Судьбу Макиавелли уподобляет одной из разрушительных рек, которые

приносят своим разливом неисчислимые бедствия жителям. Сила их и мощь

заставляют людей уступать и бежать перед разбушевавшейся стихией, но той же

стихии можно и противостоять: «И хотя это так, оно все же не значит, чтобы

люди в спокойные времена не могли принимать меры заранее, строя заграждения

и плотины». Итак, напору, потоку судьбы можно противостоять. Человеческая

деятельность может, с одной стороны, приспособиться к «судьбе», учитывать

ее ход («счастлив тот, кто сообразует свой образ действий со свойствами

времени», «несчастлив тот, чьи действия со временем в разладе»). Узнать,

угадать, понять границы возможного, действовать в «соответствии со

временем» - задача политического деятеля, а определить общие закономерности

этого движения времени - задача политического мыслителя, наставника

государя: «Тот, кто умеет согласовать свои деяния со временем и действует

только так, как того требуют обстоятельства, менее ошибается... и бывает

счастливее в своих начинаниях». И все же одной осторожности и благоразумия

недостаточно, необходимы решительность и смелость, умение подчинить

обстоятельства, чтобы заставить их служить себе, необходимы воля и страсть

борца: «Лучше быть смелым, чем осторожным, потому что судьба - женщина, и

если хочешь владеть ею, надо ее бить и толкать... судьба всегда благоволит

к молодым, потому что они не так осмотрительны, более отважны и смелее ею

повелевают».

Если движение истории, исторических событий подчинено причинно-

следственной связи, природной необходимости, то и само возникновение

человеческого общества, государства, морали объясняется в политической

философии Макиавелли естественным ходом причин, а не божественным

вмешательством, и здесь флорентийский секретарь оказывается учеником и

последователем античных материалистов. Забота о самосохранении и самозащите

привела к объединению людей в общество и к избранию ими «из своей среды

самого храброго», которого они сделали «своим начальником и стали

повиноваться ему». Из общественной жизни людей, из необходимости самозащиты

от враждебных сил природы и друг от друга выводит Макиавелли не только

власть, но и мораль, причем само понятие добра определяется гуманистическим

критерием «пользы»: «Отсюда возникло познание разницы между полезным и

добрым и вредным и подлым», а для соблюдения возникших таким образом

первоначальных правил человеческого общежития люди «решились установить

законы, учредить наказания для их нарушителей; отсюда явилось понятие

справедливости и правосудия».

Политика и религия.

С чисто земных, практически-политических позиции рассматривает Макиавелли и

религию. Ни о каком божественном ее происхождении у него и речи нет.

Религии рассматриваются им как явления общественной жизни, они подчинены

законам возникновения, возвышения и гибели; как и вес в жизни людей, они

находятся во власти необходимости. И оцениваются они с точки зрения их

пользы для политической цели, стоящей перед обществом. Общества без религии

Макиавелли не мыслит. Религия представляется ему необходимой и единственной

формой общественного сознания, обеспечивающей духовное единство народа и

государства. Государственным интересом, общественной пользой определяется

его отношение к различным формам религиозного культа. Не отвергая этических

принципов христианства, он в то же время показывает, что они не соблюдаются

в современной ему европейской, и особенно итальянской, действительности.

«Если бы в христианском государстве сохранилась религия, основанная

учредителем христианства, христианские государства были бы гораздо

счастливее и более согласны между собой, чем теперь». Но религия оказалась

в разительном несоответствии с повседневной житейской практикой, в

особенности с пагубной для общества и государства деятельностью

католической церкви: «Но как глубоко упала она, - продолжает свою мысль

Макиавелли в «Рассуждениях на первую декаду Тита Ливия», - лучше всего

показывает то обстоятельство, что народы, наиболее близкие к римской

церкви, главе нашей религии, оказываются наименее религиозными». Дело не

только в том, что Макиавелли считал папский Рим виновником бедствий своей

страны, главным препятствием к достижению ее национального единства.

Благодаря разложению католической церкви и духовенства общество не только

отошло от «основных начал» христианства, но итальянцы «потеряли религию и

развратились». Но не о возвращении к попранным церковью истинным началам

христианства мечтает флорентийский секретарь. Причину упадка он видит также

и в самой христианской религии, оказавшейся в противоречии с политической

практикой. Этические начала христианства он считает практически

неосуществимыми, а потому и непригодными для укрепления государства, к чему

должна сводиться, по учению Макиавелли, положительная функция религии.

Размышляя о том, почему древние народы были «больше нашего преданы

свободе», он видит причину в «разнице воспитания» и в «различии религии».

По мнению Макиавелли, христианство, пусть и открывая верующим «истину и

правильный путь жизни», учит, однако, переносить все надежды на небеса,

меньше ценить мирские блага. Христианство «признает святыми большею частию

людей смиренных, более созерцательных, чем деятельных», оно «полагает

высшее благо в смирении, в презрении к мирскому, в отречении от жизни». В

результате «этот образ жизни, как кажется, обессилил мир и предал его в

жертву мерзавцам. Когда люди, чтобы попасть в рай, предпочитают скорее

переносить побои, чем мстить, мерзавцам открывается обширное и безопасное

поприще». Так в творчестве Никколо Макиавелли гуманистическая критика

христианского нравственного идеала достигает своего логического завершения.

Макиавелли не только раскрывает общественную функцию религии в классовом

обществе; он настаивает на ее необходимости для укрепления государства, но

религия эта, по его убеждению, должна носить совершенно иной характер; она,

по примеру древнего язычества, должна воспитывать мужество, гражданские

добродетели, любовь к земной славе. В язычестве его привлекают «великолепие

жертвоприношений», торжественность и пышность обрядов. Но главное - религия

древних воспитывала активность, она видела высшее благо «в величии души, в

силе тела и во всем, что делает человека могущественным». Достоинство

язычества, а вместе с тем и той идеальной, с точки зрения Макиавелли,

религии, которая всего более отвечает интересам укрепления государства, он

считает то, что «древняя религия боготворила только людей, покрытых земной

славой, как, например, полководцев и правителей государств»; его привлекают

обряды, сопровождавшиеся «кровопролитием и жестокостями», потому что

подобный культ возбуждал храбрость, приводил к тому, что древние были в

своих поступках «более жестоки, чем мы».

Политика и мораль.

Таким образом, не только анализ политики отделен и освобожден у

Макиавелли от религии, но и сама религия оказывается подчиненной

политическим соображениям. Анализ общественных, политических проблем у

Макиавелли отделен от каких бы то ни было теологических или религиозных

соображений. Политика рассматривается им автономно, как самостоятельная

область человеческой деятельности, имеющая свои собственные цели и свои

законы, независимо не только от религии, но и от морали. Было бы, однако,

неверно рассматривать политическое учение Макиавелли как проповедь

безнравственности. Моральные соображения у Макиавелли всегда подчинены

целям политики. Политическая деятельность, т.е. прежде всего создание и

укрепление государства, имеет единственный собственный критерий оценки,

заключенный в ней самой: критерий этот - польза и успех, достижение

поставленных целей. Хорошим и благим флорентийский секретарь объявляет все»

что содействует укреплению государства, его похвалы удостаиваются те

политические деятели, которые добиваются успеха любыми средствами, в том

числе и с помощью обмана, хитрости, коварства и открытого насилия.

Государь Макиавелли - герой его политического трактата - это разумный

политик, применяющий на практике правила политической борьбы, ведущие к

достижению цели, к политическому успеху. Имея в виду государственный

интерес, пользу правления, стремясь «написать нечто полезное», он считает

«более верным искать настоящей, а не воображаемой правды вещей». Он

отвергает распространенные в гуманистической литературе сочинения об

идеальных государствах и идеальных государях, отвечающих представлениям о

должном ходе государственных дел: «Многие измыслили республики и княжества,

никогда не виданные и о которых ничего на деле не было известно». Цель

автора «Государя» иная - практические советы фактическому политику ради

достижения реального результата. Только с этой точки зрения Макиавелли

рассматривает и вопрос о нравственных качествах идеального правителя -

государя. Реальная политическая действительность не оставляет места для

прекраснодушных мечтаний: «Ведь тот, кто хотел бы всегда исповедовать веру

в добро, неминуемо погибает среди столь многих людей, чуждых добра. Поэтому

князю, желающему удержаться, необходимо научиться умению быть

недобродетельным и пользоваться или не пользоваться добродетелями смотря по

необходимости». Это не значит, что государь должен нарушать нормы орали, но

он должен использовать их исключительно в целях укрепления государства.

Поскольку проявлять добродетели на практике «не допускают условия

Страницы: 1, 2, 3