людей носит черты золотого века, свободна от зла и противоречий. Создание

социальных утопий типично для разных эпох — Древнего Востока (Лао-Цзы),

античности (Платой), средневековья (Августин), Ренессанса и нового временит

(Т. Мор, Ф. Бэкон, Кампанелла), арабской философии (аль-Фараби) и др.

Утопическая мысль получила развитие и в России (А. ГГ. Радищев, В. О.

Одоевский, Ф. М. Достоевский, А. А. Богданов и др.). В XX в. утопия

превратилась, в основном, в форму социальной критики и предостережения

будущих поколений от угроз тоталитаризма (антиутопии).

Все три мировые религии (буддизм, христианство и ислам) имеют и своей

основе свои духовный путь достижения тех же благородных целей. Современные

футурологи, описывая возможные модели будущего, делают упор на средства и

методы преодоления эксплуатации, на обретение подлинной свободы

человечеством. Вопрос этот крайне сложен, по современная научно-техническая

революция дает технологические возможности для того, чтобы труд миллионов

людей перестал быть проклятием и тяжелой самоэксплуатацией и обрел черты

творческого процесса и сферы реализации идеалов свободы. В обозримой

перспективе человечество может преодолеть основную форму эксплуатации —

экономическую, если найдет в себе силы для решения глобальных проблем

современности, а также, старых как мир, проблем отношений полов, рас, наций

и т. д.

Это не означает, что данный путь пройден, а «светлое будущее» неизбежно

наступит. Для нашего времени проблемой проблем становится преодоление

отчуждения, под которым понимается процесс и результат отрыва функций какой-

либо системы от субстрата, ведущий к извращению ее сущности. Наибольшую

разработку понятие отчуждения получило у Гегеля, который трактовал его как

опредмечивание сущностных сил человека. В философской мысли XX в.

отчуждение в основном связывается с процессами дегуманизации современного

общества, ведущим к «обесчеловечиванию» субъекта. Оно является следствием

кризиса техногенной цивилизации, утраты смысла жизни и системы ценностей

человека и общества. Это сопровождается разрушением целостности личности,

чувства «Я», т. с. самоотчуждением человека, его обезличиванием.

Государственные и общественные институты рассматриваются как чуждые и

враждебные человеку силы. Источник этой ситуации усматривается и господстве

идеалов частной собственности. Преодоление отчуждения — путь, по которому

должно идти большинство стран мира, а основой такого движения должны быть

экономические и политические свободы. Для философского анализа важно то,

что этот процесс должен быть саморегулирующимся и самоорганизующимся, ибо

никаким самым точным и безупречным планом нельзя охватить пес многообразие

хода мировой истории. Очевидно также, что ведущая роль здесь будет

принадлежать интеллектуальному и моральному потенциалу человечества.

Так или иначе, но человечество, в полном смысле слова, стоит сейчас перед

историческим выбором, который должен определить будущее не только данного

поколения людей, по и наших далеких потомков. Во многом он связан с

реализацией идеала ненасилия как философско-этической концепции,

исключающей насилие и умышленное причинение вреда ради достижения

социальных, пли личных целей. Помимо отрицания применения силы, концепция

ненасилия включает в себя, по мнению М. Ганди, положительную силу в виде

истицы, справедливости,, любви и т. п. Сторонники идеи насилия (М. Ганди,

Л. Н. Толстой, А. Швейцар, М. Л. Книг, Далай-лама и друпгс) исходят, в ее

обосновании либо из принципа «святости жизни», характерного для восточных

цивилизации, либо из иудейско-христианской парадигмы «не убий».

В конце XX в. идея насилия обретает новое дыхание, связанное с поисками

новых путей прогресса земной цивилизации, исключающих насильственные методы

решения глобальных проблем человечества, равно как социальных, политических

и нравственных конфликтов. Очевидно, что будет происходить дальнейшая

интеллектуализация труда и 'усиление его творческого потенциала, а,, с

другой стороны, капитал будет по все возрастающей степени приобретать

характер информационного отношения как всеобщего эквивалента разных видов

деятельности.

В определенном смысле слова, мировая экономика стоит на пороге Реформации

поскольку сущестсующие экономические модели (даже в самых высокоразвитых

странах) близки к своему исчепанию. Человечество не может уже вести себя,

исходя только из своих эгоистических интересов и бесконечно расширяя

производство. Точка опоры человека и общества находится не внутри, а вовне

их, что определяется логикой развития сложной системы, сходящей как

фрагмент п еще более сложную систему Космоса.

Это заставляет обратиться к такому истоку саморазвития общества, как

духовный потенциал. Данная проблема необычайно сложна имеет две основные

грани. Первая — многочисленные попытки реализовать в действительности

религиозный потенциал устроить жизнь общества по модели догматической части

данной религии. Идея теократии, т. е. правления обществом н государством со

стороны высших духовных лиц н авторитетов была весьма популярна, начиная с

Древнего Египта п до современных концепций исламского фундаментализма.

Поскольку человек — существо несовершенное греховное, он не может

устроить справедливого общества на земле. Все человеческие установки н

законы обречены на гибель н разрушение н в этом смысле слова они историчны.

Всеисторичен лишь Бог и поэтому человеческое общество может существовать ,

с этой точки зрения, лишь в теократической форме, реализуя «промысел

Божий», который лежит за пределами человеческого разумения. Только в этом

случае человечество имеет шансы на решение всех земных, в том числе н

глобальных проблем н на достижение вечного блаженства в жизни небесной.

Этот подход к объяснению развития общества основан на признании борьбы

доброго и злого начал, с преобладанием последнего («князь мира сего») во

всех земных делах. Христианство в этом смысле достаточно нейтрально

относится к типу устройства общества. Хотя считается, что светская власть

от Бога (особенно в православии — цари «помазанники» божьи), по высшая ее

цель — в обеспечении условий для развития н защиты своей веры как гаранта

государственного устройства.

Этика протестантизма, как показал немецкий социолог Макс Вебер, легла в

основу капиталистического отношения к труду как к призванию человека.

Любопытно отметить, что сам термин «индустриальный», переводимый как

«промышленный», означает по-латыни «трудолюбивый». Человек «предопределен»

Богом к вечной жизни, либо к вечной смерти и кальвинистское направление

протестантизма полагает, что избранность определяется не по характеру

мирских поступков, а по их результатам. Успех, приносящий власть —

единственный критерий избранности человека и эффективности функционирования

общества.

Исламский путь организации общества его теоретики связывают с понятием

«хакимийя», что означает власть Аллаха над миром. В Коране человек

рассматривается как «наместник Бога на Земле», а идеалом устройства

общества является мусульманская община «умма». Понятие «гражданин" в

европейском значении этого слова в исламе отсутствует, его заменяет

преданность мусульманина Закону. В этой связи подчеркивается, что идеалом

мусульманского государства является не теократия, а номократия, т. е.

власть исламского Закона и соответствующего порядка, обязательного для

исполнения каждым, принявшим ислам. Мусульманский мир (дар ул-ислам) это

особое цивилизованное образование, основанное на господстве специфического

образа жизни и государственного устройства, что имеет большое значение для

мира в целом на рубеже XX — XXI св.

Вторая грань организации жизни общества на основе идеи связана с

формулировкой земного идеала равенства и справедливости. Он, как правило,

генетически связан с религиозным (христианским) идеалом. В 50-е гг. XX в.

глава англиканской церкви, настоятель Кентерберийского собора, лауреат

Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» Хоюлетт

Джонсон произнес серию страстных проповедей, объединенных общей темой:

«Христиане и коммунизм». В них он обосновывал тезис, согласно которому

«синтез этих двух антагонистических лишь по видимости, а ид но существу

образов мышления и укладов жизни возможен и что в конечном итоге он

принесет счастье человечеству».

Основоположники концепции коммунизма, как известно, резко отвергали этот

подход, считая религию «опиумом народа» (К. Маркс), а религиозную идею

«невыразимейшей мерзостью» (В. К. Ленин). Воинствующий атеизм и упование на

объединяющую общечеловеческую идею приводит к ситуации, описанной в романе

Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Один из героев (Разумихин),

рассуждая о «нормальном» устройстве общества, говорит так: «У чих не

человечество, развившись историческим, живым путем до конца, само собой

обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система,

выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит все

человечество и в один миг сделает его праведным н безгрешным, раньше

всякого живого процесса,, без всякого исторического и живого пути!.. Оттого

так и не любят живого процесса жизни: не надо живой души…».

Идея социализма действительно прекрасна в своем словесном выражении и можно

понять тех людей, которые во имя нее отдавали жизнь, жертвовали всем, что

имели. Махатма Ганди, размышляя по этому поводу, говорил так: «Социализм

чист, как горный кристалл. Следовательно, для достижения социализма

требуются столь же кристально-чистые средства. Нечистые методы способны

лишь опорочить цель... Слсдовательно, и в Индии, и в мире построить

социалистическое общество могут лишь обладающие чистым сердцем, истинные

социалисты, следующие принципу ненасилия».

В этом вся суть дела ибо для того, чтобы реализовать в жизни и практике

миллионов людей принцип социализма, нужно отобрать часть дохода у

преуспевающих и отдать ее неконкурентноспособным. Перед Богом и Идеей в

этом смысле все равны, но как показывает история, все попытки вырваться из

порочного круга насилия, порождающего ответное насилие, бывают тщетны. К6ак

заметил тонкий знаток русской жизни Л. П. Чехов: «...что создано историей,

то и сокрушается не чиновничьими головами, а тою же историей, т. е.

историческими движениями в народной жизни».

Поэтому вопрос исторического самодвижения, несмотря на многовековые

попытки решить ее, остается во многом открытым как для науки, так и для

практики.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5