XVIIIв. В царских дворцах и чертогах веселится знать: каждый участник

торжества – в маске; никто не имеет человеческого лица. Повсюду

господствуют пороки…

Обличительные картины «Сна» Г.С. Сковороды возвышаются до степени

гражданского протеста. В этом, как и в других произведениях, автор

разоблачил грабителей народа – «шершней» (трутней), крепостников, родовитых

тунеядцев, всех тех, кто стремился построить свое счастье на капитале или

дворянском происхождении. Философ являлся прямым продолжателем Кантемира,

предшественником Котляревского, Гребенки и Крылова.

В песне 17 «Сада божественных песен» Сковорода указывал на источник

его «тоски», причину его удручающих мыслей. С одной стороны. Это отчетливое

понимание поэтом бед, горя, нечеловеческих испытаний современного ему

поколения простых людей; с другой – ощущение беспомощности каким-либо

образом, но существенно помочь перебороть это горе. Мыслитель вплотную

подходил к пониманию того трагического положения, в каком находились

передовые люди его эпохи, пребывавшие, как и он в условиях крепостного

рабства – этого «мрака ночи» томительного еще и тем, что спит народ.

Оговоримся, что заключение мыслителя о «спящем» народе относится к середине

60-х годов, т.е. к периоду до Пугачевского восстания.

Стремясь поднять народ к лучшей жизни, Сковорода призвал его к

«бодрствию», к борьбе с невежеством, нищетой, угнетением. Поиски средств

преображения жизни составляют одну из сторон социальной концепции

украинского мыслителя. Философ-демократ обращался к простым людям с

призывом «сторониться» знатных особ или в общении с ними оставаться «самим

собою». Сильных «мира сего» поэт уподоблял ястребам, которые живут кровью

жаворонка и о его тело «точут когти». Даже метод «сродности» он применял

как метод обличения того положения в царской России, при котором чины,

звания, высокие посты занимали не по «призванию», не «по уму» и

способностям, а по званиям, что открывало дворянам двери в жизнь, закрывая

их для людей из «простого народа». Открыть эти двери народу, считал

Сковорода, двери к свободной жизни должны прежде всего просвещение, наука,

философия, новые моральные принципы, созданные в согласии со «сродностью»

человека и в соответствии с его натурой.

Главная преобразующая сила общества – новая мораль, твердые убеждения,

мнения, которые «не видны, как будто их нет, но от сей искры, весь пожар,

мятеж и сокрушение; от сего зерна зависит целое жизни нашей древо…»41.

Моральная сила, сила мысли, учил Г. Сковорода в согласии с просветителями

России и Европы XVIII в., - основной действующий фактор истории. Средоточие

этой силы – душа, разум и сердце человека, а ее действием обеспечивается

духовная жизнь человека и общества: разумные идеалы становятся критерием и

целью моральности.

Идея равенства перед законом, получившая громкое звучание в буржуазном

праве, социологии и этике, в учении Сковороды в виде требования социального

равенства сочеталась с моральной нормой всеобщности трудовой деятельности.

Труд в учении Сковороды – это всеобщее моральное требование, гражданский

долг каждого человека и естественная необходимость. «Слаще сота труд»42.

Без труда всякое изобилие «оскудеть и высохнуть, как озеро может», лишь

«честное ремесло есть неоскудевший родник не изобильного, но безопасного

пропитания»43.

Конечно, «трудовая» теория прогресса не является научной. Но в

условиях второй половины XVIII в. эта теория была новым, положительным

явлением. Направленная против паразитизма и праздного безделья дворянства

она отражала прогрессивные требования эпохи.

Кроме этической нормы «на зло отвечать злом, на добро – добром»

Сковорода выдвигал положение о том, что все действия человека должны быть

согласованы с наукой, ее истинами, а не с домыслами суеверных людей или

предрассудками «непросвещенной древности»44. Выступая против суеверий,

религиозной нетерпимости, сектанства и т.п., мыслитель указывал, что именно

они являлись одной из важнейших причин чудовищного вандализма в истории

человечества, вроде сожжения Александрийской библиотеки, разрушения

Иерусалима или Варфоломеевской ночи.

Отсюда требования украинского философа распространять просвещение

среди народа. «Я рассуждаю, - писал он, - что знание не должно унизить

своего излияния на одних жрецов науки, которые жрут и обжираются, но должно

переходить на весь народ, войти в народ и водвориться в сердце и в душе

всех тех, кои имеют правду сказать: «и я человек, и мне, что человеческое,

но не чуждо!»45.

Украинский мыслитель четко представлял, что для полнокровной жизни

народа нет условия, что первейшим из этих условия является свобода. Свободу

он считал неотъемлемым правом человека, его воздухом и хлебом и желал ее

всем, а прежде всего – закрепощенным массам. Восторженно философ-поэт

воспел вольность в стихотворении “De libertate”46. При сем философ подводил

к выводу, что подлинная свобода будет добыта в содружестве украинского

народа с другими народами мира, в тесном единении с русским народом. И

общие выводы он связывал с высокой похвалой Богдану Хмельницкому,

боровшемуся за свободу и независимость Украины в союзе с Россией. В

варианте «Разговора дружеского о душевном мире» один из двух собеседников

говорит: «Я бы желал быть человеком высокочиновным, дабы мои подчиненные

были крепки, как россияне, и добродетельны, как древние римляне»47.

Образ «вихря» весьма ярко отражает тот смысл, которые в него

вкладывает автор. Вихрь свободы, волна народного гнева, наконец вихрь

времени – вот сила, которая в представлениях Сковороды выше силы тиранов.

Удачно выбранная аллегория не случайна. Этот образ встречается во всей

революционной поэзии начиная XVIII в. Поэт П. Тычина верно подметил

созвучность песни Г.С. Сковороды известным стихам А.Н. Радищева из оды

«Вольность»48.

В «Потопе Змиином» Сковорода высказывает убеждение, что человечество

непременно создаст себе подобающие условия жизни, что подлинное счастье

людей не в прошлом, не на небе, а в будущем и на земле. «Мы сотворим, -

писал он, - свет получший. Созиждем день веселейший»49.

Конечное, украинскому просветителю-демократу идеал счастья

представлялся настолько широко и настолько предметно, насколько он

объективно раскрывался в общественных отношениях России и Европы, насколько

отчетливо проявлялись социальные стремления украинского и русского

крестьянства, интересы простых людей XVIII в. Раскрыть глубоко и в форме

научного предвидения будущее России и Украины он, конечно же не мог.

Границы его надежд и мечтаний не выходили за пределы крестьянского идеала

жизни, обобщающего опыт демократических движений Украины, России, Европы.

III. Заключение.

Принципы общественного идеала Сковороды содержали в себе элементы

идеализации «деревенского быта», образа жизни «казачьей вольницы». Позднее

эти стороны стихийного сознания крестьянских масс и беднейшего казачества

найдут свое выражение в воззрениях Котляровского, Гребенки, Глибова, в

ранних произведениях Гоголя, а также Шевченко. Форма общественного идеала

Сковороды – «царствие божие» (республика) также свидетельствует о прямом

влиянии на украинского мыслителя крестьянской идеологии его эпохи.

Отражая жизненные устремления народных масс в период достаточно

развитых антифеодальных движений крестьянства в Великороссии (Пугачевское

восстание) в Малороссии (Колеивщина), Григорий Саввич Сковорода выступал

глашатаем наиболее передовых идей своего времени.

Общественно-политические, философские, педагогические, этические и

эстетические взгляды украинского мыслителя из народа получили значительное

распространение при жизни, а еще большее - после его смерти. Они сыграли

значительную роль в пробуждении самосознание крестьянства, в развитии

демократического миросозерцания дворянской и разночинной интеллигенции

Украины и России XVIII-XIX вв. Сковорода не в малой степени содействовал

развитию гуманизации знания и общественной жизни, утверждению нового

взгляда на перспективы развития России и всего человечества.

IV. Библиографические ссылки.

1. Сковорода Г. Соч.: в 2 т. М.. 1973. Т. 2. С. 373-414

2. Гесс де Кельве, Густав. Сковорода – украинский философ//Украинский

вестник. Х., 1817. Апрель. Ч.VI. С. 107

3. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.375, 402

4. Срезневский В.И. Письма Г.С. Сковороды. СПб., 1894. С.11

5. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.403

6. Зеньковский В.В. История русской философии. Париж, 1989. Т.1. С.68-69

7. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.392

8. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.300

9. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.319

10. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.418

11. Памяти Г.С. Сковороды (1722-1922). Одесса, 1923. С.9

12. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.16

13. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.162

14. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.163

15. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.143-144

16. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.143

17. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.143-144

18. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.418

19. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.18-19

20. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.161

21. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.76

22. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.319

23. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.10

24. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.391

25. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.14

26. Сковорода Г. Соч. СПб., 1861. С.74

27. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.113

28. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.112-115

29. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.11

30. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.408

31. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.408

32. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.135

33. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.127

34. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.235

35. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.310

36. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.420-422

37. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.89-90

38. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.90

39. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.85

40. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.101

41. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.120

42. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.422

43. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.88

44. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.406

45. Телескоп. 1835. Ч.XXVI. С.24

46. Сковорода Г. Соч. Т.1. С.69

47. Попов П.М. Новознайденнi тексти Г.С. Сковороди//Радяньске

лiтературознавство. 1950. №13. С.56

48. Тичина П. Григорiи Сковорода// Радяньске лiтературознавство. 1940. №5-6

С.46

49. Сковорода Г. Соч. Т.2. С.147

V. Библиография.

1. Философия России XVIII века. П.С. Шкуринов, Москва, 1992г.

2. Сковорода. Юрий Лошиц, Москва, 1972.

3. Лекции по истории русской философии XI – начало XX в. А.Ф. Замалеев, С-

Пб, 1994г.

4. Русская идея. М.А. Маслин, Москва, 1992г.

5. Философский энциклопедический словарь, Москва, 1983 г., Стр. 614.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5