неразумному», героическая, огненная страсть, окрыляющая человека в его
борьбе и стремлении к познанию великих тайн природы, укрепляющая его в
презрении к страданиям и страху смерти, зовущая на подвиги и сулящая
восторг единения с могучей, неисчерпаемой и бесконечной Природой. «Любовь —
это все, и она воздействует на все, и о ней можно говорить все, ей можно и
все приписывать». Под пером Джордано Бруно любовь превращается во
всепроникающую космическую силу, которая делает человека непобедимым.
Человеком овладевает горячее желание быть причастным к божественной, в
смысле ее величия, Природе, то есть пребывать в интеллектуальной «любви к
Богу (amor dei intellectualis)».
В XVII в. подули новые ветра... В антитезе к унаследованному от времен
Реформации и Контрреформации и на заре Нового времени далеко еще не
исчезнувшему мистическому пониманию любви как религиозного или религией
окрашенного чувства складываются совсем иные концепции. Рене Декарт в
трактате «Страсти души» (1649) утверждает, что «любовь есть волнение души,
вызванное движением «духов», которое побуждает душу добровольно соединиться
с предметами, которые кажутся ей близкими, а ненависть есть волнение,
вызванное «духами» и побуждающее душу к отделению от предметов,
представляющихся ей вредными».
Апогей гуманистического толкования любви и ее роли в жизни человечества
в периоды немецкого Просвещения и литературного движения «Буря и натиск»
был достигнут в творчестве Иоганна Вольфганга Гёте. Любовь чувственная и
трагическая, возвышенная и надуманная, искренняя и недоверчивая,
прекраснодушная и легкомысленная — все эти и другие ее оттенки и изгибы
живописует поэт, демонстрируя неисчерпаемую палитру состояний человеческих
душ в разные эпохи, у разных народов и в разных жизненных коллизиях, в
широчайшем диапазоне времени и пространства (например, «Книга любви» в
лирическом «Западно-восточном диване», «Трилогия страсти»). Любовь
формирует личность, окрыляет ее и вселяет в нее мужество, делая ее
способной идти наперекор всему, даже собственной жизни (роман «Страдания
молодого Вертера»), бросая вызов ханжеству и предрассудкам (роман
«Избирательное сродство»), губит в своей роковой судьбе (драма «Мария
Стюарт»), но и спасает и очищает (трагедия «Фауст»).
Любовь как способ существования человека.
Согласно Ницше, любовь всегда эгоистична, альтруизм невозможен, его
соучастие в любви противоестественно. В этом смысле любовь и мораль
исключают друг друга, любовь оказывается «по ту сторону добра и зла». Если
одухотворенность и возможна в любви, то это лишь одухотворенность
чувственности в смысле ее острой осознанности, «пронзительности». Так как
любовь есть способ самоутверждения Воли, то она проявляет себя не только
как любовь к существу противоположного пола, но и как любовь к жизни вообще
и любовь к власти особенно. Но эти два последние измерения присутствуют и в
половой любви как стремление к преодолению налично существующего, как
желание победить партнера в любви, сломать его и подчинить себе. Преодолеть
существующее — значит преодолеть и свое прежнее существование: любовь
способствует жизненному творчеству, но также и отрицанию уже существующей
жизни, так что она оказывается преамбулой смерти, вводит на ее порог.
Страсть любить, отмечает в книге «Искусство любить» американский
социолог Э. Фромм, это самое существенное проявление человеческих
положительных, жизнеутверждающих влечений. «Любовь – единственный
утвердительный ответ на вопрос о проблеме существования человека». Однако,
продолжает он, большая часть людей не способна развить ее до адекватного
уровня возмужания, самопознания и решимости. Любовь вообще – это искусство,
требующее опыта и умения концентрироваться, интуиции и понимания, словом,
его надо постигать. Причиной того, что многие не признают этой
необходимости, являются, по мнению Фромма, следующие обстоятельства: 1)
большая часть людей смотрит на любовь с позиции «как быть любимым», но не
«как любить», не с позиции возможности любви; 2) представление, что
проблема в самой любви, а не в способности любить; 3) смешиваются понятия
«влюбленность» и «состояние любви», в результате чего доминирует
представление о том, что нет ничего легче любви, в то время как на практике
это совсем иначе. Чтобы преодолеть это состояние, надо осознать, что любовь
– искусство (равно как человеческая жизнь вообще), что его необходимо
постичь. Прежде всего, надо понять, что любовь нельзя сводить только к
отношению между противоположными полами, мужчиной и женщиной. Любовью
отмечена вся человеческая деятельность во всех ее проявлениях (любовь к
труду, родине, удовольствиям и т.п.), более того, любовь может быть
побудительницей этой деятельности, ее стимулом, источником энергии. «Любовь
становится более плодотворной от наших внутренних переживаний, - пишет Х.
Ортега-и-Гассет, - она рождается во многих движениях души: желаниях,
мыслях, стремлениях, действиях; но все то, что прорастает из любви, как
урожай из семени, еще не сама любовь; любовь – это условие, чтобы названные
движения души проявились». Поэтому в каждую эпоху выделились разные виды и
аспекты любви, делались попытки систематизировать формы ее проявления,
расположив их по мере значимости и смыслу.
Любовь – и в этом проявляется ее уникальная роль в жизни – одна из
немногих сфер, в которых человек способен почувствовать и пережить свою
абсолютную незаменимость. Во многих социальных ролях и функциях конкретного
человека можно заменить, заместить, сменить, только не в любви. В этой
сфере жизни индивид имеет, таким образом, высшую ценность, высшее значение
по сравнению со всем остальным. Здесь человек не функция, а он сам, в своем
конкретном и непосредственном абсолюте. Именно поэтому только в любви
человек может прочувствовать смысл своего существования для другого и смысл
существования другого для себя. Это высший синтез смысла существования
человека. Любовь помогает ему проявиться, выявляя, увеличивая, развивая в
нем хорошее, положительное, ценное.
И, наконец, любовь – это одно из проявлений человеческой свободы. Никто
не может заставить любить – ни другого, ни самого себя. Любовь – дело
собственной инициативы, она основа самой себя.
Специфику любви Ортега-и-Гассет характеризует так: «Любовь – и именно
любовь, а не общее состояние души любящего – есть чистый акт чувств,
направленный на какой-либо объект, вещь или личность. Как одно из
чувственных проявлений памяти, любовь сама по себе отлична от всех
составных памяти: любить – это не соотносить, наблюдать, думать,
вспоминать, представлять; с другой стороны, любовь отлична и от влечения, с
которым она зачастую смешивается. Без сомнения, влечение – одно из
проявлений любви, но сама любовь не есть влечение… Наша любовь – в основе
всех наших влечений, которые, как из семени, вырастают из нее».
Любовь всегда означает новое видение: с приходом любви и ее предмет, и
все его окружение начинают восприниматься совершенно иначе, чем раньше. Это
выглядит так, как если бы человек в один момент был перенесен на другую
планету, где многие объекты ему незнакомы, а известные видны в ином свете.
Новое видение, сообщаемое любовью, это, прежде всего видение в ауре, в
модусе очарования. Оно придает объекту любви особый способ существования,
при котором возникает ощущение уникальности этого объекта, его подлинности
и незаменимости. Любовь, создающая ореол вокруг любимого объекта, сообщает
ему святость и внушает благоговение. О том, сколь сильным может быть
благоговение, говорит, к примеру, то, что даже самые уродливые изображения
богоматери находили себе почитателей, и даже более многочисленных, чем
хорошие изображения.
А. Шопенгауэр и 3. Фрейд полагали, что любовь ослепляет, притом
настолько, что в любовном ослеплении человек способен совершить
преступление, ничуть не раскаиваясь в этом. Но любовь не ослепление, а
именно иное видение, при котором все злое и дурное в любимом предстает
только как умаление и искажение его подлинной природы. Недостатки любимого,
замечает С. Л. Франк,— это как болезнь у больного: ее обнаружение вызывает
не ненависть к нему, а стремление выправить его.
Ситуация, создаваемая любовью, парадоксальна: два человека становятся
одним и одновременно остаются двумя личностями. Это ведет к тому, что
любовь приобретает не только облик совпадения и согласия, но и облик
конфликта и борьбы. Эту внутреннюю противоречивость любви хорошо выразил Ж.-
П. Сартр, считавший конфликт изначальным смыслом «бытия-для-другого».
Единство с другим неосуществимо ни фактически, ни юридически, поскольку
соединение вместе «бытия-для-себя» и «другого» повлекло бы за собой
исчезновение отличительных черт «другого». Условием отождествления
«другого» со мною является постоянное отрицание мною, что я — этот
«другой». Объединение есть источник конфликта и потому, что, если я ощущаю
себя объектом для «другого» и намереваюсь ассимилировать его, оставаясь
таким объектом, «другой» воспринимает меня как объект среди других объектов
и ни в коем случае не намеревается вобрать меня в себя. «...Бытие-для-
другого,— заключает Сартр,— предполагает двойное внутреннее отрицание».
Список литературы
1. Философия любви. Ч. 1/Под общ. ред. Д. П. Горского; Сост. А. А.
Ивин. – М.: Политиздат, 1990.
2. Василев К. Любовь. М.: Прогресс, 1992.
3. Жуховицкий Л. Счастливыми не рождаются... М.: Просвещение, 1989.
4. Соковня И. Бессонница в ожидании Любви. М.: Просвещение, 1992.
5. Фромм Э. Искусство любви. Минск: Полифакт, 1990.
6. А. Рубенис. Сущность любви. М.: Политиздат, 1989.
Страницы: 1, 2, 3