родителей и братьев, если он хочет стать приемлемым членом и быть принятым

семейным, а затем и более широкими кругами. Посредством системы поощряющих

премий и наказаний ребенок обучается знанию его общественных обязанностей и

ему научается тому, что безопасность его жизни зависит от того, что

родители, а затем и остальные, захотят ли и могут ли поверить в его любовь

к ним. Все эти обстоятельства без изменений воссоединяет потом человек в

религии".

Это истинный манифест недоверия метафизике, когда он сводит величие, в

котором Кант полагал найти доказательства существования Бога, к

психологическому закону, согласно которому боги не что иное, как проекция

отцовского образа на небеса, связанная с категорическим императивом сверх-

Я, наследника этой же самой отцовской констелляции. Это скептицизм, который

делает Фрейда более позитивистским, чем Канта.

Фрейд перед лицом отца позитивизма

Собственно говоря, позитивизм первоначально восходит к доктрине Огюста

Конта, изложенной, главным образом, в "Курсе позитивной философии" (1830-

1842), "Слово о позитивистском духе" (1844) и "Позитивистском катехизисе"

(1852-1854) [1, 2].

Позитивистская философия Огюста Конта оставила спекуляцию о

сверхъестественном с тем, чтобы устремиться к научному исследованию.

Согласно ему, знание обо всём, начиная с астрономии и кончая социологией,

должно происходить из взаимосвязи эмпирических данных. Систематическое

исследование статики и динамики общества Контом дало основание современной

социологии, которую сначала называли общественной физикой.

Однако, несмотря на активность Конта, явно проявленную в научном плане,

Лакан упрекает его в некоторых пунктах, когда он указывает на то, что

([10], стр. 140): "много спустя после декартовской революции и революции

ньютоновской все ещё мы видим в самом сердце позитивистской доктрины

религиозную теорию земли как большого идола, совершенно связную со

следующим положением Конта, что никогда мы не будем в силах узнать ничто из

химического состава звезд, что звезды так и останутся прибитыми к своим

местам на небесной сфере, то есть, если мы и сумеем обозначить другую

перспективу, то только как весьма косвенную возможность. Неудача: почти

тогда же анализ световых лучей позволил нам увидеть в звездах тысячу вещей

одновременно, включая и их химический состав. Тогда усилился разрыв между

астрономией и астрологией, что не отрицает существование астрологии для

большого числа людей".

Скептицизм Фрейда отдаляет его от таким образом понятого позитивизма,

потому что мистификация, с которой Конт сражается «на фронте», побеждает

последнего с тыла. Вера Фрейда в науку – основание того, что культивирует

вышеупомянутый скептицизм, это его позитивность.

Огюст Конт выбрал слово позитивизм на основании того, что оно указывало

на реальность и конструктивную тенденцию, которую оно налагало на

теоретический аспект его доктрины. В общем, он заинтересовался

реорганизацией общественной жизни на благо человечества через научное

знание и, таким образом, управлением природными силами.

Два главных компонента позитивизма, философия и правительство (или

программа индивидуального и общественного поведения), были позже

унифицированы Контом в религиозную концепцию, в которой человечество было

объектом культа. Многочисленные ученики Конта отрицали это религиозное

развитие его мысли, потому что оно видится как противоречие первоначальной

позитивистской философии".

Конт объявил особую эволюцию мысли в трех стадиях. Согласно ему, каждая

наука или ветвь знания теоретически проходит последовательно три различные

стадии: теологическую, или фиктивную; метафизическую, или абстрактную; в

конце концов, научную, или позитивную.

Идея о трех стадиях в похожем виде была принята снова Фрейдом в “Тотеме и

табу”, когда он говорит ([9], стр. 444): "Если соглашаться с авторами, то

человечество создало три такие философские системы, три великих

миросозерцания: анимистическое, религиозное и научное. Из их первым явилось

анимистическое, может быть, самое последовательное и исчерпывающе,

полностью, без остатка объясняющее сущность мира. Это первое миросозерцание

человечества представляет собой психологическую теорию. В наши намерения не

входит показать, сколько из этого миросозерцания сохранилось в современной

жизни или в обесцененном виде в форме суеверия, или в жизненном как основе

нашего языка, веры и философии".

В конце концов, только последняя стадия этой эволюции носит подлинно

научный, или позитивный характер. На этой стадии человеческий разум

отказывается от того, чтобы "познать глубинные причины явлений" или

стараться выяснить "происхождение и судьбу вселенной", затем, чтобы

сконцентрироваться на "открытии путём сочетания хорошо скомбинированных

размышления и наблюдения её действующих законов" ([9], стр. 445).

Признание стадий мышления не побуждает Фрейда создавать научный

психоанализ для аналитиков и религиозный для мирян, как это мыслил Конт

относительно позитивизма. Сила воздействия Фрейда обязана его простоте, а

соответственно, и строгости, находящимся в согласии с идеалами науки той

эпохи.

Фрейд обращается к течению, включающему многих других позитивистов, но

некоторые понятия их расходятся. Действительно, психоанализ придает большую

ценность фактам, но поскольку их реконструкция происходит из воспоминаний о

вещах, то следует иметь в виду известную случайность воспоминания. По этой

причине психоанализ способен предложить теорию достаточно полной памяти,

которая может привнести в историю интересные элементы, служащие, к примеру,

анализу таких понятий как коллективная память.

Итак, в то время как позитивизм оказывает доверие только данным,

полученным экспериментальными науками, Фрейд старается найти эквивалентную

модель в естественных науках, но его объект ведёт его к другим ссылкам,

например к ссылке на бессознательное, которое уходит от возможности

экспериментальной проверки. Так, хотя работы "Психопатология обыденной

жизни", "Толкование сновидений" [11] и "Остроумие и его отношение к

бессознательному" [9] и могут быть интерпретированы как экспериментальная

попытка доказать гипотезу бессознательного, это всё же просто

аргументированные тексты. Это приводит к тому, что экспериментальная

сторона вытекает из логической связности скорее, чем из простой

феноменологии.

Уже было определено место опыта у Фрейда как средство скорее

контролировать, чем предотвращать абстракцию или спекуляции, когда опыт

исчезает как таковой в клинических условиях. В отношении отказа от вещей

априори, чтобы оставаться связанным с опытом, Фрейд делает упор на

нейтральность аналитика, рожденную не волевым актом, а фактом того, что он

сам подчиняется анализу, который поможет узнать ему его собственные

предрассудки, которые могли бы затемнить понимание рассказов его пациентов.

Лакан иным образом интерпретирует эту нейтральность с помощью других

примеров, предлагая вместо неё понятие желания аналитика, чем отказывается

от иллюзии невовлечённости аналитика в его действия или социолога в свои

исследования и, наоборот, принимает во внимание их предрассудки и признаёт

субъективное вовлечение, которое, тем не менее, помещает их на сторону

интересов аналитика, чтобы дать ему возможность проанализировать его

собственную субъективность ([8], стр. 97).

В науке нет эквивалентного понятия, чтобы обозначить "вовлечённость

ученого", но ведь есть стремления отказаться от старой схемы, которая

иллюзорно отделяет субъект от объекта, и постараться быть объективным,

отделяя сознание от субъекта в акте познания. Сейчас понимается, что

социолог тоже погружен в объект, который он изучает, и говорится о том,

чтобы понимать его субъективность как некую неизвестную переменную процесса

исследования, которая может даже изменить природу его объекта. Всё это

указывает на понятие вовлечённости аналитика.

Психоанализ подчёркивает понятие о неспособности познать "вещи в себе" и

рекомендует ограничиваться пониманием связей и законов между явлениями, так

что вместо двух параллельных миров – мира непостижимых "вещей в себе" и

мира идей – он допускает три аспекта, которые приводят к тому, что они

составляют как внутреннее устройство субъекта, так и представление

реальности, в которой он живёт, сформированной различными переплетениями

этих аспектов: реального, символического и воображаемого. В этом случае

только реальное пребывало бы "недоступным", потому как оно избегает

символизацию и воображение, но напряжению сознания не следует иметь

постоянной целью исследовать этот реальный аспект посредством других

аспектов, чтобы построить логику его функционирования, соответствуя точно

логике дисциплин, которые больше призваны восхвалять реальное. Это то, что

отдаляет всякую возможность позитивистского обоснования психоанализа.

Научный позитивизм Фрейда

"Позитивизм", согласно Питеру Гею ([4], стр. 62), – "был не столько

основанной школой мышления, как глубокой позицией по отношению к человеку,

природе и способу исследования. Его приверженцы надеялись привнести

программу естественных наук, их открытия и методы, в исследование всякого

действия и всякой мысли человеческой, как личной, так и публичной.

Характерно для этой интеллектуальной тенденции то, что Огюст Конт, самый

истый пророк позитивизма, в начале XIX века считал возможным основать

Страницы: 1, 2, 3, 4