Рефераты. Исламская политическая мысль: значение прошлого






Исламская политическая мысль: значение прошлого

Непрекращающаяся борьба мусульманских народов за независимость от держав Запада породила чрезвычайно выраженную политическую направленность исламской интеллектуальной жизни последних двух столетий. Хотя стремление к экспансии Запада на исламские территории действительно имеет место в связи его наваждением по поводу намечающегося энергетического кризиса, гораздо более фундаментальной причиной такой политизированности  является неотъемлемая связь между исламом как всеобъемлющим укладом жизни человека и политикой как незаменимым инструментом для соблюдения норм этого уклада. Тем не менее, большинство мусульман значительную часть своей истории существовали при режимах, связь которых с этими нормами была совсем незначительной и которые придерживались шариата лишь в той степени, насколько он узаконивал их власть в глазах правоверных.

Если сутью политики является искусство существования и сотрудничества с другими, то четыре из пяти столпов ислама (молитва, пост, раздача милостыни, паломничество и не входящий сюда пятый столп, состоящий в свидетельстве единства Бога и пророческой миссии Мухаммеда) прекрасно способствуют укреплению чувства общности и сопричастности у его последователей (джихад, иногда рассматриваемый некоторыми мусульманами как шестой столп, обладает даже бóльшим потенциалом для произведения того же эффекта). Есть также и более простое объяснение увлеченности политикой как искусством управления – исполнение определенного числа всеобщих обязанностей мусульман, самыми важными из которых являются «призыв к добру и предотвращение зла» (аль-амр биль-ма’руф ва-ан-нахи аниль-мункар) и защита мусульманских территорий, возможная лишь в государстве, как минимум, симпатизирующем исламу. Наконец, если рассуждения о том, кто должен править и почему нужно подчиняться правителям, является средоточием политики, то ни один мыслящий мусульманин, хоть сколько-нибудь знакомый с историей, полной напоминаний о подчинении правителям-захватчикам и властвовании чужеземцев, не преминет обсудить его с братьями по вере. Все эти достаточно теоретические, доктринальные предпосылки к политизации мусульманского сознания находятся в странной комбинации с тем фактом, что большинство мусульман жили и продолжают жить при режимах, которые отрицают их первостепенные свободы.

Помимо политических и социальных факторов существует также чисто методологическая причина отсутствия независимой политической мысли в истории ислама. По традиции, мусульмане почти всегда изучают политику в очертании несокрушимых стен шариата. Только травмированная европейской политической, экономической и культурной агрессией мусульманская элита конца восемнадцатого столетия начала создавать труды на исключительно политические темы. Сначала использовались стереотипные юридические формулировки, цитировались стихи из Корана и пророчества с редкими ссылками на зарубежные источники. Потом возникла небольшая, но постоянно наращивающая влияние группа, восхваляющая западную культуру и цивилизацию как превосходящую все остальные цивилизации, причем в терминах, не знакомых большинству мусульман. Этот лингвистический рифт был одним из главных препятствий на пути широкого обсуждения затрагиваемых вопросов. После второй мировой войны наблюдается противоположная тенденция, а именно уверенность в том, что никакая политическая идея, какой бы важной для свободы и процветания мусульман она не была, не способна их мобилизовать в стремлении избавиться от проблем до тех пор, пока она не будет согласовываться как по форме, так и по содержанию с диктатом их религиозного самосознания.

Автор прослеживает в глубине веков поражающую мозаику направлений ислама, каждое из которых отличается своим понятием государственной власти и пределов подчинения личности правителям. Вот как интерпретируются события давно минувших дней современными исламскими публицистами. После смерти Пророка одна группа, составлявшая меньшинство (шииты, т.е. «последователи», Али), предложила считать преемником Али, которого Мухаммед назначил господином (маула) в Гадире, во время своего последнего паломничества в Мекку. Шииты отмечали не только исключительные качества Али и родство с Пророком. Они также утверждали, что сам факт того, что Господь оставил вопрос о предводительстве (имамат) неразрешенным, было непостижимой справедливостью и благодатью (лутф) по отношению к людям. Те же рациональные обоснования необходимости посланников и пророков требуют того, чтобы в их отсутствие непогрешимые предводители должны быть назначены для наместничества (уилайа) над последователями. Более того, логическим выводом из принятия учения Пророка Мухаммеда было обязательство следовать ему.  Только тщательное и доскональное знание (ильм) настоящего значения Корана и традиций, заложенных Пророком, могло бы помочь юному мусульманскому сообществу в этом. Это знание было доступно тем, кто был близок Пророку, особенно Али, а через него и его одиннадцати последователям-мужам. По крайней мере, такова позиция направления шиизма двенадцати имамов (итна ашари). Только Господь знает о наличии у тех или иных людей таких качеств, как знание, безошибочность и непогрешимость (исма), поэтому через своих посланников Он указывает на тех непогрешимых, кто обеспечат процветание ниспосланным Им откровениям. Именно здесь выходит на сцену личностный подход: только те, кто были близки Пророку или были связаны с ним, могли обладать подобными качествами. А таковыми как раз являлись Али и его последователи. Но самый главный элемент политической теории шиитов состоял в абсолютной важности справедливости как необходимого условия правления, в соответствии с кораническим запретом: «Не объемлет завет Мой неправедных (аз-залимин)» (2:124). В случае шиитов последствием для имамата стало обоснование места улама, или муджтахидов, в мусульманском сообществе после исчезновения имамов. Слово «улама» является образованием в множественном числе от «алим», означающего ученый, а точнее богослов; «муджтахид», означающий ревностно самосовершенствующегося, в применении к «алиму» означает ученого, выводящего правовые нормы из священного Корана. Улама и муджтахиды несут обязанность вести за собой мусульман после конца периода имамата (т.е. после исчезновения последних посланников – имамов). При этом улама не обязаны разделять качество исма и другие исключительные свойства имамов.

Другая группа, составлявшая большинство мусульман, придерживалась той точки зрения, что Пророк специально не назначил приемника, чтобы сообщество само выбрало себе лидера. Эти мусульмане стали известны под именем суннитов, или последователей сунна, традиции, что подчеркивает их приверженность скорее к принципам, чем к личностям. Они не подвергают сомнению гадирскую историю, но оспаривают значение термина господин (маула). Касательно непредрешенной возможности выбрать нового наместника этой группой повторялось высказывание, приписываемое Пророку, что, дескать, его последователи более осведомлены (алам) в мирских делах, чем он сам. Впрочем, как справедливо отмечает Мухаммад Суруш в обзоре, опубликованном в приложении «Сахифа» к ежедневной газете «Джумхурт Ислами», автором не приведено никаких ссылок на аутентичные источники, которые подтверждали бы подобное верование суннитов. Как бы то ни было, именно сунниты преобладали на собрании в Сакифе, и после определенных препирательств собрание все же выбрало приемника – Абу Бакра, которого нарекли халифа (халифом, наследником) господнего посланника. Узаконивая историю в Сакифе и делая традиционным основной элемент используемой процедуры, т.е. консенсус, согласие (иджма) среди элиты, или «людей схождения и расхождения» (ахл аль-халл уа аль-акд), при выборе Абу Бакра и трех его непосредственных приемников (Умара, Усмана и Али), которые вместе с Абу Бакром были известны как праведные халифы (хулафа рашидун), сунниты таким образом должны были обозначить роль личности в политике во время наблюдавшегося раздора. Помимо иджмы избрание халифов состояло также в байа, буквально хлопанье в ладоши, означающем принятие присяги в верности избравших халифа, и ахд, или соглашении, в соответствии с которым халиф перед лицом мусульманской общины обещал править в соответствии с положениями шариата, а община обещала подчиняться ему. Тогда как ключевыми политическими терминами для шиитов были имамат, уилайа и исма, для суннитов ими были халифа, иджма и байа.  Конечно, было определенное перекрывание понятий у этих двух группировок.

Спустя двадцать пять лет после смерти Пророка произошел первый большой раскол в исламской истории, когда группа мусульман (хаваридж, мн. от хариджи, означающего вышедшего, отделившегося) восстала против халифа Али, поскольку он согласился на третейский разбор в деле с восставшим Муавийя. Поскольку спор представлялся явным образом как конфликт между правым и неправым, они решительно заявляли, что в таком случае не может быть никакого арбитражного разбирательства и суждения (хукм) кого-либо, кроме Бога. Это мнение, буквальное подтверждение которому хаваридж нашли в Коране, олицетворяло их строгую привязанность букве Книги. Они не только придерживались Корана, но и обладали демократическим нравом, заставлявшим их отстаивать право всех мусульман, вне зависимости от племенных, расовых и классовых различий, избирать и свергать или быть избранным правителями. Это настроило их против суннитов, которые по большей части ограничивали институт халифата мекканской аристократией, и шиитов, которые сводили его лишь к одной ветви – дому Пророка (бану Хашим). Если к этому всему добавить превознесение хаваридж действия как критерия веры и их насилие по отношению к противникам, становятся очевидными полное заимствование радикализма и сознательное или несознательное родство некоторых современных фундаменталистских группировок с ними.

Вплоть до десятого века было лишь несколько подвижек в философской мысли, ожививших исламское сознание. Среди мыслителей, возбудивших аппетит мусульман в деле умозрительных изысканий, особенно выделялись мутазилиты, чей расцвет пришелся на восьмой век и которых часто ассоциируют с первыми в исламе попытками примирения разума и богооткровения. Подобно мутазилитам, большая часть модернистов подчеркивают важность рассудочного мышления в их шкале ценностей и пытаются продемонстрировать полную совместимость «истинного ислама» и открытий разума, свободного от бича невежества, предубеждений и суеверия. Как и мутазилиты, модернисты полагают, что ислам утверждает принцип свободной воли (ихтийар) как противоположность доктрине предопределения (джабр), поскольку было очевидно, что мусульмане никогда не прекратят покорно терпеть несправедливость, пока они сначала не убедятся в том, что они сами могут влиять на свою судьбу. Теперь вера в свободную волю не обязательно рассматривается как ересь, но в восьмом веке, помимо хаваридж и шиитов, единственной крупной группой мусульман, преследуемой за нетрадиционные взгляды, были сторонники ихтийар, понятия, которое вскоре приобрело то же значение в исламской истории, что и понятие свободы в западной политической мысли.

Страницы: 1, 2



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.