняющая дефекты буржуазной классовой системы. Внизу развиваются корпорации или гильдии. Каждая из них вдохновляется профессиональной гордостью и служением общему благу. Тем самым обеспечиваются моральные корни государства и закладывается основа Социальной Этики.
Итак первоначальное буржуазное общество наделяется снизу и сверху новыми атрибутами и тем самым становится основой истинного государства, возникающего в результате синтеза права и нравственности. Вне системы социальной этики погоня за богатством порождает нерегулируемую концентрацию капитала, пролетаризацию населения, колониальную и торговую экспансию.
Если опустить гегелевскую теорию "истинного государства", то мы получим все основные элементы социалистической критики буржуазного общества, особенно в ее марксистском варианте.
В марксистской концепции социального переустройства означает революционное "отрицание" государства означает торжество чистого общества в его коммунистической форме. Марксистская теория использует понятия "общество" и "государство" для такого рода аргументации: в истории никогда не существовало различий между государством и обществом, так как государство везде является органом, выражающим определенный материальный (общественный) интерес; в будущем это различие отпадет, так как не будет никакого государства. Если сравнить эту концепцию с гегелевской системой, то она останавливается на том этапе, который Гегель именовал низшей и грубой фазой развития государственности, контролирующей систему экономических отношений. При этом марксизм претендует на разработку системы социальной этики.
В новое время возникло две альтернативы гегелевско-марксистскому анализу соотношения общества и государства. Первая альтернатива была связана с развитием индивидуализма, родиной которого стала Англия, а затем США. Индивидуалистическая традиция была органически связана с христианской практической философией вообще и с практикой нонконформизма, в частности. В романских странах определенным эквивалентом англосаксонского пути становления гражданского общества стало развитие мощного синдикалистского движения. Основные принципы синдикализма предвосхищались в анархистской философии П.Ж. Прудона.
Формирование современной концепции гражданского общества. На рубеже XIX-XX вв. особенности генезиса гражданского общества были проанализированы М. Вебером в работе “Протестантская этика и дух капитализма". Опираясь на огромный исторический материал, он показал - какую роль в этом процессе играли религиозные учения сектантского аскетического пуританизма, его своеобразная практическая философия. В ее рамках сформировалась концепция индивида, обладающего собственной метафизической и моральной ценностью. Из таких индивидов в дальнейшем возникли “деловые клеточки” западного общества. “Деловые клеточки западнизма, - отмечает А. Зиновьев, - возникали и до сих пор возникают главным образом по инициативе частных лиц, на их средства, на их страх и риск, то есть “снизу”. Эти лица сами решали и решают, чем должна заниматься (на чем специализироваться) создаваемая ими клеточка, создаваемая ими клеточка, как она должна функционировать, как сбывать продукты ее деятельности. Деловые клеточки обладают известной автономией в своей деятельности. Их организаторы и распорядители суверенны в принятии решений, Конечно, это - суверенитет, ограниченный рамками законов и традиций, а также взаимоотношениями друг с другом, Но ведь и “национальные государства" не обладают абсолютным суверенитетом".
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
