«Высшие народные идеалы, - писал Н.Я. Данилевский, - не сочиняются, не составляются искусственно, а коренятся в этнографической сущности народа. Они зарождаются и вырабатываются в бессознательно творческий период их жизни, вместе с языком, народной поэзиею и прочими племенными особенностями. Впоследствии, в исторический сознательный период их жизни, эти идеалы только развиваются и укрепляются, или же разрушаются, но не восстанавливаются и не изменяются иными органическими идеями».2
Русскому народу, полагал С.Н. Булгаков, суждено остаться главным, державным в Русском государстве, «но пусть это будет положение первого среди политически равноправных и свободных народностей, соединённых общей государственностью, общим домом».3
Элитой любого современного общества является интеллигенция. А.С. Панарин пишет, что наша интеллигенция оказалась неподготовленной к той новой встрече с Западом, к открытому диалогу мировых культур, который начался со второй половины 80-х годов 20 века.
Постсоветская интеллигенция пронизана комплексом неполноценности и более всего опасается, как бы её возможная критическая позиция не была истолкована либо как русское почвенничество, либо как наследие коммунистической догматики.
Можно выделить следующие этапы новейшей духовно-политической эволюции нашего общества.
Первый этап идеологического кризиса тоталитарного режима начался в 60-х годах. Интеллигенция начала высмеивать этот режим, а народ всё более охотно воспринимал её сарказм. Этот этап завершился массовым демократическим воодушевлением августа 1991 года. Политическую сцену августа создало соединение либерально-демократической идеи, вынашиваемой интеллектуалами, с народным антитоталитарным движением. Однако за сценой скрывались кулисы, где происходил торг: прежняя властная номенклатура соглашалась «сдать» свой режим лишь в обмен на статус монополистических буржуа. И вот, по мере того, как номенклатурный капитализм выходил на сцену, на глазах захватывая все позиции и лишая общество реальной экономической самодеятельности, в массах происходит разочарование новым официозом либерально-демократической идеологии, тогда как интеллигенция продолжает её поддерживать и насаждать. Народ требовал самодеятельности в сфере материального производства и измерял достижения в основном экономическими критериями, тогда как интеллигенция, по-видимому, готова была довольствоваться интеллектуальными свободами.1
Основная опасность для нашей страны, считает Панарин, это отсутствие настоящей национальной элиты, идентифицирующей себя с её традицией и судьбой. Требуется элита нового типа, умеющая не только организовать население по законам массового производства и потребления, но и формировать народные массы как культурно-исторический субъект, способный мобилизовать своё духовное наследие ввиду предстоящей глобальной реформации.2
Признание современной социальной мыслью глобального характера основных проблем, стоящих перед человечеством, воспроизводит некоторые моменты соборной парадигмы русской философии.
Поразительное сходство взглядов мы можем наблюдать у мыслителей начала 20-го века и современных учёных-политологов. Так, например, Н.С. Трубецкой в 1920г. в своей работе «Европа и человечество» писал:
«Романогерманцы были всегда столь наивно уверены в том, что только они – люди, что называли себя «человечеством», свою культуру – «общечеловеческой цивилизацией», и, наконец, свои шовинизм – «космополитизмом».
В свою очередь, в начале 21-го века, А.С.Панарин говорит о том, что Соединённые Штаты Америки сейчас, выдвигая концепцию «однополярного мира», рискуют впасть в крайние проявления своего эгоцентризма. «Что означает «однополярный мир»? Это значит, что в мире существует только одна держава, имеющая подлинный государственный суверенитет. Все остальные страны суверенными быть не могут. Это вполне естественно - раз у мира есть только один полюс, одна держава правит миром, значит, суверенитет остальных весьма условен».[22]
Соединённые Штаты Америки сейчас хотят претендовать на мировое господство, которое может быть достижимо с помощью дробления больших, способных сопротивляться государств, на более мелкие части, которые подчинить «мировому гегемону» гораздо легче.
«Базовыми принципами геополитики являются не столько вариативные факторы, меняющиеся вместе с прогрессом, сколько некоторые "инварианты", связанные со статусом государства в географическом измерении», – пишет А. Панарин, - «Огромность евразийской равнины в значительной мере предопределила огромность российского государства и известную однотипность административно-управленческих решений. Спрятаться и изолироваться в евразийском пространстве негде; оно ставит народы, его населяющие, перед дилеммой: либо тесный союз и общность исторической судьбы, либо нескончаемая вражда. С этим в значительной степени связана условность этнических границ».[23]
Поэтому исторически так сложилось, что у нашей страны имеется огромный опыт по формированию модели жизнеустройства, основанного на суперэтнических универсалиях – в противовес географически раздробленной Европе, где стабильность основана на модели этнического сепаратизма. Но с настоящими испытаниями Россия столкнулась при столкновении с мусульманским миром, где в полной мере проявились объединительные возможности нашей страны. В этой связи стала ясна возможность устойчивого сосуществования народов, принадлежащих к разным традициям, но обречённых историей и географией на совместное проживание. Не меньшее значение, чем договорный характер славяно-тюркского общежития, имеет и расположение евразийского материка с точки зрения геометрической рациональности.
Однако сегодня активно действуют силы, готовые перечеркнуть этот опыт и взять на вооружение теорию «конфликта цивилизаций».
«Для нейтрализации потенциальных конкурентов и тех, кто имеет возможность хоть как-то противодействовать реализации их стратегических инициатив, США активно используется концепция «конфликта цивилизаций». Когда нам сейчас говорят о «конфликте цивилизаций», это означает, что пока цивилизации, отличные от той, что претендует сейчас на мировую гегемонию, не сдались, не нивелировались, не исчезли, война не может быть закончена».[24]
Так же сам термин «конфликт цивилизаций», конфликт «христианских» стран с «исламом» звучит на фоне создавшейся ситуации, в частности на фоне событий, произошедших 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, не совсем корректно. «США страна не христианская, а ислам настолько разнороден, что говорить о единой цивилизационной позиции исламских стран неверно, тем более, что исламский радикализм, которому инкриминируется ответственность за теракты, представляет собой маргинальную ересь реформаторского (салафитского) толка. Поэтому переносить ответственность (еще, кстати, точно не установленных) авторов теракта на мусульман как таковых совершенно неправомочно» - утверждает философ, геополитик, лидер движения «Евразия» А.Г. Дугин. Добавить можно и то, что, реализуя принцип «око за око», Америка проявляет себя отнюдь не со стороны поборника ветхозаветных заповедей.
Духовная же картина мира также демонстрирует тотальную запрограммированность на мировую войну. Концепция универсалий прогресса, универсалий просвещения, универсалий демократии, сформированная эпохой Просвещения, не оставляет права на существование разных цивилизаций, у которых может быть разное будущее, разное понимание мира и человека.
Созданная и взлелеянная Соединёнными Штатами иллюзия своего могущества выглядит настолько вызывающе на фоне политической картины мира, что существует предположение, что события, произошедшие 11 сентября 2001 года, были предопределены существующим положением вещей.
«Мировой терроризм порожден самим глобальным сверхобществом во главе с США. Он порожден социальным строем западных стран, их интеграцией в единое сверхобщество, их жизнедеятельностью по глобализации (по овладению планетой) и по западнизации незападных стран и народов. Он возник как сопротивление этому процессу»[25], - считает философ и социолог Александр Зиновьев, - «Более того, западный мир во главе с США сам осуществляет глобализацию человечества методами террора, являясь образцом для подражания и оправдывания терроризма в глазах террористов. США фактически превратились в мирового и эпохального террориста с претензией на монополию в этом своем качестве»[26].
Существует несколько мнений по поводу «источника» акций террора 11сентября. Официальная версия СМИ отстаивает причастность исламской организации «Аль-Каида» во главе с бен Ладеном. Есть версия, что теракты – тщательно спланированная операция американских спецслужб как спасение «новой экономики» США от надвигающегося кризиса. Трудно в сложившейся ситуации утверждать что-либо однозначно. «Мне думается, что стихийное явление, и такие вещи еще будут происходить. Это, на мой взгляд, своего рода месть народов, покинутых и преданных своими элитами. Элиты ушли за Запад, оставив народы у разбитого корыта. Народы оставшиеся без элит, превратившиеся в молчаливое гетто, лишенное языка, способны на акты отчаяния…»[27] - размышляет А.С. Панарин. «Взрывы в Америке показали, что погоня за новым - это бег в бесконечности, превращающий все сущее в нечто временное, неустойчивое… Американцам и всем нам придется признать, что общечеловеческой цивилизации не существует, что единого человечества нет. Запад грохочет событиями, Восток таится на глубине, придавай смысл каждому событию. Между ними мы. С окаменевшими чувствами, навечно распятые между смыслами и событиями».[28]
Тем самым хочется подчеркнуть актуальность евразийских идей для нашей страны в начале 21 века.
Евразийство снова возникло и вошло в интеллектуальную жизнь Европы и нашей страны после распада государства как результат поисков ответа на мучительные вопросы: есть ли народ, есть ли будущее у русских, что его ждет и каковы интеграторы, если ему суждено существовать в некоем своем многообразном обличии?
«Для того, чтобы Россия могла занять правильную позицию в круговороте происходящих мировых событий, мы должны понять, кто мы и кто не мы, и в какой системе координат мы действуем. Это не вполне очевидно. Наше общество остается глубоко расколотым по мировоззренческому признаку. Оно смущено, растерянно, испугано, подавлено. Российское общество сегодня пребывает в тайной борьбе за альтернативные самоидентификации, за каждой из которых стоят те или иные группы влияния, те или иные пласты населения, но между которыми не существует ни идеологического, ни политического, ни мировоззренческого консенсуса. Можно провести аналогию с эпохой Петра I, когда перед Россией стоял вопрос выбора дальнейшего пути развития, и в обществе не существовало единства мнений по этому вопросу»[29] - считает философ и геополитик, лидер движения «Евразия» А.Г. Дугин.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
