снова и снова изобретать ее. Это тяжкое бремя, но оно вместе с тем

открывает большие возможности для развития индивидуальности, демассификации

личности и культуры. Некоторые, правда, не выдерживают, ломаются или

отходят в сторону. Другие превращаются в постоянно развивающихся,

компетентных индивидов, способных подняться в своей деятельности на новый,

более высокий уровень. Но в любом случае человек перестает быть

стандартным, легко управляемым роботом, каким его изображали писатели

“второй волны”.[3]

Комментарий: Тоффлер одним из первых подметил произошедшие за

последнее время коренные изменения в культуре общества, особенно западного.

Нарастающая сила потока информационного обмена между людьми породила новый

тип культуры, в которой все подчинено необходимости классификации,

унификации с целью наибольшей компрессии и повышения эффективности при

передачи от человека к человеку, будь то лично или через средства массовой

информации.

Х.Сколимовски:

“Под угрозой излишней инстументализации культура находит различные

противодействия, отдушины. Выход за пределы ограничивающих ее рамок может

быть осуществлен посредством наркотиков или через экскурсы в восточную

философию. Возникновение философии техники - другое противодействие

культуры опасности быть задушенной излишней инстументализацией, ибо,

повторяю, дебаты о природе техники - это споры о будущем человека...”[4]

Комментарий: См. ниже к цитате А.Этциони.

А.Этциони:

“Движение контр культуры еще глубже подорвало рациональное мышление и

легитимацию основного проекта. Оно поставило под вопрос как ценности

плательщиков, высокий жизненный уровень, так и достоинства потребления,

упорного труда и бережливости. Оно открыто и прямо бросило вызов

достоинству отсроченного вознаграждения, самоорганизованности и

рациональности. Оно возвысило до уровня добродетели психологическое

удовлетворение от небольшой работы, скромного потребления и открытых

отношений с другими, природой и самим собой, отношений, не измеряемых

вещами. Подлинный рост усматривают не в экономике, а в гармоничных

отношениях и более глубоком понимании себя и других. В какой бы то ни было

форме - (цвет детей(, культура наркотиков, (коммуны(, определенные культы -

контркультура видела в непосредственном удовольствии, в свободном

проявлении порывов, в нерациональном или иррациональном поведении, в заботе

скорее о личностных, чем производственных нуждах именно ту жизненность,

которую люди теряли в конце длинной цепи рационально скомбинированных

средств, составляющих основу материалистских усилий. Техника, наука и

управление расценивались не лучше, чем экономические стремления. Хотя

наиболее очевидные носители контркультуры - секты хиппи - быстро выгорели и

скоро исчезли, подобно другим крайним сектам в прошлой социальной истории,

их культурный и психологический вклад продолжал существовать. Контркультуру

питало отступление рациональности и видение альтернативного мира”[5].

Комментарий: Две вышеприведенные цитаты трактуют о сравнительно

недавно возникшем явлении “контркультуры”. Однако следует отметить, что во

время разработки этой темы их авторами концепция “информационного общества”

не была еще столь разработана, как сейчас, и вопрос о подавлении,

“обездушении” человека техникой стоял гораздо острее. Контркультура

рождалась как протест именно против механистичности и отсутствия культуры и

вовсе не стремилась стать конкурентом “блип”- или иной информационной

культуре вследствие различной предназначенности.

2.3. Проблемы нового общества

Ж.Эллюль:

“Сегодня мы переживаем феномен, породивший много надежд. Это -

преображение техники. Мне хотелось бы уточнить, что вплоть до 70-х годов

нашего столетия техника была монолитной силой, ориентированной лишь в одном

направлении. Она была действительно системой, и имело только одну мыслимую

цель - рост во всех направлениях, развертывание мощностей, производства и

т.д., хотя некоторые наблюдатели начинали уже ставить под сомнение этот

рост. Сегодня автоматизация и информатизация способны мало-помалу сменить

ориентацию техники. Сама по себе техническая мутация, информатизация

техники, не вызовет никакого изменения в положении пролетариата, неимущих

масс, никакого освобождения человека не принесет, если не будет решимости,

сознательного выбора, воли, способной использовать технику в этом

направлении. Назовем ее политической волей... Информатизация позволила бы

выбраться из технической системы... Но сегодня для этого необходима

подлинная революция по отношению к государству и автономизировавшейся

технике.

На мой взгляд, сейчас... мы вышли к развилке исторического пути, к

месту возможного пересечения между свободным социализмом и кибернетизацией

общества. Дело еще не проиграно. Главное, чтобы мир информатики, пусть даже

самым невинным и немакиавеллистским образом, не стал агентом технической

системы, увенчав свое движение к концентрации, к всепроницающему контролю.

Когда такое кибернетизированное государство “схватится”, как схватывается

ледяная шуга или бетон, то будет, строго говоря, уже слишком поздно”[6].

Комментарий: Данная цитата из работы французского социолога и

политолога Ж.Эллюля свидетельствует о тех трудностях, которые ждут

человечество на пути к информационному обществу. Собственно говоря, эта

проблема - “дамоклов меч”, которые будет вечно висеть над человечеством,

ибо даже в “информационном обществе” опасность появления информатизированно-

бюрократической машины остается.

Д.Белл:

“Сейчас становится все более очевидной угроза полицейского и

политического наблюдения за индивидами с использованием изощренной

информационной техники... Все это элементарно подтверждает один из

старейших... политических трюизмов: когда какое-либо агентство, облеченное

властью, устанавливает бюрократические нормы и стремится, во что бы то ни

стало насаждать их, создается угроза злоупотреблений. Другой не менее

важный момент заключается в том, что контроль над информацией чаще всего

выливается в злоупотребления, начиная с сокрытия информации и кончая ее

незаконным обнародованием, и что, дабы предотвратить эти злоупотрблениия,

необходимы институциональные изменения, прежде всего в сфере

информации”[7].

Комментарий: Мнение Д.Белла перекликается с предупреждение Ж.Эллюля о

возможности срастания информатики и бюрократии в мощную единую систему.

Возможность поставить человека под контроль техники - это второй “дамоклов

меч”, который будет вечно висеть над головами жителей “информационного

общества”.

К.Ясперс:

“Все возрастающая доля труда ведет к механизации и автоматизации

деятельности работающего человека. Труд не облегчает бремя человека в его

упорном воздействии на природу, а превращает человека в часть машины.

Вследствие уподобления всей жизненной деятельности работе машины

общество становится похоже на одну большую машину, организующую всею жизнь

людей. Бюрократия Египта, Римской империи - лишь подступа к современную

государству с его разветвленным чиновничьим аппаратом. Все, что задумано

для осуществления какой-либо деятельности, должно быть построено по образцу

машины, т.е. должно обладать точность, предначертанностью действий, быть

связанным внешними правилами... Следствия этой машинизации проистекают из

абсолютно превосходства механической предначертаннсти, исчисляемости и

надежности. Все, связанное с душевными переживаниями и верой, допускается

лишь при условии, что оно полезно для цели, поставленной перед машиной.

Человек сам становится одним из видом сырья, подлежащего целенаправленной

обработке. Поэтому тот, кто раньше был субстанцией целого и его смыслом -

человек, - теперь становится средством... Люди в своей массе уподобляются

песчинкам и, будучи лишены корней, могут быть, поэтому использованы

наилучшим образом. Ощущение жизни служит обычно рубежом между пребыванием

на работе и частной жизнью. Однако частная жизнь становится пустой,

механизируется, и досуг, удовлетворение превращаются в работу”[8].

“Поэтому человек живет либо в состоянии глубокой неудовлетворенности

собой, либо отказывается от самого себя, чтобы прерваться в функционирующую

деталь машины, не размышляя, предаться своему витальному существованию,

теряя свою индивидуальность, перспективу прошлого и будущего, и

ограничиться узкой полоской настоящего, чтобы, изменяя самому себе, стать

легко заменяемым и пригодным для любой поставленной перед ним цели,

пребывать в плену раз и навсегда данных, непроверенных, неподвижных,

недиалектических, легко сменяющих друг друга иллюзорных достоверностей.

Тот же, кто таит в себе неудовлетворенность, проявляющуюся в вечном

беспокойстве, постоянно ощущает внутренний разлад. Он вынужден всегда

носить маску, менять эту маску в зависимости от ситуации и от людей, с

которыми он общается. Он перестает постигать самого себя, так как, нося

постоянно маску, он, в конце концов, сам уже не знает, кто он”[9].

Комментарий: Ясперс несколько драматизирует ситуацию “удрученности”

человека в новом обществе, но делает это невольно, беря за точку отсчета

сегодняшний или завтрашний день, а не общественные отношения

“информационного века”. И хотя он предупреждает о тех же опасностях, что

Эллюль и Белл, тем не менее, он сгущает краски, забывая о двунаправленном

Страницы: 1, 2, 3, 4