равносилен для Соловьева эгоизму и злу.
Однако и сама природа рассыпалась бы в прах, просто перестала бы
существовать, если бы реально не существовало более высокого, чем вражда и
эгоизм, принципа всеединства, который равнозначен для Соловьева Добру. Что
же представляет из себя принцип всеединства — абстрактно общее или реально
существующее общее (вспомним здесь о средневековом споре номиналистов и
реалистов)? Для Соловьева, разумеется, реально существующее общее. Но это
реально общее не есть платоновская идея — тут русский философ солидарен с
Аристотелем, его критикой платоновских идей. Если общее существует реально,
то оно должно быть не некоей тенью, а существом. Так, например, единство и
абсолютная истина человека есть сам человек, а не некая бесплотная
абстракция, имя.
Точно так же, если вся природа, весь мир имеют абсолютную истину,
всеединство, то оно должно заключаться в некоей высшей, но действительно
существующей личности. Это и есть Бог. Разумеется, Бог, при всей его
реальности, не может быть материальным телом, иначе он был бы только частью
материального мира и подчинялся бы его законам. Бог не материален, но, как
абсолютная истина бытия, он более действителен, чем материя. Ибо он
образует то, что спасает материю от распада и зла, от энтропии эгоизма:
«когда же мировая душа перестает объединять собою всех, — все теряет свою
общую связь, и единство мироздания распадается на множество отдельных
элементов, всемирный организм превращается в механическую совокупность
атомов»8.
Выходит, что именно разум приводит нас к мысли о необходимости Бога, и
следовательно, бытие его разумно доказуемо? Нет, Соловьев прекрасно
понимает, что это не так. Бог — личность, но трансцендентная, то есть
потусторонняя, не имеющая ни атома материи. Поэтому, собственно, мы ничего
можем сказать о Боге, не можем о нем судить, выше нашего разумного
понимания. Единственным действительным доказательством бытия Бога является
не разум, а вера.
Иначе говоря, разумом мы можем понять, природа требует всеединства,
абсолютной истины, предполагает это всеединство, но разумом открыть это
всеединство мы не в состоянии. Поэтому мы можем только верить в абсолютное
единое начало бытия, но раскрыть это начало в самом бытии не можем. Оно для
нас запредельно, разумно не постигаемо.
Связующим звеном между запредельным и материальным миром является
человек. Как единственное материальное существо, которому доступна
абсолютная истина и свобода, он принадлежит одной своей стороной к
запредельному, трансцендентному миру. Вместе с тем он материален, он часть
природы. Больше того, природа нуждается в человеке, ибо только он может
привнести в природу начало подлинной свободы и смысла. Человечество в своем
развитии выполняет миссию по преображению природы, оно поднимает ее на
ступень абсолютной истины и всеединства. Эта свобода и истина не могут быть
дарованы природе свыше, ибо «это для нее явилось бы только как внешний
факт, как что-то роковое и насильственное»9.
Ничего в мире и сама природа не может существовать без свободы и истины. Но
первоначально «свободным актом мировой души объединяемый ею мир отпал от
Божества и распался сам в себе на множество враждующих элементов; длинным
рядом свободных актов все это восставшее множество должно примириться с
собою и с Богом и возродиться в форме абсолютного организма»10, то есть
стать истинной, настоящей, преображенной, а не унылой и прозаической
природой.
Для того чтобы осуществить свою высокую миссию, человек не должен
ограничиться одной только материальной деятельностью, практикой
преобразования природы. Ведь его подлинная задача — создание необходимого
природе для ее преображения трансцендентного единства. Следовательно,
материальную практику человечество должно органично совмещать с
трансцендентной деятельностью. Социализм, как считает Соловьев,
предполагает материальное объединение людей, имеющее вполне материальную
цель — достижение равенства и сытости. Этого недостаточно для преображения
природы. Необходимо такое единство людей, которое связывало бы материальный
мир с запредельным. Этот союз свойственен всем религиям мира, но только
христианство создает подлинное единство божественного и материального.
Сначала это единство выступает в форме Человеко-бога — Христа. Затем
человечество осуществляет свою миссию и становится Богочеловечеством.
4. Сущность мира.
Сущность мира — всеединство, абсолютная истина. Сущность человечества —
не эгоистическая раздробленность, злоба и вражда, а солидарность: «человеко-
бог необходимо есть коллективный и универсальный, то есть всечеловечество,
или Вселенская церковь. Богочеловек индивидуален, человеко-бог универсален
» 11.
История христианства есть история борьбы узко-материальных и
высокодуховных начал в самой церкви. Западная христианская церковь пыталась
вывести человечество из заблуждения посредством насилия и обмана
(инквизиция), и потому сама впала в ложь и неверие. Современный западный
мир подчинен рационалистическому и материальному началу, в нем практически
ничего не осталось от истинного учения Христа. (Вот почему, заметим,
кстати, многие на современном Западе рассуждают по принципу: если ты такой
умный, то почему такой бедный?) «Восток же, то есть Византия и воспринявшие
византийскую культуру народы с Россией во главе, остался в стороне»12.
Но Запад развил деятельное начало в человеке, и хотя результаты его
развития отрицательны, они, считает русский философ, были необходимы для
человечества. «Теперь же сохраненный Востоком божественный элемент
христианства может достигнуть своего совершенства в человечестве, ибо ему
теперь есть на что воздействовать, есть на чем проявить свою внутреннюю
силу, именно благодаря освободившемуся и развившемуся на Западе началу
человеческому»13. Будущее человечества, да и всей преображенной природы, —
в синтезе Запада и Востока, причем, России в этом синтезе суждена далеко не
последняя роль.
Этот вывод Владимира Соловьева был подхвачен и развит русской
религиозной философией конца XIX — начала XX века. Разумеется, каждый
философ придавал мысли о соединении Запада и Востока свой, иногда очень
отличный от духа философии Соловьева, оттенок. Так, например, в годы первой
мировой войны Николай Бердяев писал, что захват Россией Константинополя и
Дарданелл и есть необходимый духовный синтез Запада и Востока. Вообще,
когда говорят о философии Н. Бердяева, то вспоминают его главную идею —
идею творчества. «...Истинная национальная политика может быть лишь
творческой»14, — доказывал он. В чем же заключается это национальное
творчество России, согласно Бердяеву? «Дело идет о мировом духовном
преобладании славянской расы. Мне неприятен весь нравственный склад
германца, противен его формалистический пафос долга, его обоготворение
государства, и я склонен думать, что славянская душа с трудом может
переносить самые нравственные качества германцев, их нравственную идею
устроения жизни»15.
Как видим, и русский философ, по крайней мере в годы первой мировой
войны, отдал дань расовой идее. И наше счастье, что не на долю России в XX
веке выпало воплощать ее в жизнь. Но Бердяев был прав, когда писал, что
«мировая война должна вывести Россию из замкнутого провинциального
существования в ширь мировой жизни... Это, во всяком случае, должно
произойти если не путем победоносной силы и прямого возрастания мощи, то
путем жертвенного страдания и даже унижения... Самые страшные жертвы могут
быть даже нужны народу, и через великие жертвы возможны достижения, которые
невозможны были для самодовольного и благополучного прозябания»16.
Бердяев имел в виду жертвы в борьбе России за жизненное пространство, за
Константинополь и проливы. Однако русской идеей в XX веке стал не расизм, а
братство народов.
Заключение.
Россия в начале XX века выжила благодаря синтезу западного и восточного
принципов, но этот синтез оказался совсем не таким, каким его представляли
Владимир Соловьев и его последователи. Хотя религиозные философы Н.
Бердяев, К. Леонтьев, братья С. Н. и Е. Н. Трубецкие, С. Булгаков, Н.
Федоров, П. Флоренский, Н. О. Лосский размышляли прежде всего о так
называемых метафизических проблемах (о Боге, смысле жизни, абсолютной
истине), их мысль была разбужена предощущением катаклизмов в России,
неизбежность которых чувствовалась задолго до 1917 года.
России суждена особая историческая судьба — эта идея является
лейтмотивом взглядов всех представителей русской религиозной философии.
Какую же роль она призвана сыграть в этом мире? Ни много ни мало как
полностью преобразовать не только общество, но и всю Природу, Космос ?
Ссылки:
1 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.650.
2 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991.С. 341.
3 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991.С. 408.
4 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991.С. 456.
5 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990. С.41,39.
6 Эрн В.Ф. Соч. М.,1991. С. 193.
7 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.24.
8 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.133.
9 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.137.
10 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.137.
11 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.169.
12 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.167.
13 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С.168-169.
14 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 189.
15 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 182.
16 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. С. 128.
Список литературы:
1. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991.- 567с
2. Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2.- 678с.
3. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990. – 631с.
4. Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990. – 490с.
5. Эрн В.Ф. Соч. М.,1991. – 622с.
Страницы: 1, 2, 3